культура, культура, потому что она настойчиво, напористо, без передышки пропитывает духовные, интеллектуальные запросы и капризы подрастающего поколения. Но что потом? А потом идёт с ними по жизни, вгрызшись в сердце, в душу, в саму суть человеческую, видоизменившись, утвердившись в каких-то уже взрослых проявлениях и влечениях.
По-настоящему любящий родитель хотя бы немножко, да строг, требователен со своим ребёнком. А если с тем же любящим взыском взглянуть на то, что дети видят и слышат в мультфильмах?
Многие из нас – говорю об относительно взрослых людях – перед невообразимыми и несусветными 90-ми годами и далее, далее интересовались или даже, что греха таить, увлекались западными мультфильмами. Дети же повально прилипали к экранам. Помнится, поначалу было до чрезвычайности занятно и любопытно взрослому человеку: оказывается, вот они какие, мультики на Западе! Отличаются от наших, да ещё как. Единственно, «Ну, погоди!», может быть, из того же ряда. Бывало, с азартом смотрели мы многокилометровые истории о привидениях, о приключениях Тома и Джерри, о космических войнах. Да, не скрою, впечатляло, притягивало, заражало. Однако в человеке, в котором надёжно, умно засеяно хотя бы с десяток зёрен от всегда благодатной национальной культуры, зёрен лучших, высшего сорта, провеянных на ветрах исторических и личных, сбережённых от дыхания плесени или огня, в таком человеке уже на какой-то недалеко убежавшей вперёд энной серии начинает в сердце закисать скука, интеллект – противиться, тупить. Причём эти люди принимаются скучать до того, бедолаги, отчаянно, невыносимо, что если не дети – щёлк выключателем: довольно! Но, однако, сдавливают в себе протест, сминают гнев и с интеллигентской старательностью начинают обдумывать: как же, собственно, по-настоящему оценить то, что мы увидели и услышали?
Да, исстари привыкли мы ко всему заморскому относиться с почтением, даже с некоторым пиететом, но вот незадача – потянуло на гнев, на злое слово, покритиковать. И призадумался исторически робкий российский культурный обыватель: скажу что-нибудь не то да не так – обвинят меня, назовут дураком, ретроградом. Пока, однако, помолчу, братцы. Надо бы подумать, обмозговать это дело!
Вот и думает, размышляет, а ливень крепчает, расходится не в шутку. Стихия разрушает тропы и даже магистрали национальной культуры, прорывает дамбы. Где была почва для засева зёрен – там образовалась хлябь. Пузырится болото, в котором сгнить, сгинуть зёрнышку. А мы, российские культурные люди, всё думаем, колеблемся, совестимся.
Ребёнок же тем временем смотрит мультфильмы, в компьютерных играх уничтожает врагов. Что же он видит? Сразу отметим то, что в сознании стоит как вогнанный кол: он видит много-много уродов – космических, лесных, человеческих, звериных, гермафродитных, маниакально-извращенческих, психически ненормальных, непонятного происхождения. У каждого уродливого варианта десяток подвариантов: например, урод космический с рогами, или в доспехах рыцаря Средних веков, или с хвостом, или с особенно большими, обязательно клацающими зубами, обладающий неограниченной, порой какой-то вселенской властью, или просто прихлебатель, ублюдок. У подвариантов с десяток подподвариантов: например, уродливый правитель-интеллектуал или же обозлённый против всего на свете тупица. Впрочем – довольно перечислений. Дело не в вариантах, а в том – детскую душу-то зачем калечить, господа хорошие?! Зачем растаптывать её, растлевать полчищами уродов, бессмыслицей, заумью? Остановить, загородить поток всех этих героев, порождённых жаждой наживы, которая перекривила, изранила эстетический вкус художника, если, конечно, вообще наличествовали какой-нибудь хотя бы тривиальный вкус, какая-нибудь простенькая, незамысловатая эстетика! Хотя один из этих мультуродов носил бы на себе божественный отпечаток оригинальности, был бы заряжён каким-нибудь высоким, душевным содержанием, которое воспитывало бы наших детей, развивало бы умственно! Но перед нами – банальность, разукрашенная, позолоченная, озубаченная, изрыгающая маты, сленговый мусор и чёрт знает что ещё такое.
– Опротивело! Надоело! Довольно! – раздаётся в наших сердцах.
Разве не так?
Так!
Мы столь язвительно и гневно не выступили бы против современных мультуродов, западных мультфильмов как явления нездорового, бесталанного, даже страшного, если из великих литератур мира не знали бы высоких, поистине захватывающих, интересных образов, образцов уродов, уродства – Циклоп, Квазимодо, Вий, ведьмы-оптимистки. А неувядающая, прекрасная, великолепная наша Баба-яга? А сонмище дурачащихся чертей, домовых, водяных, другой сказочной, народно-сказовой нечисти? Ни нахальных вычурных красок в них, не ослепляет и не отупляет интеллект эта тысячелетиями идущая с людьми – и, несомненно, для людей, для их становления и развития, – братия, а воспламеняет детский мозг благородным протестом, случается, жалостью, сочувствием. Воспитывает. Душой принимается. Устрашает в том, в чём не грех устрашить ребёнка; если надо – проучить его. Побуждает к небанальным творческим поискам – в рисунке ли, в слове ли, в карнавальном ли костюме, во многом другом.
Доброго слова не можем сказать и о так называемых положительных героях, или, если оставаться в рамках нашей, конечно же, близкой к доморощенной, классификации, о неуродах, – чего-то среднего, как правило, в современной мультипликационной героике не встречается, или же оно настолько бледное, что его не замечаешь и не осознаёшь вовсе. Положительные тоже многовариантны и – подподвариантны. Вся эта мешанина ужасно избита и нередко даже с налётом пошлости. Первое: либо перед вами невероятно красивая и невероятно добродетельная девочка; иногда, правда, не разберёшься, маленькая она или подросток; или – уже умеющая кокетничать, краситься, примерять наряды и вести светские разговоры, к примеру, о деторождении девушка-женщина. Второе: либо силач, обязательно в одних только трусиках или с набедренной повязкой, но самое главное – обвешанный мускулами, как мясные ряды на рынке – тушами. Третье: либо сначала невообразимо глупые, а чуть позже существенно поумневшие, правда, исключительно от пары ударчиков в челюсть или какой-нибудь болванкой по башке; и человеческие персонажи, и утиные, и собачьи, и бес знает какие ещё. Не будем перечислять, потому что на хотя бы беглый анализ – или даже перечисление – вариантов и под-, подпод- уйдёт немало бумаги и времени. Выделим ключевое, режущее глаз, поднимающее в нас возмущение, протест, практически в каждом сериале встреченное, – персонажи жаждут славы, денег, удовольствий, власти.
Мы понимаем, что иной наш российский обыватель может нас остановить, одёрнуть, иронично усмехнувшись:
– Стоп, стоп, уважаемый критик, правильный человек! Разошёлся ты, однако! Сначала узнай-кась у детей, что им нравится и почему.
Если у нас спросили бы так – попали бы в самую больную точку.
Да что там! Уже спрашивали мы и огорчились: нравятся нашим детям современные мультфильмы и игры. Восторгаются они ими. А нам – грустно, очень даже как грустно и – обидно.
Мы, взрослые, по крайней мере та часть – или всего частичка? – взрослых, которые имели счастье познать истинные восторги от истинного искусства, не знаем, как быть, что делать. Мы понимаем, что нынешняя мульткультура – грязевая лава, уже не только джунглевый ливень, а потоки, реки грязевые, которые забивают наши уши, глаза, души. До островов истины, которые где-то робко зеленеют в смраде испарений лучащегося грязевого болота, добраться нелегко: кругом каша, слизь, трясина. Вязнут в тине ноги. Идти, продвигаться тяжело, тяжко, временами невозможно. Тучи комаров. Жутко. Не напугаемся ли, приняв друг друга за уродов? И не сойдём ли с ума?
Однако давайте, друзья, единомышленники, задумаемся, пока, кажется, ещё не поздно: мы лишь только в грязи. Может, всё же дотянем до островков – а вдруг там целые материки! – и очистимся?
Детям, несмышлёнышам нашим дорогим, может нравиться всё что угодно, но мы-то ещё способны думать и чувствовать! Да, урод нагрянул и победно шествует, но всё же временами возникает сомнение и надежда – окончательно ли одолены мы?
Как реки сливаются в море
Советский Союз не хочу ругать – он моя Родина, там моя колыбель. Но и не ругать не могу, потому что крепко хочу, чтобы восставшая своей государственностью и культурой Россия отныне и во веки веков никоим образом, никакими силами и соблазнами не ступила на зыбкие пути, которые в итоге и сгубили великое государство с гордым и славным именем СССР.
Об одном из этих зыбких путей – о заклятой (нерушимой = мёртвой (обр.) – слова-синонимы) дружбе народов – было сложено немало талантливых, заразительных стихов и спето, несомненно, замечательных, душевных куплетов. С высоких и другой величины трибун, из теле, радио и газет, в классных комнатах и в студенческих аудиториях сведущие товарищи и клятвенно, и минорно, и по-разному уверяли нас, что все мы дружны, что мы одна семья – семья народов. О, если бы так, если бы так! Однако до поры до времени скрытые язвы национального недружелюбия, подозрительности, обид, зависти изначально разъедали великое государство, которое воистину было призвано историей всего человечества сдружить народы, примирить в них на первый взгляд непримиримое. Не получилось. Однако надеемся, что не получилась попытка номер один.
Возможно, не надо много читать томов скрупулёзных и по большей части добросовестных исследований учёных мужей и хлёстких, местами, к сожалению, не без вральностей художественных, журналистских разоблачений, но постараться сквозь годы и расстояния своей памятью и совестью хотя бы вслушаться в нашу повседневную речь той эпохи – в ней сплошь и рядом сквозили свинцовые мерзости. В ней вполне уютно чувствовали себя словечки – «чурка», «чуркистан», «жид», «налим», «кацап», «хохол», «азер», «злой, как татарин», «русская свинья», «москаль», «чукча» (как синоним предельной, или даже запредельной, глупости и тупости), «узкоглазый», «черномазый», «чернож…» – да, хватит, конечно же, хватит! До сквернословия не дело опускаться. И эта взаимная нелюбовь, увы, и по сей день в ранжире едва не обыденщины, автоматизма,