– Ничего тут не было формирующего. Просто странная привычка моего отца, и он из нее вырос. Это не сформировало меня. Я когда-нибудь поступал так с тобой? Исчезал бесследно? – (Индира не отвечала.) – Индира, ты знаешь, что такого не случалось. Никогда. – Какое-то чувство нарастало в нем.
– Физически ты никогда не уходил, – медленно проговорила Индира. – Но когда мы с тобой ссорились из-за чего-нибудь, ты определенно… устранялся.
– Я устранялся, – повторил за ней Логан. – Что, черт возьми, это значит?!
Теперь он слышал в своих словах отзвук слов матери, только она сказала бы: «Что, к чертям, это значит?!»
Ответа он не ждал. Какой теперь в этом смысл? Индира ушла от него, устранилась без объяснений.
– Мне нужно идти, – сказал Логан.
– Да, – холодно произнесла Индира. – Я этого ждала.
Ну а это, к чертям, что означает?! Он не стал дожидаться разгадки. Отключил телефон и долбанул им по деревянному подлокотнику дивана. Посидел немного, сердце часто билось. Да, за время их отношений с Индирой несколько раз у него действительно возникало желание поступить так, как делал отец, – встать и выйти из комнаты, прокатиться по кварталу, чтобы успокоиться после ссоры, обвинения, проблемы, которая расстраивала ее, – но он ни разу не пошел на это.
Ему требовалось собрать все свое самообладание, чтобы остаться, и чаще Индира вдруг всплескивала руками и уходила, хлопнув дверью, а теперь она вела себя так, будто обнаружила какой-то изъян в его характере. Он не кричал, как мать. Не уходил, как отец. Точно не свершал таких непростительных поступков, как дед, насильственные действия которого постыдной пеленой висели над их семьей. Ребенком Логан однажды нашел в глубине ящика стола маленькую черно-белую фотографию мужчины в мягкой фетровой шляпе и подтяжках, и когда отец застал его за разглядыванием снимка, то выхватил его из рук сына, будто это порнография. Стэну не пришлось объяснять, что мужчина в шляпе – это его отец. Логан ощутил жгучий стыд своего отца и заразился им, принял его как часть наследия предков, как цвет волос и рост.
Когда бы ни возникали у него проблемы в отношениях с женщинами, он предпринимал невероятные меры предосторожности, чтобы не повторить ошибок прошлого. Он весь подбирался и ждал, когда утихнут эти потенциально ведущие к катастрофе чувства, что в конце концов и происходило. Но то, что доставалось ему такой дорогой ценой, не получало ни признания, ни похвалы, ни одобрения.
Не важно, как сильно ты стараешься, тебе никогда не стать достаточно хорошим.
Это было верно в отношении тенниса. Это было верно в отношении всего. Он всегда останется посредственностью. Прямо на вершине параболы на любой шкале. Достаточно хорош, чтобы заполучить такую девушку, как Индира, но недостаточно хорош, чтобы удержать ее.
Сердце успокоилось. Все кончено. Он сознавал это предельно ясно. Больше никаких отношений. Облегчение и абсолютная оправданность этого решения напомнили ему момент, когда он решил уйти из профессионального тенниса. Больше никакой борьбы. Никаких провалов. Полнота блаженной мысли: «Я больше никогда не проиграю».
Он будет холостяком. В его холодильнике никогда не появится новая баночка с йогуртом. На стенах не повиснут картины, не будет ни подставок для шляп, ни подушечек, которыми можно кидаться, на диване.
С ним все будет хорошо. Даже лучше.
Телефон зазвонил снова.
Логан взял трубку и увидел на экране паутину из трещин, будто в него стрельнули крошечной пулькой. Если это снова Индира, он ее проигнорирует, но звонил начальник отдела, так что он ответил деловым тоном.
– Логан, дружище, – начал Дон Трэвис. У него был низкий неторопливый голос, как у отца, но Дон – уравновешенный уроженец Квинсленда, а «уравновешенный» – слово, меньше всего подходящее для обоих родителей Логана. – Приятель, я подумал, нет ли у тебя сейчас проблем с… э-э-э… бывшими подружками?
– Бывшими подружками? – Логан так резко откинул назад голову, что у него заболела шея. – Что ты имеешь в виду? С чего вдруг такой вопрос?
Он дико огляделся. Его прослушивают? Откуда мог Дон узнать об Индире? Логан не распространялся на работе о своей личной жизни. У них не бывало ни офисных вечеринок, ни совместных вылазок в пивную. Только в Рождество устраивали праздник, на который Логан никогда не ходил.
– Мы получили анонимный звонок с жалобой на тебя.
– Какого рода жалоба? – Студенты любили Логана. На него ни разу никто не жаловался. Он даже получал благодарственные письма.
– Ну… девушка намекала на сексуальные домогательства, хотя было не совсем ясно, на что она намекает.
– Что за… – Логан встал на ноги.
– Я знаю, Логан, знаю. Твое личное дело безупречно. Вот почему я и подумал, что ты, может быть, недавно разошелся с какой-нибудь девушкой.
– Я только что расстался кое с кем, – сказал Логан. – Но она не стала бы. Никогда.
– Ты уверен, приятель? Потому что иногда люди после разрыва теряют голову.
– Я уверен на сто процентов. – Он мог бы поставить на кон свою жизнь.
– В общем, мы объяснили ей весь процесс, что нужно делать, если она хочет подать официальную жалобу, но она повесила трубку. Это было неделю назад, и, исходя из того, что она не представилась и даже не сказала, с какого курса, мы не собираемся ничего предпринимать. Я просто хотел предупредить тебя, что, может быть, кое-кто затеял против тебя вендетту. – Дон откашлялся. – Стыдиться тебе нечего. Одна моя бывшая устроила мне кучу проблем, так что я тебе сочувствую. А может, это случайная сумасшедшая. Всякое бывает.
Логан поблагодарил Дона и отключился.
Он вспомнил своих бывших подружек, до Индиры.
Нет. Нет. Нет.
Всех вплоть до Трейси, когда Трой тоже встречался с Трейси. Трейси Троя могла устроить нечто подобное, но не Трейси Логана.
Логан выбирал себе хороших девушек. Они всегда приглашали его на свои свадьбы. Получу ли я когда-нибудь вежливое приглашение на свадьбу Индиры? Мысль о том, что ему придется наблюдать, как Индира выходит замуж за другого, была сродни тому, чтобы представить себе смерть любимого человека.
Наверное, это была случайная сумасшедшая, как предположил Дон. Но все же Логан встревожился. Весь этот день выдался какой-то неприятный.
Он снова взял в руки пульт и пиво, включил звук телевизора и стал щелкать каналы: серия «Друзей», серия «Сайнфелда», выпуск «Антикварного ралли». В это время дня повторяли старые программы.
Логан остановился на миловидной женщине с курчавыми каштановыми волосами, которая давала интервью. Камера взяла ее лицо крупным планом, и она говорила с мольбой:
– Я не понимаю, зачем показывают эти передачи по телевизору, они не помогают. От них только хуже!
Похоже, это он тоже уже видел. Логан не узнал эту женщину, но было что-то очень знакомое в том, как подскочил вверх ее голос на слове «хуже».
Она продолжила:
– От этих историй у него всегда портилось настроение! Думаю, он начинал чувствовать себя виноватым и говорил: «Всегда виноват мужчина, и никогда – девушка».
Логан стоял на заднем дворе родительского дома, и Саванна рассказывала ему, как она получила удар от своего парня. Он был вполне уверен, что некоторые фразы совпадали со словами Саванны: «Всегда виноват мужчина, и никогда – девушка».
Он поставил пиво, прибавил звук.
Женщина рассказывала дальше:
– Тогда я быстро переключила канал, говоря: «О, я хочу посмотреть „Холостяка“!»
Не совсем та история. Саванна вроде говорила, что она переключилась на другое шоу? «Выживший», что ли?
Это могло быть странным совпадением.
– Я начала успокаиваться, – сказала кудрявая девушка; камера приблизила ее глаза, полные слез. – И подумала: «Ну вот, все хорошо». А потом, как идиотка, взяла да и спросила: «А ты заплатил за регистрацию машины?»
Женщина спросила, заплатил ли он за регистрацию машины? Саванна тоже так говорила. Логан был абсолютно уверен, что она так сказала. Это уже не могло быть простым совпадением. Верно? Что два инцидента с домашним насилием спровоцировал вопрос о регистрации автомобиля.
– Я не собиралась упрекать его. Очевидно, я проявила пассивную агрессию. С этого все и началось. Он сломал мне челюсть. Три ребра. Я пролежала в больнице дольше, чем он просидел в тюрьме.
Экран заполнила старая фотография женщины. Логан поморщился и отвернулся от экрана. Лицо ее было неузнаваемо: сплошной раздутый сизый синяк.
Выходит, Саванна воспользовалась чужой драматической историей?
С ней что-то случилось. Ее ранение было настоящим, хотя и незначительным, в сравнении с жуткими повреждениями, полученными этой несчастной женщиной.
Логан снова взглянул на экран. За столом сидела другая женщина в белом халате и со стетоскопом на шее. Она говорила с суровым знанием дела о биче домашнего насилия, иллюстрируя это примерами из своей практики.
Тут Логану вспомнился бывший парень Саванны, как тот сидел в постели и тянулся за очками. Что-то не складывалось. Этот парень выглядел таким смущенным. Но Логан строго отругал себя. Его инстинкты ошибочны и темны. Как смеет он сомневаться в рассказе подвергшейся насилию женщины только потому, что мужчина показался ему не из таких?
Взяв в руку телефон, Логан прокрутил список контактов и задумался: кому же позвонить? Беспокоить Бруки на работе не хотелось, да ей и без того хватало переживаний из-за разрыва с мужем. Связаться с Троем? Но у того сработает инстинкт – засыпать проблему деньгами. Он мог предложить Саванне откуп за то, чтобы она уехала. Может, это не такая уж плохая идея. Если не брать в расчет, что эта девушка явно делала их родителей счастливыми.
Логан решил набрать номер Эми, поняв, что всегда звонит ей, потому как, несмотря ни на что, она оставалась главной. Она была их безумной королевой, которой они поклялись в вечной преданности.
– Что у тебя на уме? – ответила Эми своим коронным голосом старшей сестры.