Коун перебирал бумаги и думал о Перси. В ящике, который интересовал его, были только письма. Что же Перси искал в них? К словам Коуна о Диксоне Перси отнесся равнодушно. Уверенно заявил, что Диксона им не найти. Значит, он твердо знает, что Эльвира ничего не могла сказать Коуну. Попытка Коуна поймать Перси на сообщении о якобы известных инспектору фактах успехом не увенчалась. А письма Бредли надо, пожалуй, перечитать заново.
— А ты смелый, малыш, — сказал он Билли, который постепенно приходил в себя. — Как же ты не подумал об этом? — Он кивнул на пистолет Перси, который Грейвс положил на письменный стол.
Билли промолчал. Он не знал, как ему относиться к происшедшему. Этот инспектор разговаривал с ним снисходительным тоном. Словечко “малыш”, которое он употреблял, напоминало о Бредли. Тот тоже называл Билли малышом. Может, они все так говорят? Да, в глупую историю он попал.
— Ты знаешь его? — вдруг резко спросил Коун.
— Он убил Бредли, — вырвалось у Билли.
— Вот как, — сказал Коун. — У тебя есть доказательства?
— Он убил Бредли, — упрямо повторил Билли. Перси презрительно фыркнул, а Коун усмехнулся.
— Не так это просто, малыш, — сказал инспектор. И крикнул Грейвсу: — Вы скоро?
— Все в порядке, — отозвался тот из прихожей. — Замок я наладил.
— Письма мы заберем, — сказал Коун. — А тебя, малыш, оставим. Я думаю, что ты сумеешь объяснить девочке, что здесь произошло. А потом, позднее, мы кое о чем поговорим с тобой. Позднее, — подчеркнул он, увидев, что Билли собрался раскрыть рот. — Нам надо бы это сделать раньше. Но я не успел, малыш. Ты уж извини. Пошли, Грейвс.
Грейвс взмахнул рукой. Перси поднялся с дивана. И Билли снова остался один в пустой квартире. Он сел на диван, который еще хранил тепло тела Перси, и задумался. Спать Билли больше не хотелось.
Лики удивилась, когда, придя домой, нашла дверь открытой. Удивилась и испугалась. Но тут же услышала голос Билли:
— Не бойся, Лики. Он не придет больше.
— Ты здесь? — спросила Лики.
— Он больше не придет. Я видел его. Но я ничего не знаю.
И он рассказал ей обо всем, что произошло здесь Днем. Забыл он только об одном. Билли не спросил Лики о странной книге, которая заинтересовала его утром.
Арест Перси, как и рассчитывал Коун, произвел переполох. Сначала в управлении Коуна осадили журналисты. Он выдержал их натиск, отвечая на все вопросы единственной фразой:
— После допроса.
Фримену, который прорвался в его кабинет, Коун сказал:
— Не знаю, чем это кончится, но мы, кажется, попали в точку.
Грегори выразил недовольство тем, что Коун провел операцию без его ведома.
— Можно подумать, что ты нам не доверяешь, — сказал он. — Это даже неприлично.
— Не волнуйся, старина. — Коун похлопал Грегори по плечу. — Для меня это тоже неожиданность.
— Но мы должны знать.
— Безусловно, — заметил Коун. — Между прочим, я ведь сам ни черта еще не понимаю.
Господин Мелтон тоже потребовал объяснений. Узнав, что Перси арестован на квартире Бредли, господин Мелтон задумчиво посмотрел на Коуна и спросил:
— Какие обвинения вы ему предъявляете? Может, он убил Бредли?
— Относительно Бредли — нет, — твердо сказал Коун. — У Перси бесспорное алиби.
— Тогда что же? — поинтересовался господин Мелтон. — Смотрите, как бы не повторилась история с Кноуде. Было много шума… — И шеф полиции сделал жест, свидетельствующий, что ему крайне неприятен шум вокруг пустяков.
— За историю с Кноуде я не несу ответственности, — сухо заметил Коун.
— Да-да, — произнес шеф. — Я понимаю: Грегори поторопился. Но не повторяете ли вы его ошибки, Коун? — И шеф полиции опять сделал жест, который недвусмысленно свидетельствовал о том, что эти ошибки если и не дошли до его печенки, то на работе желудка во всяком случае отражаются самым неблагоприятным образом.
Коун сказал, что со времени последнего допроса Перси в его, Коуна, распоряжение поступили некоторые факты, которые дали инспектору право, во-первых, организовать за этим человеком наблюдение, во-вторых, арестовать его с поличным. Правда, цель визитов Перси на квартиру Бредли неясна. Но сам факт визита уже говорит о том, что Перси причастен к делу Бредли.
— А наркотики, Коун? — осведомился шеф. — В сенат продолжают поступать запросы.
Коун промолчал. Ему давно уже казалось, что во всем этом деле наркотики играют самую последнюю роль, что подоплека и пружины событий скрыты в чем-то другом. Торговцев наркотиками надо искать в другом месте. Неужели шеф настолько наивен, что не понимает этого? А если понимает, то почему не принимает никаких мер к усилению борьбы со спекуляцией? Полиция ограничивает свою деятельность в этом направлении вылавливанием мелкоты. Не может же быть того, чтобы господин Мелтон положился целиком на Коуна. Не может быть, чтобы он возлагал надежды на то, что разгадка дела “Шах — Бредли” автоматически решит и проблему наркотиков. Поведение господина Мелтона, которого Коун не считал ни наивным, ни глупым, в свете этих рассуждений выглядело, мягко говоря, странным. Похоже было, что шеф полиции намеренно занял позицию выжидания. И вопрос о наркотиках задал так, для проформы.
— Почему вы молчите, Коун? — спросил шеф.
— Мне нечего сказать, шеф, — ответил Коун.
— Хорошо, — медленно произнес господин Мел-тон. — Мне нравится ваша прямота. Но это не значит, что мне нравится все, что вы делаете. Я уже говорил, что вы излишне увлеклись бутафорской стороной дела. Вы хватаетесь за то, что лежит на поверхности, не пытаясь вникнуть в глубинные процессы. Не случайно, Коун, я напоминаю вам уже не в первый Раз о торговцах наркотиками. А между тем, Коун, в этом суть задачи, которую я поручил вам решать. Но с первого же вашего шага в дело вмешался случай — убийство Бредли. Этот случай, весьма прискорбный, конечно, отвлек вас в сторону. Потом Грегори, поторопившийся арестовать Кноуде. Затем убийство шаха. Заметьте, Коун, что убийство, как выяснилось, произошло тоже случайно. Побудительной причиной послужила ревность. Диксон убил шаха из ревности, Коун. И вы принялись искать Диксона. Вы чуть ли не с обвинениями в соучастии прицепились, — да, Коун, это именно то слово, — прицепились к таким людям, как профессор Кирпи и Эльвира Гирнсбей…
— Вы забыли о Перси, шеф, — напомнил Коун, когда господин Мелтон сделал паузу.
— Нет, не забыл, — ответствовал шеф. — Я серьезно опасаюсь, не случилось бы и здесь такого же конфуза. История криминалистики, Коун, полна описаниями и не таких совпадений. Не мне напоминать вам о них. И вот эти-то совпадения, Коун, и отвлекли вас. Вы не проследили связи шаха с торговцами наркотиками. Не довели до конца следствие об убийстве Магды. Альковная история, на которую вы натолкнулись в салоне амулетов, показалась вам достойной расследования. Мой долг, — важно закончил шеф, — предупредить вас, оградить от возможных ошибок. Будьте осторожны, Коун. Не увлекайтесь внешними эффектами. И не забывайте, что шаха Бен Аюза нам надо рассматривать прежде всего как фигуру, которая была связана с бандой торговцев наркотиками. Это доказано…
— Ни черта это не доказано, — сказал Коун Фримену, когда встретил того в коридоре управления. Фримен задумчиво грыз кончик ручки. Подумав, сказал:
— Между прочим, насчет Магды он прав.
— А кто спорит! — огрызнулся Коун. — Разве я виноват, что этот тюфяк Грегори палец о палец не ударил, чтобы довести дело до конца.
— Мне можно посидеть на допросе Перси? — спросил Фримен.
— Вы неисправимы, — засмеялся Коун.
— А вдруг?
— Нет, Фримен. Порядок прежний. Могу вам только сказать, что я планирую длинный допрос. Будем работать посменно. Сначала Грейвс, потом Грегори. Я выйду на сцену под занавес. Это произойдет где-то завтра утром, когда Перси выдохнется и обалдеет окончательно. А пока мне надо кое-чем заняться. И в одном деле вы мне поможете.
— Любопытно.
— Я должен поговорить с лифтером. Но боюсь, что он будет неоткровенен. Не могли бы вы?..
— Сопутствовать?
— Вот именно.
— С удовольствием, Коун. Когда?
— Да хоть сейчас.
В машине Фримен спросил:
— У Броуди вы были?
— Нет, — вздохнул Коун. — Не успел. Теперь уж после допроса Перси. Да, может, и не потребуется беспокоить Броуди. Я все-таки надеюсь на успех. Что бы там шеф ни говорил.
— А лифтер зачем?
— Видите ли, Фримен, он следил за Перси. Точнее, собирался следить. Спрятался у Бредли в ванной. Там мы его и нашли. Вот и поговорим о том, зачем он там прятался.
У подъезда “Ориона” Коун остановил машину. Билли Соммэрс, увидев Фримена вместе с Коуном, понял, что полицейскому все известно. Понял он и то, почему этот полицейский так легко освободил его, когда застал в компании с Перси. Фримен, конечно, поступил по отношению к Билли нечестно. Но Лики говорила, что Бредли хорошо отзывался о Фримене. Возможно, этот инспектор дружил с Бредли.
Разговор начал Фримен.
— Это инспектор Коун, парень, — сказал он. — Ты Уже успел с ним познакомиться. Его очень волнует история с Бредли. Ты это, наверное, и сам понял. Так вот. Книжку Бредли я отдал ему, не посоветовавшись с тобой. Дело не терпело промедления. Прости меня. А сейчас с тобой хочет поговорить инспектор.
Коун стал задавать вопросы. Билли отвечал односложно.
— Видел ли ты Перси раньше?
— Нет.
— Слышал ли о нем?
— Нет.
Десять вопросов. Двадцать. На все следовало: нет. Наконец Коун устал, вытащил платок и вытер лоб. Тогда Билли сказал:
— Знаете, там есть такая чудная книга. Похоже на стихи. На одной из страничек Бредли сделал заметку. Его рукой написано слово “человек”.
— Лики сейчас дома?
— Наверное…
Лики была дома. Коун отметил, что сейчас она выглядит лучше, чем в тот день, когда они хоронили Бредли. С лица исчезло выражение безучастности, отрешенности. Правда, оно по-прежнему было грустным. И в глазах таился страх. “Как затравленный зверек”, — подумал Коун. Видимо, эта же мысль пришла в голову и Фримену. Когда Лики, сказав, что она приготовит кофе, вышла на кухню, Фримен заметил вполголоса: