– Больше никого?
– Больше никого я не заметила. Мне сказали, что была ещё леди Уэбстер, но ушла к вам за помощью.
По виду Мёрфи было понятно, что он не верит мне ни на гран и с превеликим удовольствием обвинил бы, если бы была хоть минимальная возможность. Действительно, ведь, как говорится, яблочко от яблони недалеко падает, а значит, не за горами, когда нарушу магическое право и я. Или уже нарушила и просто хорошо маскируюсь? Недоверием ко мне дышала каждая чёрточка ректорского лица.
– Понимаете, инорита Болдуин, – вкрадчиво сказал инор Мёрфи, – я подозреваю сговор группы студентов. Будьте уверены, что все они будут наказаны в полном объёме. Но тот, кто признается, получит наказание куда менее строгое или даже вовсе будет от него избавлен. Да, точно. Обещаю, что раскаявшийся и признавшийся будет избавлен от наказания, разумеется, если он сдаст сообщников.
И он вперил в меня грозный взгляд, наверняка рассчитывая, что я тут же всё выложу.
– И правильно, инор Мёрфи, – горячо поддержала я. – Если это не случайное стечение обстоятельств, а чья-то злая шутка, то пусть отвечают по всей строгости. Я ужасно испугалась, когда всё это случилось. Но я ничего не видела.
Ректор разочарованно вздохнул. Обвинить меня не получилось только потому, что я сама оказалась в ловушке. Страшно представить, к каким выводам бы пришёл ректор, запри мы с Болдуином Уэбстер. Как выяснилось, долго они там вдвоём всё равно бы не просидели, но ректор бы бушевал куда сильнее, чем сейчас.
– Очень, очень жаль, инорита. Но если вдруг вы что-нибудь вспомните или решите в чём-нибудь признаться, то можете прийти в любое время. И учтите, что от наказания будет избавлен только первый признавшийся.
Он махнул рукой на выход из кабинета, я не стала ждать голосового подтверждения, выскочила за дверь и сразу врезалась в родственника.
– Добрый день, инорита Болдуин.
– Добрый день, инор Болдуин, – ответила я, чувствуя себя необычайно глупо. – Инор Мёрфи всё пытается выяснить, что же случилось с аудиторией.
– Артефакты устарели, – совершенно серьёзно предположил родственник.
– Хорошие у нас артефакты, – проворчал из кабинета Мёрфи, – до этого случая ни разу не подводили. Налицо злостный умысел, я уверен. Инор Болдуин, вы ко мне?
– Нет, я искал инориту Болдуин. Уже конец недели, а она обещала выяснить, согласится ли меня принять её отец.
Намёк был прямей некуда, поэтому, подавив вздох, я ответила:
– Отец будет рад вас видеть и предлагает воспользоваться нашим экипажем, который вскоре за мной прибудет.
Ожидать отказа было бы слишком оптимистично, поэтому я почти не расстроилась, когда он не последовал: Болдуин радостно согласился. Радость была столь явной, что ректор даже изволил выйти из кабинета, чтобы понять, чем она вызвана, осмотрел нас и едко заметил:
– Инор Болдуин, вынужден предупредить, что не все яблоки инора Болдуина, в смысле, того Болдуина, к которому вы едете, можно есть, даже если они считаются условно съедобными. Не хотелось бы неожиданно остаться без лектора по столь важной дисциплине.
– Вы же не думаете, что мы можем отравить инора Болдуина? – возмутилась я.
– Моё дело – предупредить временного сотрудника, а уж что я думаю про ваши яблоки, позвольте мне оставить при себе. Про обязательность вашего отца я точно не думаю ничего хорошего, – проворчал инор Мёрфи, намекая на неудачную попытку привлечь моего родителя к занятиям в академии. – И очень боюсь, не заразно ли это.
Он закрыл дверь в кабинет, не дав мне ответить, что если уж я не заразилась необязательностью отца, то ненадолго забредшему к нам инору точно ничего не грозит.
– Пойдёмте, инорита Болдуин, – напомнил о себе родственник, видя, что я не тороплюсь отрывать гневного взгляда от ректорской двери. – А что, действительно среди яблонь вашего отца встречаются экземпляры с ядовитыми плодами?
– Разумеется, нет, – возмущённо фыркнула я. – У нас есть артефакт по определению ядов, и все опасные варианты отбраковываются.
Ему удалось меня оттащить от двери, и мы теперь шли по коридору.
– И как они отбраковываются?
– Отец уничтожает ненужный экземпляр.
– Полностью?
– Разумеется, полностью, а как иначе? – удивилась я.
Стоило нам отойти от ректорского кабинета подальше, как нам наперерез бросилась Уэбстер.
– Инор Болдуин, какая приятная встреча, – защебетала она, неприязненно на меня покосилась и даже пару отгоняющих жестов сделала, не слишком заметных и рассчитанных на то, что увижу их одна я. – Папа́ ждёт вас сегодня на ужин, как обычно.
Как обычно? Это значит, что у моего родственника завелась привычка ежедневно навещать дом лорда-наместника? Какие у него нехорошие привычки. И как он только выдерживает это семейство так долго?
– К сожалению, этот вечер я собираюсь провести у родственников. Я уже пообещал инору Болдуину.
Уэбстер посмотрела на меня так, что из меня вылетело само собой:
– Уверена, папа не расстроится, если я ему объясню, почему вы не смогли подъехать. Ужин с лордом-наместником пропускать нельзя.
Уэбстер поощрительно улыбнулась, Болдуин же нахмурился.
– Не в моих правилах, нарушать предварительные договорённости, леди Уэбстер. Мне очень жаль, но сегодня я не смогу прийти к вам на ужин.
Он подхватил меня под руку и почти силой поволок прочь от моей одногруппницы, которая ничуть не растерялась, пристроилась с противоположной от меня стороны обхаживаемого инора и начала ныть, что её отец рассчитывает на гостя и у него есть важный вопрос, который он хотел обсудить с приезжим из Турана. На мой взгляд, эта стратегия была проигрышная, потому что на лице моего родственника появилось выражение точь-в-точь как у папы, когда у того начинают болеть зубы. Уэбстер этого упорно не замечала. Наверное, потому что родственник поддерживал видимость разговора, отделываясь фразами: «Разумеется, леди Уэбстер», «Вы совершенно правы, леди Уэбстер», «К сожалению, я не могу нарушить обещание, данное инору Болдуину, леди Уэбстер».
Наконец леди Уэбстер окончательно сдалась и, бросив на меня неприязненный взгляд, попрощалась с нами обоими. Болдуину ради разнообразия досталась чарующая улыбка. Улыбка у дочери лорда-наместника была хороша. Если бы она меньше говорила и больше улыбалась, глядишь, и пошёл бы инор Болдуин сегодня в гости к ним, а не к нам. Надо бы ей посоветовать. Или не надо? Не так плох мой родственник, чтобы своими руками отдавать его этой змее.
На удивление муж кухарки оказался пунктуален, и вскоре мы уже ехали в наше родовое гнездо. Причём родовым оно было для нас обоих: как-никак столько поколений Болдуинов тут выросли, что даже стены пропитались особым болдуинским духом, в чём нашему гостю ещё предстоит убедиться. Гордилась я пунктом нашего назначения недолго, так как внезапно мой спутник поставил полог от прослушивания и спросил:
– Сильвия, не подскажете, почему лорд Уэбстер уверен, что я проверяющий из Министерства магии?
– А разве это не так? – удивилась я. – У нас в группе все в этом уверены.
Все – это я немного преувеличила, поскольку говорила на эту тему лишь с Линдой и Майлзом. Но они вполне могли поделиться нашими общими выводами с остальными одногруппниками, после чего у тех тоже отпадут сомнения.
– Да с чего вы это вообще взяли? – чуть раздражённо спросил мой спутник. – Честно говоря, это приносит значительные неудобства, особенно при общении с семьёй лорда-наместника.
– Мне кажется, Лоррейн вы и без этого нравитесь, – как можно равнодушнее сказала я, искоса следя за его реакцией.
Она воспоследовала тут же: он повернулся и насмешливо ответил:
– Я помню, что леди Уэбстер – инорита со множеством достоинств. Но вернёмся к моему вопросу. Откуда вообще пошёл этот слух?
Кучер уже несколько раз оборачивался, сначала удивляясь, что мы молчим, потом удивляясь, почему он не слышит, о чём мы говорим. Похоже, сплетни в нашем доме любила не только Долли.
– Видите ли, инор Болдуин, этот курс всегда читал кто-то из старых друзей инора Мёрфи: то есть солидный маг в возрасте, приезжающий не ради денег, которых платят не так уж и много, не так ли? Поэтому вы на их фоне выглядите несколько инородно. Никто не верит, что вы приехали сюда подзаработать. Ни студенты, ни преподаватели.
Он хмыкнул, отрицать не стал, но отвернулся и притворился, что осматривает окрестности. От города мы уже отъехали, так что вид ему был в новинку: этакая сельская пастораль. Впрочем, Дисмонд – город не из крупных, наверное, он в сравнении с Тураном и сам кажется деревней.
– Лорд Уэбстер почему-то решил, что я приехал проверять именно его деятельность, – неожиданно сказал Болдуин. – И очень из-за этого нервничает. Так что леди Уэбстер я не так уж и нравлюсь. Скорее всего, она выполняет просьбу отца.
Пришёл мой черёд хмыкать, поскольку поверить в то, что сидящий рядом инор не в состоянии отличить искренний интерес девушки от навязанного, я никак не могла. В уме и наблюдательности ему не откажешь, в противном случае он бы уже готовился к свадьбе.
– Мне нет дела до прегрешений лорда Уэбстера, – как ни в чём не бывало продолжил Болдуин. – Но ситуацию в графстве он не контролирует, поэтому и пытается прикрыть перед столицей серьёзные нарушения.
– И про убийства он тоже не сообщал? – неожиданно даже для себя спросила я.
– Тоже не сообщал, – подтвердил Болдуин.
– Но вы о них знаете? Точнее, знали до приезда сюда?
Я повернулась к спутнику, он повернулся ко мне, и даже кучер развернулся к нам, силясь хотя бы по губам разобрать, о чём же мы говорим.
– Знал.
– И подозревали моего отца? – Я сжала губы. – И сейчас подозреваете? Почему?
– В министерство магии пришло анонимное письмо, в котором в убийствах обвиняют инора Болдуина, – неожиданно сказал он.
Глава 11
Встречала нас только Долли, сразу отметившая привлекательность моего спутника и необычайно при этом оживившаяся. По-видимому, вспомнила подсмотренное письмо и намерения отца пристроить дочь за представителя своей же фамилии нашли в сердце прислуги живейший отклик и поддержку.