Замечания инора Доусон нам не сделала, лишь головой покачала и переключилась опять на Уэбстер. Очень было похоже, что опрос начался ещё на перемене, чтобы не отнимать времени от занятий, потому что вскоре преподавательница решила:
– Увы, леди Уэбстер, я никак не могу вас допустить к своим занятиям. Вы опять ничего не выучили.
– Вы не можете меня постоянно отстранять! – возмутилась та. – Я так ничему не научусь! И мой папа́ будет недоволен!
– Если я вас допущу и вы пострадаете, то отстранят меня, – любезно пояснила ей инора Доусон. – А лорд Уэбстер будет недоволен куда больше, если с вами что-то случится, чем если выяснит, что вы чего-то не знаете.
Действительно, второе ему уже было привычно. Лорд Уэбстер, напротив, весьма удивился бы, обнаружив в красивой голове дочери какие-нибудь знания.
– Если я просто буду смотреть, со мной же ничего не случится, – умоляюще сказала Уэбстер, что ей было вообще не свойственно. – Ну пожалуйста, прошу вас, инора Доусон. Нельзя меня постоянно отстранять, это неправильно.
Она сделала вид, что собирается заплакать, а я насторожилась. До сих пор за Уэбстер стремления к знаниям не наблюдалось. Напротив, она использовала малейший шанс, чтобы увильнуть. А тут такая уважительная причина и ей пренебрегли?
– Хорошо, леди Уэбстер, – сдалась инора Доусон. – Я вам разрешаю присутствовать. Но вы должны стоять в отдалении и ничем не помогать своей пятёрке.
– Издалека я ничего не увижу, – обрадовалась Уэбстер. – Но ничем не помогать обещаю.
Она даже не стала ждать, что ответит преподавательница, сразу заторопилась к нам.
– Лучше бы с неё взяли обещание не мешать, – проворчала Линда.
Сделала она это недостаточно тихо, потому что её услышала Лестер, не преминувшая развернуться и возмущённо заявить:
– Могла бы не гадости говорить, а посочувствовать одногруппнице, у которой случилась неприятность.
– Я и сочувствую, – не растерялась Линда. – Сильвии сочувствую, Каролин тоже и тебе, Маргарет, немного. Это я ещё не говорю про себя. Себе я тоже сочувствую.
Лестер что-то возмущённо прошипела и начала терзать методичку с таким усердием, что пятая наша девушка, Каролин Росс, осторожно отодвинула от неё весы, чтобы не упали.
– Маргарет, спасибо тебе, дорогая, ты одна меня любишь, – прочувствованно пропела Уэбстер, кося при этом почему-то не на Уэбстер и даже не на Линду, а на меня. – Но если кому здесь сочувствовать, то Сильвии.
Развить мысль ей не дали, потому что инора Доусон кашлянула, привлекая к себе внимание, и обрисовала задачу на сегодняшнее занятие. На первый взгляд, зелье было из простейших бытовых, по сведе́нию с одежды ненужных пятен, но по тому, как подозрительно блестели глаза у преподавательницы, она ожидала от нас нестандартных результатов. Бывают такие, на первый взгляд, несложные рецепты, готовя по которым, чуть передержишь или недодержишь – и на выходе получаешь совсем не то, что ожидаешь. Поэтому я стала внимательно изучать страницу, ища подвох. Линда наверняка подумала то же самое, потому что потеряла интерес к Уэбстер и полезла в методичку.
Зато одногруппница не потеряла интерес к нам и медленными шажочками, почти незаметными для иноры Доусон, начала приближаться.
– С весом или временем? – скорее для себя спросила Линда, в который раз вчитываясь в текст и не находя ответа.
– С палочкой для размешивания, – правильно поняла её Каролин Росс. – Непременно нужна деревянная, с другой не выйдет. Видишь, в самом низу совсем мелко написано.
– Вот ведь коварные какие! – возмутилась Линда. – Я это рецепт уже на десять раз просмотрела и ничего бы не заметила, если бы ты не подсказала.
– Старшекурсники проговорились, что алхимичка очень любит такие подробности ставить мелким шрифтом внизу, или сбоку, или даже на обратной стороне, – понизив голос, сообщила Каролин. – Моей заслуги нет. Главное, не пропустить что-то ещё.
– Что-то ещё мы точно не пропустили. В восемь глаз изучали.
– В десять было бы надёжнее, – влезла Уэбстер, которая стояла совсем рядом. – Что мы сегодня готовим?
– Готовим мы, а ты стоишь и смотришь, – ехидно напомнила Линда. – А готовим мы зелье для сведе́ния пятен с одежды, если ты вдруг забыла, что пять минут назад рассказывала инора Доусон.
Она отодвинула от стола Лестер, которая уныло изучала методичку, даже не обращая внимания на наш разговор. Все ингредиенты стояли в баночках. Оставалось отмерить нужное количество и начинать готовить.
– А про посуду или вид нагрева примечаний нет? – спохватилась я. – А то окажется, что нужен глиняный горшочек, нагреваемый огнём дракона.
Уэбстер за плечом нервировала. Мне казалось, я физически чувствую исходящую от неё недоброжелательность и потому больше думала о дочери лорда-наместника, чем о выполняемой работе. Возможно, потому что не могла избавиться от мысли, что вчерашний вечер Рассел провёл в доме Уэбстеров?
– Металл нельзя, – обрадованно сообщила Линда, найдя это примечание на следующей странице. – Если готовить в металлической посуде, то будет убирать только пятна от растений.
– Для Болдуин это как раз то, что нужно, – манерно протянула Уэбстер. – Ей только и останется, что чистить старые платья от ошмётков яблонь, когда Рассел выставит их из дома.
– Что? – от неожиданности я повернулась к ней.
– Он все ваши долги собрал, – радостно сообщила одногруппница. – Осталось только потребовать выплату – и всё ваше имущество пойдёт с молотка. Пожалуй, я приобрету ваши семейные портреты, пригодятся…
Она замолчала и многозначительно усмехнулась, намекая, что портреты ей пригодятся, поскольку она собирается заполучить фамилию Болдуин.
– Леди Уэбстер, покиньте аудиторию! – прогремела инора Доусон. – Вы не только не стоите тихо, вы и другим мешаете работать.
Уэбстер пререкаться не стала, ушла сразу, лишь на пороге чуть задержалась и бросила на меня победный взгляд.
Глава 19
После алхимии удрать не удалось, потому что в самом её конце появился Дорси с радостным сообщением, что следующая лекция отменяется по причине болезни преподавателя, но зато он решил провести контрольную.
– Начало года, какая контрольная? – возмутился Майлз, уже настроившийся прогуляться в нашей с Линдой компании.
– Вот именно, начало учебного года, – важно отметил Дорси. – Поэтому необходимо определить, сколько и чего вы забыли за лето.
– Мы ничего не забыли, – пробухтел Майлз. – И даже если бы хотели забыть, не смогли бы: у нас была практика, которую вы проводили так, чтобы вложить в наши головы как можно больше знаний. У вас это получается замечательно.
Если он надеялся, что куратор растает от лести и нас отпусти, то зря.
– Тогда вы зря переживаете, – ласково улыбнулся Дорси, – потому что вы прекрасно напишете контрольную, инор Майлз. Я в вас верю.
За видимой ласковостью нашего куратора скрывалась гранитная твёрдость. Попробуй мы прогулять контрольную – получим проблемы на всех следующих практикумах, на которых со скрупулёзной точностью Дорси будет выяснять, что же мы не знали такого, из-за чего решили не писать. На его взгляд, единственной причиной, по которой студент, если он не при смерти, может пропустить контрольную, – это страх проявить своё незнание. Нет, остальные одногруппники будут рады избавлению от нудного опроса перед началом каждого практикума, только вот жертвовать собой ради группы не хотелось. Уверена, для осмотра повреждений в парке часом больше, часом меньше – разницы уже никакой. Если там что-то хотели скрыть, то уже скрыли, а если там что-то осталось, то оно дождётся нас, даже если мы придём вечером и будем подсвечивать себе «светлячками».
Думаю, идея провести контрольную Дорси не принадлежала, наверняка она шла от ректора, чтобы занять внезапно освободившихся студентов, поскольку незанятый студент-маг имеет тенденцию к разрушению академии, за которую инор Мёрфи переживал денно и нощно. Контрольная состояла аж из пятидесяти вопросов, но была состряпана на скорую руку и из того, что на тот момент пришло в голову нашему куратору. А пришли ему вопросы не только по программе первого курса. Некоторые относились уже к этому году и были призваны показать глубины нашего незнания. Или, как вариант, Дорси просто не смог набрать достаточного количества сложных вопросов на базе первого курса.
Сейчас он с довольным видом прогуливался в проходах между столами, заложив руки за спину и выпятив живот, и контролировал, чтобы, отвечая, мы не списывали, не подглядывали и не использовали никакие виды магии. У некоторых при таких вводных вероятность положительной оценки стремилась к нулю, но сейчас этих некоторых не было: Уэбстер как ушла с алхимии, так больше мы её не видели. Наверное, пошла жаловаться папеньке на несправедливость бытия или, напротив, радоваться справедливости в компании Рассела. При последнем предположении в груди что-то неприятно заныло. Наверняка потому, что Уэбстер собралась наложить руку на наш дом. И на наши яблони тоже. Яблонь было особенно жалко. И папу.
Контрольная заняла две пары и захватила ещё немного. Инор Дорси притворился, что снизошёл к нашим просьбам и продлил время, хотя на самом деле он понял, что перестарался с количеством вопросов. Тридцати бы хватило за глаза.
– Думаю, будет достаточно, если вы ответите на сорок вопросов, – наконец он это понял и сам. – Расписывать тоже не нужно. Мне достаточно краткого ответа, чтобы определить, знаете ли вы это или нет.
Кто-то за спиной злобно засопел. Пересчитал, наверное, количество листов, которые ушли на ответы, и понял, что мог бы так не усердствовать. Я лишь вздохнула и продолжила писать. Оставалось мне ещё два вопроса – разрешение Дорси можно было не принимать в расчёт: он наверняка обратит внимание именно на те пункты, что остались без ответа, отметит у себя и будет гонять по ним. А вот разрешение краткости было очень кстати. Закончили писать мы почти одновременно с Линдой и вывалились в коридор, провожаемые отчаянной жестикуляцией Майлза, который давал понять, что вот-вот – и он тоже избавится от надоевшей писанины. Я кивнула, намекая, что мы поняли и дождёмся.