Обманывать я не собиралась. Мы с Линдой устроились рядом с аудиторией, бросив сумки на ближайший подоконник. Есть хотелось, но Майлз всё равно отправится обедать, так что лучше пойдём все вместе.
– Что думаешь о словах Уэбстер? – неожиданно спросила Линда.
Раньше у нас возможности обсудить это не было: на алхимии постоянно кто-то был рядом. Сейчас же коридор пустовал.
– Всё может быть, – вздохнула я и тоскливо уставилась на улицу. Говорить на эту тему не хотелось.
– Что значит «всё может быть»? – возмутилась подруга. – Она тебе заявила, что собирается жить в вашем доме и любоваться на портреты ваших предков, а ты только «всё может быть»?
– Линда, а я-то что сделаю? – грустно ответила я. – Инор Болдуин уже который раз ужинает у Уэбстеров, а сегодня выяснилось, что он ещё и делится с ними своими финансовыми проектами. Вполне может быть, что за этим стоит желание породниться. И долги он наши тоже мог выкупить, чтобы заполучить поместье. Но, знаешь, не он, так кто-то другой – всё к этому шло. О том, что на папе висит множество долгов, ты давно знаешь. И что мы их вряд ли выплатим – тоже. Можно сказать, я уже морально готова расстаться с поместьем.
– Расстаться одно, а отдать его Уэбстер – совсем другое! – горячо возразила подруга. – Ты только представь. Она будет ходить по твоим коридорам. Сидеть за твоим столом. Спать в твоей кровати.
– Вряд ли, – возразила я. – Не настолько хороша наша мебель, чтобы Уэбстер захотела её выкупить. Скажет «старьё», закажет себе новое. И будет наш дом совсем непохож на наш…
От разговоров было больно. Но расстраивать подругу, говоря ещё об этом, не хотелось. Хотелось срочно на что-то отвлечься. Хоть на обед, хоть на обыск парка.
– Так дорогая, что это за упаднические настроения? – удивилась Линда. – Нужно что-то делать, а не отдавать своё Уэбстер.
– И что ты предлагаешь? Самой выйти за Болдуина? – огрызнулась я. – Он свободный инор, на ком захочет, на той и женится. К тому же я ему менее интересна, чем дочь лорда-наместника.
– Это вряд ли, – не задумываясь ответила подруга. – Я не могу представить ни одного здравомыслящего инора, которому бы Уэбстер нравилась больше, чем ты. У неё столько недостатков, что одно перечисление заняло бы с десяток страниц. И это без примеров. А с примерами я и в двухтомник не уложусь.
Я невольно хихикнула, представив подругу за такой эпохальной деятельностью, но сказала:
– Если человек влюблён, недостатков он не замечает, а то и считает их достоинствами.
– А он точно влюблён? – с большим сомнением спросила Линда.
Я пожала плечами.
– Если верить намёкам Уэбстер, он не просто влюблён, а уже сделал предложение.
– Хм… Сильно сомневаюсь, что это так. У него мы, конечно, не спросим, но у Уэбстер – вполне. Хочешь, я с ней поговорю?
Ответить, что не хочу и что меня вообще не волнуют ни Уэбстер, ни Рассел, я не успела, так как дверь, за которой остаток нашей группы писал злополучную контрольную, распахнулась, явив озабоченного Майлза. При виде нас его физиономия прояснилась. Боялся, наверное, что не дождёмся.
– Обедать? – оживилась Линда.
– Предлагаю взять что-то по дороге, поесть в парке, – неожиданно сказал Майлз. – В нашей столовой сейчас ничего приличного не осталось, а в кафе по дороге заходить – только время тратить.
– И деньги, – согласилась Линда.
– Да деньги – ерунда, я заплачу, – отмахнулся Майлз. – Но там пока заказ сделаешь, пока его принесут, темнеть начнёт.
– До темноты ещё далеко, – возразила я.
– До темноты мы должны из парка выйти. У меня ещё дежурство сегодня. Кстати, – заулыбался он. – Линда, ты не забыла, что обещала составить мне компанию?
– Забудешь с тобой, – кокетливо ответила подруга. – И не тебе, а Беатрис.
– Беатрис прилагается ко мне, – сообщил Майлз и подхватил нас под руки. – Пойдёмте, инориты, я знаю место, где продают замечательные пирожки.
Подгоняемые голодом, до пирожков мы дошли в рекордные сроки и набрали полный пакет, но решили поесть в парке, а не перехватывать по дороге. Там можно сесть на скамейку, полюбоваться на кусты, подышать свежим воздухом и вообще просто отдохнуть.
Шли мы по противоположной стороне от особняка Уэбстеров, но это не помешало Линде заметить одногруппницу, которая важно прогуливалась по тротуару перед собственным домом, явно кого-то ожидая.
– Вы идите, – внезапно сказала подруга. – Мне с Уэбстер переговорить надо. Я вас у фонтана найду.
Я даже сказать ничего не успела, как она бросилась через дорогу, оставив нас с Майлзом вдвоём.
– Чего это она? – удивился Майлз. – Первый раз вижу человека, добровольно вызвавшегося пообщаться с Уэбстер.
– Как это? А Лестер?
– Лестер не считается, – возразил он. – У неё своего мнения нет. Родители сказали подружиться с дочерью лорда-наместника, вот она и дружит, как умеет.
Днём в парке было совсем не страшно. Чуть шумели под лёгким ветром листья деревьев и кустарников, среди которых не наблюдалось ничего подозрительного. Во всяком случае, не было ни странных шевелений, ни подозрительного чавканья, хотя я прислушивалась и приглядывалась. Но в этом даже не было нужны: птицы пели, радуясь последним тёплым денькам. А они не будут так себя вести, чувствуя опасность по соседству.
Мы двигались по центральной аллее, и до фонтана оставалось дойти совсем немного, но птички и хорошая погода навели моего спутника на игривые мысли, весьма далёкие от расследования, которое мы вели.
– Погуляем? – предложил Майлз. – Фонтан от нас не убежит, а здесь и без него множество интересных мест.
– Кристофер, – фыркнула я, – ты уж определись, с кем у тебя свидание: со мной или с Линдой.
Он попыток затащить меня на симпатичные боковые аллейки я успешно уклонилась и продолжала двигаться к месту назначенной встречи с Линдой. Интересно, удастся ли ей что-либо выяснить у Уэбстер?
– С тобой сейчас, – нашёлся Майлз, – а с ней вечером. Всё правильно. Прекрасных девушек много не бывает.
Я рассмеялась, но смех почти тут же застрял в горле, потому что мы вышли к злополучному фонтану. И там, у этого фонтана, обнаружили Рассела и леди Эллиот. Они сидели на скамейке и мило беседовали. Леди держала моего родственника за руку, подавшись при этом настолько близко, насколько позволяли правила приличия. Хотя очень может быть, что она немного отстранилась, услышав, что мы подходим. Вряд ли журчание фонтана заглушило мой смех. Во всяком случае, на нас они тут же уставились, причём оба с таким видом, словно мы им ужасно помешали.
– Добрый день, – радостно приветствовал их Майлз. – Прекрасная погода, не правда ли?
– Замечательная, – сквозь зубы согласился Рассел.
Посмотрел при этом он так, что захотелось сразу же попрощаться и удрать. Но это мне, Майлза же взгляд не пронял.
– Набираетесь вдохновения, леди Эллиот? – жизнерадостно поинтересовался он. – Ваш последний сборник был выше всяческих похвал. Я про тот, где:
«Опять встречаю я рассвет
В страданьях о любви неразделённой
Вам посвящаю свой сонет,
В венке сонетов погребённый»
– Вы очень добры к моему скромному творчеству, – жеманно ответила леди Эллиот.
На мой взгляд, от процитированного четверостишия за версту веяло кладбищенской символикой, но, разумеется, я этого не сказала. Конечно, меня удивило, что Майлз цитирует нашу местную знаменитость, но не настолько, чтобы говорить ей гадости.
– Ваше творчество – одно из главных украшений Дисмонда, – Майлз продолжал заваливать комплиментами зарумянившуюся от удовольствия леди. – Без вас наша культурная жизнь была бы пресной и тусклой.
Он провёл меня к лавочке, стоящей совсем рядом с той, что была занята парочкой, которой наверняка было хорошо и без нас. Я села, чувствуя ужасную неловкость. Но Майлз прав: нам сейчас придётся сыграть в игру «Кто кого пересидит», потому что при посторонних лазить по кустам как-то не с руки. Рассел, оказывается, тот ещё женский угодник: Уэбстер убеждена, что он попросил или собирается просить её руки, а он здесь гуляет с другой дамой. И, кажется, не просто гуляет.
Я чопорно выпрямилась на скамейке, пытаясь выразить своё возмущение его поведением, и старательно уставилась на фонтан. На красиво текущую воду можно смотреть бесконечно. А поесть сейчас всё равно не получится. Пирожки пахли одуряюще, но заставить себя есть при Расселе я не могла.
Глава 20
Неожиданно Майлз вступил с леди Эллиот в какие-то поэтические дебаты, совершено мне не понятные и неинтересные. И похоже, не только мне. Рассел заскучал и совершенно неожиданно пересел от своей дамы ко мне.
– Значит, вы не встречаетесь с инором Майлзом? – насмешливо спросил он. – И что же тогда вы здесь делаете вдвоём?
– Решили поесть на свежем воздухе.
Я кивнула на пакет, который Майлз поставил на скамейку поблизости от меня.
– И почему же не едите?
– Делиться не хотим, – зло ответила я. – Мне вот тоже интересно, почему вы здесь сидите с посторонней леди, в то время как ваша собственная невеста бегает кругами у порога своего дома в ожидании вас?
– Моя кто? – удивлённо спросил он.
– Ваша невеста, – с вызовом повторила я.
Рассел выглядел ошарашенным, но я ему не верила: не с его профессией не уметь отыгрывать нужные чувства.
– Осмелюсь уточнить, кто же моя невеста?
– Леди Уэбстер, разумеется, – ответил вместо меня Майлз. – Она всем уже сообщила, что собирается жить в доме Болдуинов.
Наверное, я покраснела, но это не заставило меня отвести взгляд. Пусть будет стыдно Расселу, проворачивающему за нашими с папой спинами свои неприглядные делишки. И шастающему по чужим кабинетам без меня.
– Я об этом слышу впервые, – обескураженно ответил Рассел. – Ума не приложу, что позволило леди Уэбстер считать, что мы можем быть с ней связаны.
– Лоррейн иной раз слишком невнятно излагает свои мысли, – манерно проворковала леди Эллисон, желая вернуть ускользнувшее внимание кавалеров. – Скорее всего, её неправильно поняли. Она где-то восхитилась милым инором Болду