– Я тоже тебя люблю, Эми.
Не впервые она услышала эти слова от мужчины, но впервые в них поверила.
Через пару минут мобильники четверых детей Делэйни одновременно звякнули в разных местах Сиднея, и каждый был схвачен суетливыми, испуганными пальцами, дрожавшими, пока владелец телефона читал на экране пять слов, присланных с неизвестного номера:
Ваша мать уже дома. Отец.
Первая эсэмэска Стэна, отправленная с новехонького телефона, оказалась самой запоминающейся.
Глава 67
Когда дети снова увидели Джой, каждый обнял ее так, как не обнимал с самого детства. Это были жаркие, отчаянные объятия, которые раньше следовали за ночными кошмарами, когда Джой чувствовала, как быстро колотится молоточек в хрупких сердцах, заключенных в жавшихся к ней маленьких грудных клетках.
Оба сына приподняли ее от пола, как их отец.
Оба ее сына плакали ровно так же, как их отец.
Ни одна из дочерей не обронила ни слезинки. Они поругали ее, как испуганные матери ругают потерявшихся детей, когда те наконец объявляются.
– Ты должна обещать, что никогда больше не будешь делать ничего такого, мама! Ты должна надевать очки, когда отправляешь эсэмэски! И никогда не выходи из дому без телефона!
Приятно было вспоминать эти жаркие, отчаянные объятия, когда они прекратились.
Глава 68
Джой помнила, что в конце января люди говорили о каком-то ужасном вирусе, расползающемся по миру, но была слишком занята своим распадающимся браком, чтобы всерьез заинтересоваться этим, и к тому же она никогда не болела простудами. У нее была превосходная иммунная система.
К моменту, когда она «вернулась в Сеть», мир слетел со своей оси, и трудно было не чувствовать личной ответственности за это. Словно стоило ей перестать следить за ним, как наступил хаос. Ровно так же, когда Трой только начинал ходить, стоило ей отвести от него глаза, и тут же кто-нибудь получал увечье или что-то рушилось!
Все вдруг начали «социально дистанцироваться», особенно вокруг Стэна и Джой, которые, как считалось, были «престарелые» и находились «в группе риска». Когда они выходили прогуляться, люди помоложе моментально отскакивали в сторону – с тротуаров в дренажные канавы, освобождая им дорогу.
– Если пришло мое время, значит оно пришло, – говорил Стэн детям, и те со стоном отвечали ему, что родители всех их друзей делают похожие безрассудные заявления, отчего Джой со Стэном обменивались улыбками и торжественно обещали впредь вести себя нормально.
Те первые недели после возвращения домой напоминали Джой медовый месяц в разгар апокалипсиса.
Они со Стэном непрестанно прикасались друг к другу или смотрели новости, которые впервые в жизни Джой были глобальными и чудовищными, но тем не менее очень личными и специфическими. Нельзя было просто пожать плечами и отмахнуться от них. Нельзя было сказать, мол, это очень грустно, но жизнь продолжается, – потому что жизнь не продолжалась.
Они беспрестанно говорили, что не могут в это поверить.
Принц Чарльз подхватил вирус! Опасность подстерегала всех. Даже королевских особ.
Локдаун облегчил тяжесть ухода на пенсию. Теперь их единственной ответственностью было оставаться дома, в безопасности, и не принимать участия в ежедневной благотворной, укрепляющей активности. Теперь замерла не только жизнь Джой и Стэна, жизнь остановилась у всех. Тишина наступила не только в их когда-то шумном доме, она опустилась на когда-то бурлившие жизнью города по всему миру. Люди услышали птичий щебет в тех местах, где раньше раздавался только шум машин. Небеса прояснились. Если бы только эта прекрасная глобальная пауза не сопровождалась жестокими страданиями.
Джой то и дело вспоминала первого мужа своей бабушки, который умер от испанки сто лет назад, после того как по глупости решил пойти встретиться с одним приятелем в порту. Для Джой это всегда звучало сказкой и было необходимым элементом ее личной истории. Разумеется, этот первый муж должен был принять глупое решение встретиться со своим приятелем в порту, чтобы бабушка Джой могла выйти замуж за прекрасного деда Джой и Джой со временем смогла бы стать Джой.
Впервые в жизни ей пришло в голову, что первый муж ее бабки, вероятно, предпочел бы не умирать от испанки, спасибо большое, так же как Джой предпочла бы не умирать от этой заразы. Ей хотелось узнать, что будет дальше. Ее бабке с дедом и матери придется подождать у тех входных ворот еще немного.
Джой не сразу осознала, через что пришлось пройти мужу и детям, пока ее не было.
Стэн сказал, что все четверо детей сперва утаивали от полиции сведения, из-за которых, как они думали, его могли посчитать виновным. Он видел, как с течением времени, по мере того как оно шло, а Джой не возвращалась, их сомнения и страх росли по экспоненте. Вопросы вставали все более острые.
– Я начал чувствовать себя виноватым, – сказал Стэн. – Мне стало казаться, будто я и правда поднял на тебя руку. Мне снилось… – Он замолчал. – Ужасные были сны.
Дети упоминали о своих смешанных чувствах в отношении верности родителям и обиняком, и открыто.
Посреди пылкой лекции о необходимости обрабатывать руки и носить маски Бруки ни с того ни с сего вдруг сообщила:
– Я нашла папе адвоката по уголовным делам, так как знала, что он невиновен, мама. Не из-за того, что считала его виноватым. Надеюсь, вы оба понимаете это.
«О, моя дорогая, – подумала Джой, – ты никогда не умела лгать».
Однажды, после того как Трой привез им огромную упаковку из двадцати четырех рулонов туалетной бумаги, которую ему удалось добыть среди панической скупки всего в магазинах, и они с Джой остались одни – сидели на задней веранде, держась на безопасной социальной дистанции друг от друга, – он сказал:
– Я думал, отец мог это сделать, мам. Я и правда так думал. И злился на Бруки, потому что она поддерживала его.
Трой говорил совсем как в детстве, когда был маленьким мальчиком и признавался в чем-то невообразимом.
– Не важно, дорогой, просто выбрось это из головы.
Выбрасывать что-то из головы было несовременным способом борьбы с проблемами, но что еще она могла предложить?
Слава богу, Трой и Бруки кое-как залатали свои отношения, как иногда делают братья с сестрами или супруги, – скорее поступками, чем словами.
Бруки купила Трою коробку шоколадных конфет.
Трой купил Бруки машину.
О Гарри Хаддаде Джой и Стэн вообще не заговаривали, пока в один прекрасный день, когда они смотрели новости, не прозвучало сообщение о том, что из-за пандемии впервые со времен Второй мировой войны не состоится турнир в Уимблдоне.
– Я понимаю, почему ты это сделала, – тихо произнес Стэн.
Он не сказал, что простил ее, но Джой восприняла его слова как прощение.
Более молодая пара могла бы потратить не один месяц на обсуждение с психологом этой проблемы, но Джой поняла, что они поставили тут точку. И двинулись дальше. Раз вы нанесли удар по мячу, нет смысла следить, куда он летит. Направление полета уже не изменить. Нужно думать о следующем движении. Не о том, как следовало бы ударить тогда, а о том, что делать теперь.
Она предала его. Он предпочел любить ее и дальше.
Что тут еще скажешь.
Тревожные мысли не давали Джой спать по ночам.
Например, что, если бы они с Саванной попали в аварию и их машина утонула бы в мутных глубинах какого-нибудь озера, а Стэна арестовали и обвинили в убийстве? Что, если бы он томился в тюрьме остаток дней и только Бруки навещала бы его?
В первые дни Джой часто звонила этому милому, нетерпеливому и неулыбчивому детективу – Кристине Хури.
Джой была слегка одержима ею.
– Оставь в покое эту женщину, – сказал Стэн.
При каждом упоминании имени Кристины у него на лице появлялось болезненное выражение, вот почему Джой испытывала странное желание и дальше убеждать детектива Хури в невиновности Стэна, хотя его невиновность была неоспоримой.
Джой просто необходимо было убедить Кристину в том, что ее муж на сто процентов невиновен. Он абсолютно точно не убивал ее.
– Мы разбирали сложное дело, основанное на косвенных уликах, миссис Делэйни, – мрачно сказала Кристина.
Но потом она смягчилась и разъяснила Джой, почему ее страхи безосновательны. Во-первых, Джой и Саванна по пути не проезжали никаких озер, так что их поездка никак не могла закончиться на дне одного из них. Во-вторых, женатый любовник Саванны, или ее бойфренд, или забава, или как вам угодно его называть (ее мишень?), доктор Генри Эджворт, рано или поздно привел бы их к Саванне, а Саванна – к «внесетевой» программе Гарри. Но еще важнее, что они получили бы (лучше поздно, чем никогда) заявление дочери Каро из Копенгагена. Дело основывалось на косвенных уликах и не подкреплялось неопровержимыми фактами, а потому неизбежно рассыпалось бы, как карточный домик.
– Вашего мужа никогда не осудили бы, – успокоила Джой Кристина.
Потом Джой спросила, не окажет ли пандемия влияния на свадьбу, и Кристина ответила, что подготовка к свадьбе идет своим чередом, но гостей будет гораздо меньше, чем планировалось вначале.
– Какая жалость! – посочувствовала Джой.
– Да уж, – произнесла Кристина, но голос ее звучал так, будто она улыбается.
– Что вы с Саванной делали все это время? – поинтересовалась у Джой Эми. – Вы довольно долго были вместе. Вы не соскучились?
– Вы играли в игры? – спросила Бруки, потому что именно этим занялись бы Делэйни. Им всегда нужно было в чем-нибудь соревноваться. Кто-то обязательно должен выигрывать, а кто-то проигрывать. – Вы… ссорились?
Джой поняла, ее дочери переживают из-за того, что она провела столько времени с Саванной, ведь ни с одной из них она никогда не оставалась так надолго, и они все трое знали: если бы это случилось, они наверняка надоели бы друг другу до чертиков.
– О да, временами было очень скучно, – сказала Джой дочерям. – И иногда мы раздражали друг друга, да.