– Ну как, нашли что-нибудь?
Голос Линды прямо над ухом заставил вздрогнуть. Шум от фонтана полностью заглушил её шаги, и подруге удалось подобраться незаметно.
– Здесь земля рыхлая, – торжественно сообщил Майлз, – словно недавно копали.
– И?
– И всё. На кустах никаких следов нет. Веток обломанных не наблюдается, листья могли отвалиться по естественным причинам.
– А шипы? – спросила Линда.
– Какие шипы? – удивился Майлз. – У этого вида никаких шипов нет.
– На этих кустах были шипы, – поддержала я подругу. – То есть необязательно на этих, но на этом месте были кусты с шипами.
Но ни на этом месте, ни рядом ни одного шипастого куста не нашлось. Они словно сквозь землю провалились. Но не привиделись же нам всем разрезы на юбке леди Эллиот?
Глава 21
Время поджимало, поэтому мы торопливо перекусили принесёнными с собой пирожками и рванули в академию, оставив Майлза изучать кусты в парке. Я бы с радостью осталась с ним, но нас с Линдой ждала кафедра артефакторики. Майлз пообещал перед нами отчитаться, но разве это сравнимо с собственными исследованиями?
– Наверняка что-то важное пропустит, – озабоченно заметила Линда, выражая и мои опасения.
Перед нами открылся вид на дом Уэбстеров, замечательный уже тем, что одногруппница больше перед ним не бегала, заломив руки. Интересно, удалось ли ей отбить Рассела у Элдиот? Я бы поставила на вторую: она хитрее и опыта у неё больше. Вцепится – не отдерёшь.
– Кусты с шипами пропустить сложно, – возразила я. – Что тебе сказала Уэбстер?
– Ах да, – спохватилась Линда. – Я не говорила при Майлзе, незачем ему этого знать, но Уэбстер уверена, что твой кузен сделает ей предложение со дня на день.
– Он мне не кузен, – поморщилась я. – Он очень дальний родственник. Настолько дальний, что непонятно, считать ли его вообще родственником.
– Фамилия-то у вас одна, – напомнила Линда.
– Мало ли однофамильцев?
– Однофамильцев не мало, но согласись, что очень удобно, что тебе не придётся менять фамилию, когда ты выйдешь за него замуж.
Я опешила: в словах подруги звучало столько уверенности, словно это меня, а не Уэбстер от предложения руки и сердца отделяла самая малость.
– Я запамятовала, прости. Когда это инор Болдуин мне в любви признавался?
– И не признается, если ты не приложишь к этому руку, – уверила Линда. – Но делать это надо срочно, если ты хочешь сохранить за собой дом.
– Думаешь, он стоит таких жертв? – пробурчала я, даже не пытаясь определить, о чём я сейчас говорю: о доме или Расселе..
Она остановилась и удивлённо на меня посмотрела.
– С чего это вдруг то, что хорошо для Уэбстер, плохо для тебя? Её родители наверняка всё о потенциальном женихе разузнали, иначе не поощряли бы влюблённость дочери.
– С чего ты взяла, что они поощряют?
– Не поощряли бы, всё ограничилось бы одним визитом. А так он шастает и шастает.
– Не шастает, а его приглашают и он не может отказаться.
– Вот именно – приглашают. Абы кого Уэбстеры приглашать не будут. Майлз, например, ни разу не удостоился приглашения.
Мне показалось или в словах Линды прозвучала обида за одногруппника? И с чего вдруг? Нас Уэбстеры в гости тоже не звали.
– Он слишком мелкая птица для лорда-наместника.
– Сильвия, я совсем не о том! – разозлилась Линда. – Ты должна утереть Уэбстер нос, отбить у неё кавалера.
Она остановилась, затормозив и меня, и потрясла перед моим носом сжатыми кулаками. У постороннего наблюдателя наверняка создалось бы впечатление, что она собралась запугать именно меня.
– То есть ты предлагаешь мне бегать за совершенно мне неинтересным инором, чтобы утереть нос Уэбстер? – возмутилась теперь уже я. – Нет, я понимаю, что она тебе не нравится, но это дурь какая-то.
Линда хотела что-то сказать, но внезапно ей в нос попала пушинка, подруга не удержалась и громко чихнула. Волшебным образом это её успокоило.
– То есть ты не будешь за ним бегать? – мирно спросила она.
– Разумеется, нет, – фыркнула я в ответ. – Я слишком себя уважаю, чтобы бегать за инором, который не проявляет ко мне интереса.
– Хорошо, тогда это сделаю я, – объявила Линда.
Её заявление мне не понравилось. Наверняка уже настроилась на какую-нибудь глупость.
– Зачем это тебе? – осторожно уточнила я.
– Послушала Уэбстер, – мрачно ответила подруга. – Она так радовалась, когда сообщала, что первым делом выставит вас с папой на улицу. А если у неё получится задуманное и она окольцует инора Болдуина? Я допустить это не могу. И если единственный вариант ей противостоять – переключить внимание инора на себя, придётся это сделать мне. Ты-то отказываешься…
И вид у неё был такой необычайно честный, даже жертвенный немного, что я даже сразу не сообразила, что ей можно возразить, а потом мы уже пришли на кафедру и нас загрузили работой. Линду поставили выпаривать зелье для смазывания частей деревянных артефактов. Меня же инора Карр усадила перебирать горку мелких деталей, часть из которых была сломана, а часть ещё годились для дальнейшего использования, и я их рассортировывала по разным баночкам. Нудная работа способствовала размышлениям. Я временами поглядывала на Линду, но та была сама невозмутимость. Неужели она действительно начнёт преследовать Рассела? Почему-то мне это не казалось забавным. Зная подругу, я была уверена, что она добьётся поставленной цели. Считать ли Рассела целью? Конечно, если выбирать, кому он достанется, то я бы предпочла подругу. Наверное. Наверное, потому что что-то внутри противилось тому, чтобы рядом с моим родственником крутилась посторонняя инорита, пусть даже такая замечательная, как Линда. Нет, она, конечно, неизмеримо лучше Уэбстер, но всё же… Но всё же она не я.
Испорченных деталек набралась целая коробка, когда я наконец всё рассортировала. Инора Карр как раз вернулась в лабораторию. Подозреваю, что она ходила не по делам, как сообщила нам перед уходом, а пряталась от леди Галлахер, которая зачастила, пытаясь заручиться согласием заведующей кафедры на совместную работу, пока ещё можно было подать заявку. Со зверинцем-то у неё уже точно ничего не получится. Через неделю все сроки пройдут, и можно будет выдохнуть спокойно.
– Какая вы умничка, Сильвия, так быстро все сделали, – почти пропела инора, когда я подошла к ней с лотком, на котором были выставлены все банки с целыми и коробка с испорченными деталями. – Меня кто-нибудь искал?
– Только леди Галлахер, – отрапортовала я. – Мы ей сказали, что вас не будет до завтра.
– Так и сказали? – с непонятной интонацией уточнила заведующая.
– Если мы что-то сказали не так, то прошу нас извинить. Леди Галлахер наверняка ещё не ушла.
– Что вы, Сильвия! – выставила перед собой руки в защитном жесте инора Карр. – Всё так, и спасибо вам огромное. Можете быть свободны на сегодня.
Она наконец забрала у меня лоток и поставила его на стол, показывая, что моя работа завершена. Линде так не повезло: зелью ещё готовиться минут двадцать, оно только начало приобретать нужный цвет. Подруга очень боялась испортить и не отвлекалась даже на минуту, так и стояла всё время, уткнувшись в котелок. Оставлять её одну не хотелось.
– Может быть, я смогу быть ещё в чём-нибудь полезна? Например, отнести в мусорный бак испорченные детали?
– В таком виде? Ни в коем случае нельзя. – В глазах иноры Карр заиграли смешинки. – Вы не представляете, что устроит инор Мёрфи, если это увидит. Он наверняка скажет, что мы бездарно используем выданные активы и что из двух сломанных деталей можно собрать одну целую. А то и две из трёх.
– Действительно можно?
Я удивилась. Мне казалось, что испорченные детали, обработанные магией, более уже ни на что не годятся.
– Разумеется, нет. Поэтому перед выбрасыванием нужно сделать так. – Она провела рукой над коробкой, и сломанные детали осыпались мелкой трухой, в которой ничего нельзя было опознать. – Вот теперь это можно отнести в мусорный бак и никто ничего не скажет. Только непременно в тот, на котором написано «Для магических отходов». Но без коробки. Коробку, Сильвия, выбрасывать не надо. Она нам ещё пригодится.
Я потащилась на задний двор университета. Что-то зудело на краю сознания, беспокоя донельзя. То ли в словах, то ли в действиях иноры Карр мне показалось что-то очень важное. Поняла я, лишь когда высыпала труху в нужный бак. Она была точь-в-точь как та, которая осталась после подкинутой яблони. Поэтому когда я вернулась, сразу спросила у заведующей лабораторией:
– Инора Карр, а это заклинание, которым вы разрушили детали?..
– Оно разработано как раз для уничтожения обработанных магией предметов, – с готовностью пояснила она. – Для того чтобы остаточные эманации не были опасны для людей, магией не владеющих.
Мой папа точно использовал для таких целей совершенно другое заклинание, после применения которого от материала оставался крупный безвредный порошок, больше всего по свойствам похожий на золу.
– Ваше заклинание уникальное?
– Разумеется, нет, – чуть удивлённо ответила она. – Но не из самых простых, и поэтому обычно используется только артефакторами. Если не ошибаюсь, дают курсе на третьем, уже после введения в специальность.
– А почему именно артефакторами?
– Потому что его часто используют для саморазрушения артефакта, он удачно состыковывается почти со всеми заклинаниями. Почему вы спрашиваете, Сильвия?
Вопрос показался подозрительным, поэтому я приняла как можно более незаинтересованный вид и ответила:
– Заклинания моего отца дают совсем другой результат.
– Разумеется, вы же этот результат наверняка отправляете на подкормку своих яблонь, не так ли? – она подмигнула. – Насколько я помню вашего батюшку, у него всё идёт в дело. Правда, нам довелось очень мало общаться, но у меня создалось впечатление, что он весьма щепетилен в этом вопросе и никогда ничего не выбрасывает.
– Да, это так, – вынужденно признала я.