– О, привет, Эми, – произнесла Саванна. – Как дела? Твоя мама сейчас спит.
Когда мать упала в обморок в День отца, именно Саванна подхватила ее и осторожно уложила на пол. Голова Джой оказалась на ее коленях, и никто не осмелился бы сказать ей: «Отойди, чужачка, это моя мама; ее голова должна лежать на моих коленях».
– Ну тогда ладно. – Эми несколько раз говорила с матерью по телефону после того, как та вышла из больницы, и знала, что мать ложится отдохнуть посреди дня. – Я не буду ее будить. Что делает папа? – Она ждала, что Саванна быстро скинет цепочку.
– Он задремал перед телевизором, – сказала Саванна и выпятила нижнюю губу, как бы говоря: «Ну разве это не умилительно?» – Думаю, он сильно перепугался, когда твоя мать на прошлой неделе попала в больницу, так что им обоим нужно оправляться.
– Ох! – произнесла Эми. Ее отец был заслуженным любителем подремать. Он всегда начинал клевать носом перед телевизором. И мог проснуться в любой момент. – Но я все равно зайду и…
– Сейчас неподходящее время, – заявила Саванна.
Неподходящее время? Она и правда сейчас это сказала?
Эми испытала много разных эмоций в тот день: желание не к тому мужчине, ностальгию по ушедшему, которого никогда не было, могучие волны счастья и печали, приступы тяжелой паники и легкой тревоги, но с таким чувством, как ярость, она в принципе была не знакома, а потому ей потребовалось мгновение, чтобы распознать это отозвавшееся шумом в ушах ощущение.
Эта девица и правда вознамерилась не пустить меня в дом, где я выросла?!
– Привет! – Саймон влез перед Эми. – Я приятель Эми. Прости, что доставляю беспокойство, но нельзя ли мне войти и воспользоваться уборной? Я буду вести себя очень тихо, чтобы никого не разбудить.
Он ведь не считал себя ее парнем только потому, что они два раза переспали? Эми покосилась на него. Саймон ей подмигнул.
Вот это номер. Конечно, Саванна знала, что у Эми нет парня. Она знала все о семье Делэйни, хотя им о ней не было известно почти ничего. Саванна постучала кончиком пальца по нижней губе, почти пародируя Джой, которая этим жестом выражала скепсис.
Если Саванна откажет «бойфренду» в его оправданной и вполне обычной просьбе, Эми выломает дверь.
– Входите. – Саванна ловким движением пальца скинула цепочку, отворила дверь и посторонилась, словно жила здесь, что формально было верно, но лишь временно. Предположительно.
Штеффи, собака-предательница, сидела у ног Саванны, словно была ее любимым домашним питомцем, и вежливо вскинула голову в сторону Эми, будто они раньше не встречались.
И снова, как в День отца, Эми отметила, что дом ощутимо, но приятно изменился. В нем как будто поработал умный агент по недвижимости с хорошим вкусом, подготовив для показа потенциальным покупателям. На буфете стояли цветы в вазе, которую Эми никогда раньше не видела. Все семейные фотографии по-прежнему висели на стене, но были выровнены, или протерты, или отполированы, так что все эти знакомые снимки вдруг стали смотреться четче и выразительнее.
Саймон протянул Саванне руку.
– Привет! Я Саймон Бэррингтон, – произнес он громко и выразительно, совершенно не свойственным ему тоном. – Очень рад познакомиться.
Она пожала его руку:
– Привет! Я Саванна.
– Саванна?.. – Он не выпускал ее руку, ожидая услышать фамилию, как чей-нибудь приводящий всех в смущение дядюшка.
– Туалет там, – сказала Саванна.
– Я покажу ему, – вмешалась Эми, понимая, что говорит как тринадцатилетняя девчонка, а потом добавила: – Но все-таки, Саванна, как твоя фамилия?
Как они сумеют выведать про нее что-нибудь, если им не известна даже ее фамилия? А родители-то хотя бы знают? Они, вероятно, и не спрашивали, и не удосужились погуглить, кто она такая, просто слепо поверили всему, что она им наплела.
– Пагонис, – ответила та. – Саванна Пагонис.
Порез над глазом совершенно зажил, девушка была совсем чуть-чуть накрашена, и в ней появилась какая-то лощеная уверенность, будто на ней ее собственная одежда, она в своем доме, а Эми и Саймон – незваные гости, которых она скоро выпроводит. Одежда матери смотрелась на ней неплохо. Даже отлично. Саванна была более молодой версией Джой. Могла бы быть ее дочерью. Джой, должно быть, мечтала о такой милой миниатюрной женственной дочурке. Эми и Бруки не раз обсуждали, как мать иногда заставляла их чувствовать себя огромными, косолапыми орангутанами.
– О, это необычно. Как она пишется, Саванна? – спросил Саймон.
Со стороны он выглядел бухгалтером, который участвует в любительской съемке телепередачи о жизни местного сообщества. Он был ужасен, но так восхитительно увлечен идей.
– П-а-г-о-н-и-с, – изогнув брови, проговорила Саванна.
– Ха! – произнес Саймон. – Дайте-ка я угадаю: это греческая фамилия?
– Очевидно, – коротко ответила Саванна.
– Саванна Пагонис, – повторил Саймон. – Могу поспорить, люди никогда не пишут ее правильно. Надеюсь, второе твое имя какое-нибудь простое. Например, Анна? Мария?
Эми с восхищением глядела на него. Он выдавал свои фразы напористо и театрально, но стратегию выдерживал безупречно.
– Ты угадал, это Мария. Произнести и его тоже по буквам?
Мог ли он и правда так сразу угадать? Или Саванна просто подыграла ему, чтобы поскорее отвязаться?
– Мою мать так зовут, – сказал Саймон. – Мария – очень популярное второе имя. – Он открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но тут Эми взяла его под руку, а то он спросил бы дату рождения и налоговый номер. Если у Саванны на уме недоброе, Эми не хотелось подталкивать ее к действиям на опережение.
– Туалет там, – сказала Эми.
– Погоди, это ты? – спросил Саймон своим обычным голосом, остановившись перед фотографией Эми, на которой та триумфально поднимала вверх двумя руками маленький кубок, приставив ракетку к бедру и широко улыбаясь, как победительница Уимблдона, хотя это был всего лишь региональный турнир среди девочек моложе девяти лет.
– Да, это я.
– Ты была такая милашка, – произнес Саймон, не двигаясь с места и изучая снимок. – Я не знал, что ты играла в теннис!
– Ну да.
– Я немного играю в теннис для компании, – продолжил треп Саймон. – Нам нужно как-нибудь сразиться с тобой. Ты, наверное, победишь меня.
– Я точно тебя обыграю. – Эми указала рукой в дальний конец коридора. – Вторая дверь слева.
Саймон тупо уставился на нее, позабыв о примененной для проникновения в дом уловке.
– Уборная, – напомнила ему Эми.
– Ах да! Спасибо, Эми! – Он вернулся к зычному голосу и чрезмерно четкой артикуляции.
Когда «бойфренд» удалился, Эми и Саванна посмотрели друг на друга. Чувство было очень странное. Эми находилась в доме своего детства, и фотографии на стенах с обеих сторон подтверждали это, но тем не менее она ощущала, что хозяйка здесь – Саванна. Эми никак не могла найти баланс между двумя неоспоримыми фактами: Саванна должна испытывать благодарность к ней за то, что ее родные дали ей приют в момент, когда она в этом нуждалась; сама она должна быть благодарна Саванне за то, что та заботилась о ее родителях и справлялась с этим лучше, чем любой из детей Делэйни мог бы с этим справиться, если бы даже захотел.
– Я тихонько загляну к маме, посмотрю, вдруг она уже не спит, – сказала Эми.
По лицу Саванны промелькнуло какое-то непонятное выражение.
– Конечно. Я вернусь на кухню. Готовлю суп минестроне. Кликни меня, если Джой что-нибудь понадобится.
Кликни меня если Джой что-нибудь понадобится.
Потому что я – та, кто обеспечит твоей матери все необходимое.
«Кликни меня» – так говорила мать Эми. Эта девушка – Джой в миниатюре.
Очарованная Саванной собака потрусила следом за ней.
Проходя мимо своей бывшей спальни, где теперь жила Саванна, Эми решительно отвернула голову. Эгоистично! По-детски! Никто больше в семье не считал никакую из комнат в этом доме своей! Она услышала звук спускаемой в туалете воды. Саймон завершил свой фальшивый визит в уборную.
Эми открыла дверь в родительскую спальню. Там пахло как обычно: приятной смесью маминых духов, отцовского дезодоранта и старомодного полироля для мебели, которым упорно продолжали пользоваться добрая старушка Барб и Джой, когда вместе делали уборку.
Мать лежала на боку, отвернувшись от двери и натянув одеяло на плечи. Волосы ее, за которые она получала столько комплиментов, разметались по подушке. Эми на цыпочках подошла к кровати. Мать спала, ровно дыша, одна рука была подложена под щеку рядом со ртом, как будто она целовала костяшки пальцев. Детям Джой говорила: это оттого, что в детстве она сосала большой палец и ее до сих пор утешала его близость ко рту.
Морщины на лице Джой напоминали трещины в горной породе. Эми учащенно задышала, ее охватил знакомый страх. Все дети боятся смерти родителей. Только Эми однажды до такой степени поддалась этому страху, что перенасытила легкие кислородом и ей пришлось дышать в бумажный пакет. Няня позвонила родителям, чтобы те срочно возвращались домой, потому что ребенок какой-то странный.
Эми подумала, что случилось бы, если бы мама умерла, когда она была маленькой. Могло ли реальное горе быть хуже воображаемого, когда она так живо представляла его себе? Как она справится с этим сейчас, ведь родители ее неизбежно умрут, так бывает всегда, и нужно относиться к этому по-взрослому? Как вообще справляются люди с обычными, предсказуемыми трагедиями? Это невозможно, такое не пережить…
– Эми? – Мать открыла глаза и села. Взяла с тумбочки очки, надела их, пригладила волосы и улыбнулась. – Ты застала меня спящей.
– Это хорошо, что ты поспала, мама. – Эми медленно вдыхала и выдыхала. Ее мать проживет еще не один десяток лет. – Ты была в больнице. Тебе нужно восстанавливать силы.
Джой небрежно отмахнулась:
– Сегодня я приняла последнюю таблетку антибиотика. Теперь я в порядке. Просто к середине дня устала. Иди сюда. – Она похлопала ладонью по постели. – Дай мне обнять тебя.