До утра никто не заснул. Ждали: вдруг Брудурин и Эльскур вернутся? Но хозяева дома больше не появились. Куда отправились влюблённые, Глеб мог только предположить: у разных народов своё представление о жизни после смерти. А что молодожёны умерли, Глеб не сомневался. Хотя… Может, загробная жизнь у них не так уж и плоха? Всё лучше, чем быть призраком.
Как только рассвело, путники позавтракали наспех, собрали вещи и покинули дом. Тот словно ждал, когда они уйдут. Потому что, как только последний гость вышел за порог, жилище рассыпалось. Осталась лишь пыль, от которой Хухэ расчихался. И всех отпустило: уж больно забавным выглядел фенек. Мордочка сморщилась, как у человека, а уши смешно встопорщились. Всё же с ним намного веселее на этом тяжёлом пути.
Местность всё время менялась. Выйдя из леса, путники оказались на грунтовой дороге посреди бескрайнего поля, лишь впереди виднелись далёкие силуэты гор. А деревья вскоре пропали: Глеб обернулся и не увидел их. Словно час назад путники не брели по лесу. Интересно, что ждёт их впереди? Но лучше не думать об этом.
Мысли упрямо лезли в голову. Как там родители? И друзья? Жаль, что не подать весточки. Чтобы знали, что с Глебом всё в порядке, в относительном. А может, у них там уже куча лет прошла? Вдруг в родном мире время двигается быстрее? Глеб возвратится, а все уже глубокие старики или умерли. Вот это номер будет.
Между лопаток уже не болит. Столько всего навалилось, что шрамам пришлось зажить поскорее. А вот крыльев не хватает. Раньше, когда спал на боку, одно крыло складывал сзади, чтобы не смять. Зато другим накрывался, как одеялом. Тепло, и кажется, будто кто-то обнимает. Чувство защищённости. Правда, на спине долго не полежишь, крылья мешают. Зато теперь, когда раны зажили, валяйся сколько угодно. Только не хочется.
Путники часто смотрели на небо сквозь стёклышки, боялись сбиться с пути. И отблеск радуги служил путеводной звездой, которая вела за собой, не давала потеряться. Неужели Глеб, Приш и Мёнгере когда-нибудь доберутся до неё? Даже не верится. Кажется, что эта дорога навсегда. И будут они до конца света бродить по мирам.
Еды почти не осталось, даже сушёные грибы доели, лишь с водой получше – запаслись в колодце Брудурин. Что делать дальше с припасами, непонятно, но надо что-то решать. Может, рыбу засолить, если водоём попадётся. Хотя время поджимает. В общем, куда ни кинь, всюду клин. Ладно, что-нибудь они придумают. Пока задача одна – продолжать путь.
Сначала путники заметили озеро, затем – деревню на его берегу. Остановились и посовещались: дорога вела через поселение.
– Чёрт! – выругался Глеб. – Снова будет какая-нибудь хрень. С нашим-то везением.
Приш согласился: то оборотни, то призраки, то сумасшедшие. Выбор невелик. Но и Хранитель намекнул, что обходить препятствия не в их интересах. Да и через озеро без лодки не перебраться, а обходить – долго. Они договорились, что будут настороже. И главное, караулить ночью по очереди. Хватит им неприятностей из-за собственной беспечности. Пора поумнеть.
Деревня оказалась жилой. На улице возились ребятишки, рыбаки сортировали дневной улов. Обычные люди. Дома, правда, странные: стоят на высоких сваях. Видимо, чтобы во время разлива озера их не затопило. Вдоль берега развешаны сети, много лодок. Тут же коптится рыба. И голова сразу же закружилась от аромата.
Пришедших встретили спокойно: без особой радости, но и не настороженно. Удалось договориться насчёт ночлега и ужина: путников к себе на постой взял старшина деревни. Его дом выделялся: самый большой и богатый. Крыша не из камыша или соломы, а черепичная. В окна вставлено стекло, а не слюда. Да и сама постройка высокая, так что входишь, не нагибая головы.
Конечно, в рыбацкой деревне главное угощение – рыба. Уха, рыбный суп, рыба жареная, сушёная, запечённая в печи. А ещё пирог с рыбой и луком. От одного аромата слюни потекли, а в животе заныло. Как же они проголодались! Только Хухэ угощению не обрадовался: ему лишь фрукты и мясо подавай, к прочему он равнодушен. Понюхал и отошёл.
Глеб заплатил оговорённые деньги. Хорошо, что небольшой запас у них есть, можно не попрошайничать. Жена сельской главы тут же погнала путников мыть руки: видимо, для всех женщин чистота превыше всего. Выстроилась небольшая очередь к умывальнику. Мёнгере пропустили первой – она же девушка.
За столом почти не разговаривали – набивали животы, хотя хозяев распирало от любопытства. Непонятно, каким усилием воли они не отобрали у путников тарелки с едой и не замучили расспросами. По одним переглядываниям стало ясно, как хозяевам хотелось узнать всё про Глеба и его попутчиков. А уж фенек вообще вызвал повышенный ажиотаж – ручных лис здесь не видели.
Да ещё односельчане постоянно заглядывали, как бы невзначай. Так что к концу ужина в доме было не продохнуть от гостей. Часть расселись по лавкам, а часть столпились возле стен. Хорошо, что Глеб не стеснительный, привык выступать на публике. Вот и с едой на публике справился. А Пришу было не по себе. Зато Мёнгере держалась достойно, но у неё опыт за спиной – целым городом правила.
Интересно, если бы на месте Эльскура был Глеб, то что? Аврора бы сразу, конечно, отказалась. Она и на экзамене за него не заступилась. И потом не поддержала. А Мёнгере? Сдала бы она его на волю богам или нет? По ней не поймёшь. Человек настолько привык прятаться за внешней невозмутимостью, что не разберёшь, какой он на самом деле. Лишь изредка Мёнгере дает волю эмоциям. И тогда вспоминаешь, что она, в первую очередь, девушка, а не только бывшая правительница. Чёрт! Что за странные мысли в голову лезут?
Всё же не вытерпел и спросил Мёнгере, благо никто не слышал – деревенские переговаривались друг с другом:
– Мёнге, а вот если бы меня или Приша решили в жертву богам принести, ты бы согласилась?
Глеб был уверен, что она ответит «да». Но Мёнгере долго молчала, а потом выдавила:
– Не знаю.
Даже удивительно: Мёнгере же воспитывалась при Храме. Глеб был уверен, что для неё покориться воле вестника богов – нормально. А вот поди ж ты – не знает.
После еды пришёл черёд расспросов. Жителям деревни было любопытно всё: кто такие Глеб с друзьями, откуда родом, как попали сюда? Наверное, потом будут рассказывать детям и внукам о путешественниках между мирами, пока вся эта история не станет легендой. Жаль только, что конец неизвестен. А мечталось бы: «И дошли они до начала радуги. И загадал каждый из них заветное желание. И все они вернулись домой». Стоп! С ним и Пришем ясно – они-то желают возвратиться. А Мёнгере? Надо будет узнать у неё. Ведь в родном городе она подвергнет свою жизнь опасности.
Ближе к ночи наступила пора сказок. Никто не расходился. Рыбаки выслушали путников, теперь им самим захотелось поделиться старинными преданиями. Вперёд вышел чей-то дед. Все почтительно расступились и усадили старика в кресло прямо в центре комнаты. Тот откашлялся, взял паузу, как в театре, и начал.
Давным-давно, когда озеро было огромным, как море, жил-был молодой рыбак. И не было парня удачливее его. Самый большой улов всегда его был. Поговаривали, что приглянулся он дочери озёрного царя, та ему рыбу в невод и загоняла. А однажды забросил рыбак сеть и выловил деву. С длинными чёрными волосами, украшенными жемчугом, с огромными тёмно-синими, как вода на глубине, глазами. С белой, точно лилия, кожей. И так дева приглянулась рыбаку, что не отпустил он её назад, а решил жениться на ней.
Но озёрный царь, узнав, что дочь связала судьбу с простым парнем, разгневался. Решил он вернуть дочь и наслал на сушу воду. Но озёрная царевна тоже была не промах. Подслушала она, о чём рыбы разговаривают, и передала мужу: мол, скоро ждёт их беда. Рыбак принялся уговаривать односельчан бежать, но те лишь смеялись и отмахивались. Делать нечего, рыбак с женой ушли вдвоём. Спрятались они на вершине горы, куда, как ни старался озёрный царь, вода подняться не могла.
Пришлось царю отступиться. Рыбак с женой вернулись в деревню и зажили счастливо. У них пошли дети – все, как один, удачливые рыбаки. Никогда не приплывали они без богатого улова – озёрный царь пособлял внукам. А если тонул кто, то говорили, что царь собирает у себя родню – скучно ему одному.
После окончания сказки дедушка встал и поклонился. Внимательные слушатели тут же благодарно зашумели. Глеб удивился про себя: что чудесного в этой истории? Ведь понятно, что все погибли, кроме рыбака и его озёрной жены. Да и царь недобр, даже по отношению к собственным правнукам: топит их лодки. А вот поди ж ты, этим людям история нравится. Странные.
– Можно спросить? – обратился Глеб к главе деревне. – Нам нужно на ту сторону озера. Не довезёте?
Тот почесал подбородок.
– Отчего не подвезти? Подбросим, – ответил старшина. – Только хлопотное это дело. Придётся раньше вставать.
– Мы заплатим, – торопливо добавил Глеб. – И за продукты, если можно.
Глава рыбацкой деревеньки довольно кивнул: лишних денег не бывает. А с чужаков можно и побольше запросить. Вряд ли вернутся назад.
Глава 31. Озёрный царь
Заснули за полночь. Пришу вновь привиделось, что он пытается защитить Харму и не успевает. Она лежит с разорванным горлом под деревом, а его крутит от сожаления: снова опоздал и ничего не исправить! После кошмара Приш долго валялся с открытыми глазами, сон не шёл.
Перед глазами стояла Харма, какой он её встретил. Во второй раз удалось задремать не сразу, и только заснул, как путников пришли будить. Позавтракали на скорую руку – рыбаки уже отправлялись. Приш от души зевнул: хотелось спать. Дома бы ещё дрых в это время за милую душу – в Яблоневой долине так рано вставать нет надобности.
Рыбацкие лодки большими размерами не отличались. Лишь у старшины да пары жителей судна походили на маленькие корабли. Приш с фенеком залезли в лодку дедули, который вчера рассказывал сказку, и Хухэ сразу же спрятался под лавку. Пришу слабо верилось, что старик справится с вёслами – уж больно хлипкий, но его мнения никто не спросил. Попутчики забрались в судно одного молодого парня, внука или правнука давешнего расказчика. Еле поместились. Договорились, что рыбаки вначале переправят путников, а потом достанут сети.