Глеб помолчал и добавил:
– Вот такая грустная история. У нас ещё картинки в книге были, и на них – летящие волки. На мордах улыбки, хвосты развеваются. Счастливые.
Приш ответил односложно:
– Угу.
Мёнгере заметила, как он украдкой вытер глаза. Ей тоже хотелось плакать. И от сказки, и от того, что произошло, и от полной неизвестности. Неясно, что ждёт их самих.
Хухэ положил голову ей на колени, и она погладила фенека. А потом Приш потянулся и забрал его себе. Взял на руки, как котёнка, и прижался щекой. Мёнгере не обиделась. Пришу ласка сейчас нужнее: история с Хармой сильно повлияла на парня, молчит весь день, а Мёнгере привыкла быть сама по себе. Никогда не сидела на чьих-то коленях, обнявшись, никто не читал ей сказки перед сном. Лишь когда взошла на трон Золотого города, позволила себе эту слабость, заставляя служанку рассказывать разные истории.
И непривычно ощущать, что многое прошло мимо. Слушает разговоры Глеба и Приша и часто не понимает, о чём они. А они – её. Словно между ними не только тысячи километров были, но что-то ещё: семья, близкие люди, друзья, обычная жизнь, которой она была лишена. Раньше Мёнгере об этом не задумывалась, а теперь подобные мысли постоянно лезут в голову. И хочется узнать, что это такое.
Глава 27. «И на что мне язык, умевший слова ощущать, как плодовый сок?»
В видении Глеб парил. И стихи почти пришли, как вдруг он осознал, что крыльев на самом деле нет, и грохнулся на пол. Тут же пробудился от боли в спине и долго лежал без сна. В голову лезло прошлое. Как-то они с Лисом зашли в супермаркет, и Глеб увидел надпись: «Нами управляет бог, только бог и никто, кроме бога». Указал Лису, тот пожал плечами: ничего особенного.
Глеб и сам не понимал, почему зацепился взглядом за эту табличку. Ну в принципе, логично, если взять за аксиому, что всё создал бог. Он почти забыл про этот случай, когда дошёл второй смысл фразы и стало не по себе. Получалось, что всё происходящее – дело рук творца, и именно ему за всё и отвечать: за чужие ошибки и преступления.
Нет, так, конечно, жить легче: мол, не я виноват. Всего лишь выполняю замысел могущественного существа. Будто мало людям других оправданий. Ещё и бога приплели.
И в собственной бескрылости винить некого. Сам сглупил, пошёл на поводу эмоций. Считал, что поступил круто, а они, они потом поплачут и пожалеют. А что вышло?! Ничего, но постиг это слишком поздно. Только себя наказал, а другим и дела нет. Лишь Лис…
Увидев друга, Глеб осознал, что натворил. Тот смотрел так, словно Глеб надругался над святыней. Или убил малышей из детского садика. И теперь вариться Глебу в огненных котлах в девятом кругу ада. Или седьмом? Не проверить.
Лис опустился на корточки возле стены, сжал голову руками и молчал. Его крылья смешно топорщились. И тогда-то Глеб почувствовал страшную пустоту в груди. Он сел на пол рядом и запрокинул голову. По потолку протянулась трещина, и Глеб провалился в неё. Словно его жизнь раскололась на две неравноценные части: до и после. И в этом после существовать невыносимо.
А потом Лис ушёл, так и не проронив ни слова. И Глеб его не винил – он бы и сам на месте друга не знал, что сказать. И нужно ли что-либо говорить. Лис остался в прежней жизни, а Глеб… Он не знал, что с ним будет. И будет ли. А пока хотелось одного: чтобы ничего этого не было.
В памяти возникли стихи, не его – забытого поэта. Они точно ложились на настроение, добавляя вкус выдержанной горечи. Казалось, что автор стихов тоже был на месте Глеба: потерянный и лишённый всего. Иначе откуда бы он всё это знал?
И на что мне язык, умевший слова
Ощущать, как плодовый сок?
И на что мне глаза, которым дано
Удивляться каждой звезде?
И на что мне божественный слух совы,
Различающий крови звон?
И на что мне сердце, стучащее в лад
Шагам и стихам моим?![12]
Глеб начал собирать вещи. Каждое движение отдавалось болью, таблетки почти не помогали. Но надо уезжать – в школе оставаться нельзя. Глеб смахнул в рюкзак бритвенные принадлежности, запихал туда шмотки, добавил нож. Ну и еды в дорогу. И прочее по мелочи. А потом устало сел на кровать. Куда ехать, он не знал.
К родителям? Глеб представил, какие у них будут лица. Ни мать, ни отец до сих пор ни о чём не догадываются. Поэтому поступок сына для них станет потрясением. Нет, к ним он точно не отправится. Не готов. А куда же тогда?
Глеб проверил кошелёк: деньги пока есть. Да и родители скоро переведут на карту. На первое время хватит. Так что лучше он отправится в ближайший городок, снимет комнату и будет думать, что делать дальше. А пока поплывёт по течению.
На автостанции Глеб ткнул пальцем в первое попавшееся название. Городок в часе езды от школы. Глеб как-то мотался туда вместе с Лисом, ничего особенного. Но пока сойдёт. Не до выбора: кружилась голова, да и знобило. Глеб надеялся, что это не заражение крови. Читал об этом как-то. Только этого не хватало! Надо будет обратиться к врачу, пусть шрамы проверит.
До посадки оставалось полчаса, вокруг суетился народ. Сумки, тележки, спешащие люди. На лавочке по соседству семья ела курицу, чуть поодаль двое мужчин распивали пиво. Глеба тошнило от запахов. Он встал и вышел на улицу. Немного полегчало, на лбу выступила испарина. Глеб вытер пот: что-то нехорошо. Похоже, что заболевает. Может, всё же простудился? Но чтобы проверить, нужно добраться до поликлиники. И чем скорее, тем лучше.
Объявили его рейс. Глеб занял место у окна. По стеклу проскользнула капля, за ней – вторая. Дождь! Только этого не хватало – зонт с собой он не захватил. И в тот момент, когда на улице ливануло, Глебу показалось, что он видит Аврору. Он вскочил, чтобы бежать к ней. Полный сосед, свесившийся в проход, недовольно покосился, пропуская, и в этот момент автобус тронулся. Глеб замер: что делать? Выходить или остаться?
– Ну? – поинтересовался сосед, и Глеб сел обратно.
Какой смысл в телодвижениях? Всё равно Аврора для него потеряна. Глеб всмотрелся: нет, не она. Крылья не нежно-лиловые, как у Авроры, а розовые. Почему он решил, что она пришла искать его? И дикое разочарование охватило его. Хотелось плакать как обиженному ребёнку. Зачем?! Зачем она так поступила?! Если не любила, так сказала бы об этом сразу. Не мучила бы. Но Аврора всегда уходила от ответа. А Глеб надеялся и не желал видеть очевидное. Даже друзья не смогли переубедить. Эх, Скарлетт, как же ты была права…
Через час его разбудил кондуктор.
– Молодой человек, выходите. Ваша станция.
Позёвывая, Глеб вышел из автобуса. Надо же, и сам не заметил, как уснул, – укачало в автобусе. После дождя дышалось легко, воздух наполнился запахом листвы и травы. Автобус чихнул мотором и укатил. Глеб обернулся – остановка оказалась посреди леса. Приплыли!
Он огляделся – похоже, неподалеку расположены дачи, даже указатель имеется. Как его угораздило купить билет не туда? Глеб прочитал название, написанное на табличке: созвучное с городом, куда он собирался. Надо же было так промахнуться! И неизвестно, когда пойдёт следующий автобус, можно и пару часов тут проторчать. Лучше отправиться на дачи и спросить у сторожа, когда рейс будет. Да и дачники наверняка имеются, сезон ещё не закончился. Может, кто и согласится подвезти в город за деньги.
Глеб взял рюкзак за лямки и пошёл по дорожке. После дождя листья блестели на солнце. Глеб не удержался, подпрыгнул и дёрнул ветку. Тотчас же за шиворот полилась вода, отозвавшись болью между лопаток. Он поёжился – совсем забылся. Но всё равно здорово, словно на мгновение окунулся в детство – они так подшучивали друг над другом. Давно это было.
Он шагал уже полчаса, но признаков жилья не было. Ноги разъезжались по влажному песку. Деревья нависали над тропой, и Глебу мнилось, что они тянут ветви к нему. От этой мысли стало не по себе. Может, они незаметно для него подкрадываются сзади? Глеб обернулся: никого не было. Но почему-то появилось желание бежать не разбирая дороги. Зря он ушёл от остановки. Ведь можно было поймать попутку. Странно, что эта идея появилась только сейчас. Точно помутнение нашло. Видимо, от жары – голова как в огне. Глеб потрогал лоб. Нет, это у него жар. А на улице обычная для урожайника погода. Наверное, от температуры и лезут в голову дурные мысли. Он достал из рюкзака таблетку и выпил. Хорошо, что захватил на всякий случай.
Затем перебрался под дерево и сел на куртку. Надо подождать, пока лекарство подействует, иначе он никуда не дойдёт. Видимо, из-за болезни Глебу привиделось, что воздух поплыл и из него появился парень. В чёрных джинсах, толстовке такого же цвета. Волосы закрывали лицо, поэтому Глеб так и не смог его разглядеть. Парень склонился и поинтересовался:
– Хреново?
Глеб кивнул. Говорить не мог – начался озноб, и зубы выбивали мелкую дробь.
– Похоже, шрамы воспалились, – предположил парень.
Глеба почему-то не удивило, что тот знает об этом. А парень продолжал:
– Это старая дорога. Зря ты по ней пошёл. Здесь к дачам не выйти, а вот пропасть – запросто.
Он присел рядом, щёлкнул зажигалкой, появившейся словно из воздуха. Но не закурил, а просто смотрел на огонь.
– Жалеешь? – спросил парень, и Глеб понял, о чём тот.
Таблетка не помогла, из-за высокой температуры Глебу казалось, что он провалился в бред. И парень, и разговор с ним – плод воспалённого разума. Но на всякий случай ответил:
– Да.
Парень ещё раз зажёг огонь. И замолчал. Глеб смотрел на пламя, оно завораживало. Наконец, парень произнёс:
– Есть один способ. Не для слабаков.
И вновь замолчал, точно ему рот заткнули.
Глеб не выдержал:
– Ну?!
Парень убрал зажигалку.
– В общем, есть путь между мирами. Сложный, но зато по нему можно дойти до радуги и загадать желание.