а список можно и продолжить. Из молодых литературных звёздочек Сибири, или камушков, если хотите, журнал явил миру прозаика Андрея Антипина и поэтов Елизавету Оводневу – она, к слову, ещё школьница – и Михаила Базилевского, человека, правда, уже в возрасте, поздно взявшегося за перо, а потому как литератор он ещё молодой.
Что торим, куда кличем, к чему призываем читателя? А вот послушайте-ка стих юной поэтессы Елизаветы Оводневой (Сибирь. 2015. № 3):
Чем хуже – тем лучше:
Все боли терпимы!
Все страхи гонимы!
И спуски есть круче!
Чем хуже – тем лучше!
Больнее – тем жёстче!
Долой всё, что проще!
Мой рок, меня мучай!
Пусть боль изъязвляет,
Кусается время.
Пусть я – на коленях,
Но жизнь прославляет!
Чтоб – крепче характер,
Чтоб – стержень пожёстче.
С упорством воюем
С фартовою мощью.
И всё ж, полагаясь
Порою на случай,
Мы жить продолжаем –
Чем хуже – тем лучше!
Ну-с, как вам десятиклассница-сибирячка? Вот: они, молодые и дерзкие, и торят для нас всех новые дороги-темы в литературе русской и, надеюсь, всечеловечьей.
Что вам кажется наиболее актуальным сегодня? О чём надо разговаривать с читателем? О чём следует размышлять писателям?
Александр Вампилов хотя и предельно кратко, но, полагаю, исчерпывающе сказал, как пружину разжал: писать нужно о том, о чём не спится по ночам. В развитие темы уточню: писатель тогда писатель, когда он обнажённый нерв. Писатель, если он писатель, не будет заниматься трёпом, пересыпанием из пустого в порожнее завлекательных сюжетцев, всевозможных философических модных бредней, развлекая и завлекая скучающую публику. Он попрёт эту публику куда следует, если таковая сдуру или по нечаянности соберётся возле него. И он, легко догадаться, останется один. Как перст. Указующий или, когда надо, грозящий. И – упьётся своим творчеством. Знаете, писателю нужно немного. И только много – тишины.
О чём надо разговаривать с читателем? Иногда мне кажется, что в нынешней России легче встретить писателя, чем читателя.
А давайте так поставим вопрос, с вашего позволения: о чём писатель с писателем говорят? Ропщут друг другу на окаянное время, в котором нет места высоким помыслам и Словам, на хроническое неразумие властей, которым, как говорил Аркадий Райкин, ка-ка-а-эцца (кажется), что первичным в жизни является экономика, а духовное само как-нибудь прилепится-прицепится к обществу, как, возможно, к сорвавшейся с цепи собаке изобильно цепляется всякое репьё, так сказать, вольной жизни. Что первоочередное – нужно сыскать денег на экономику, и эта накачавшая мускулов экономика, как ломовой конь, вытянет-де и культуру, и образование, и всё такое остальное этакое… но – к чему, куда, в какую сторону, где нужно будет сказать тпру-у, лошадка? Догадываемся, не дураки: к некой, наверное, причёсанной, благообразной, гармоничной жизни общества и отдельного человека. Но во всех этих тенденциях усматривается всё тот же вопрос – что первично: курица или яйцо? Экономисты, чиновничество, политики, заправляющие ныне жизнью общества, идеологией, чётко отвечают: курица, несущая яйца (то есть деньги), желательно золотые.
«Нет и нет! – отвечают отщепнувшиеся (отщепенцы) от магистральных идей современной жизни. – Не экономика во главе жизни государства, а – человек, человек с его и общими, и уникальными запросами, с его душой – вечной! – с нервами, с памятью и ещё со многим чем таким, чему и названия не придумали, потому что человек был и остаётся главной загадкой этого мира».
Экономика, видим, призвана будить в человеке один, так сказать, генеральный мотив – богатеть. И народился по всему свету в последние десятилетия прямолинейный мозгами и пустопорожний сердцем целый класс… затрудняюсь определить. Буржуа? Или кто они? Он сейчас хозяин жизни, и-и-и – не сметь ему возражать!
Что же те, кто считает духовные начала жизни первейшим залогом и прологом и экономического, и технологического благополучия, и неустанного и любовного совершенствования, лелеяния, если хотите, образования, наук, культуры всей? Они, те, печальные тени современной жизни, напоминают мне библейскую историю. Помните, как один из древнееврейских пророков взывал из пустыни к израильтянам, чтобы они приготовили путь Богу: нужно было проторить в степи дороги, потрудиться так, чтобы горы понизились, долы наполнились, а кривизна и неровности выпрямились. Однако призывы пророка-отшельника остались гласом вопиющего в пустыне – то есть не были услышаны.
Вы спрашиваете, о чём размышлять писателям? Не знаю. Ей-богу, не знаю. Может, всё же о том, о чём не спится по ночам? Но кто, кто их будет слушать, даже не из пустыни призывающих, а из самого всемогущего и всесущего современного пророка – телевизионного аппарата по имени Телик?
Что происходит с миром, с людьми? Почему мы так стремительно движемся к катастрофе? Что делать с этим и кто виноват?
Очевидно: мы живём в эпоху глобальных пертурбаций. Всё человечество нежданно-негаданно, после коротенькой передышки в 90-х и нулевых, взволновалось, забурлило, зашипело волнами общественной жизни. Может быть, так, в кипении, зарождалась жизнь в первичном Океане мира сего. Может быть, сейчас, в кипении же, планетарном, тектоническом, зарождается новое мышление, новый мир, новый человек. Зарождается не революцией, а эволюцией, которую современный человек научился мало-мало распознавать и кануны которой даже может вычислять.
Очевидно: Запад (считается, цивилизованная часть человечества) уже не может управлять миром по-старому, а Восток (считается, недоцивилизованная часть человечества) не желает оставаться управляемым, в роли вассала ли, младшего ли брата или – полового в кабаке, человека («Эй, человек!..» – помните из доброй старой русской литературы?).
Движемся ли к катастрофе, планетарной или какой-либо ещё? Нет, потому что человек (особенно из цивилизованной части человечества) стал осторожнее, разнеженнее, податливее, ему ценнее его уют, его маленький мирок, который он обустраивает из поколения в поколение, милы и пороки, грешки, какие-нибудь маленькие театральные сумасбродства. И если он шумит и брызжет слюной во внешний мир, то, подозреваю, чтобы оберечь своё гнёздышко, испугать шумом-криком воображаемого или – что реже – реального врага. Человек становится нравственно маленьким и недужным в своих интересах и мотивациях.
И не надо забывать вот ещё о чём: великие державы обладают ядерным оружием, и глобальные, классического образца, войны стали невозможными, в удел только – грызня, натравливание мелких сошек (собачек) на своего противника, враньё, распространение слухов, всякие подлянки, в том числе поддержка – не на своей, разумеется, территории! – радикальных, а то и террористических группировок, чтобы вносить в мир сумятицу, мутить воду, а после, возможно, вылавливать из неё, как представляется этим деятелям, золотых рыбок (в прямом смысле золотых!). Но, как говорится, дуракам закон не писан.
Думаете, зла стало больше? Ничуть! Но зло стало злее, коварнее, двуличнее. Оно даже улыбчивое, овечья шкура на нём более качественной выделки – не сразу разберёшь, волк или овца перед тобой. Почему так? Потому что, напомню, лозунг современного мира – богатей. Не воюй, как раньше, чуть не во все века так называемого человека разумного, а именно богатей. Значит, надо подстраиваться, ловчить, лицемерить.
Современным миром управляет реклама, СМИ. «Купи у нас! Купи у нас! Купи у нас!..» – кидается оно некое на тебя со всех сторон. И купить ой как охота – то, то, то, и чёрт знает что и зачем ещё. А потом – ещё, ещё. Человек запутался, сбился с проторённых предками путей добра и зла. А СМИ накручивают, наверчивают эту путаницу в мозгах обывателя, особенно что касается мнимых угроз – здоровью, жизни в целом, государству со стороны другого государства, НЛО. А зачем устрашают? Потому что боязливым человеком легче управлять, легче навязать ему товар, в том числе товар-идею, товар-идеологию, товар-искусство (искусство в данном контексте в кавычках бы написать).
Что главное потерял человек из нажитого в веках и эпохах? Бога потерял. Ловцы за душами и содержимым кошельков отняли у него Бога. Возлюби и убойся Бога своего! – сказано в Библии. Не боится, не любит! Будет ли наказание? Может статься, уже свершается.
Расскажите о вашем знакомстве с Валентином Распутиным: как, где, когда познакомились? что вас связывало? чему научились у знаменитого земляка?
Валентина Григорьевича люблю. Вижу в нём человека исконной русской души, способной распахиваться перед всем человечеством безо всяких практических соображений. Знаете, не хочется говорить о нём торопливо, скороговоркой, тем более как-нибудь хвастливо, а – хочется думать о нём.
Я когда-то написал очерковую заметку – «Молитвы Валентина Распутина», в которой сравнил его творчество с молитвой, с молитвой за всех нас, за Россию, за всё человечество. И теперь, после его ухода, в особенности тянет думать о нём молитвенно, высоко, в тишине, обращаясь к его строкам.
Познакомились мы с ним достаточно давно, в памятный день моего приёма в Союз писателей, в Иркутске, в Доме литераторов. В зале набилось много народу, обсуждали кандидатов, горячо, забиякисто; добрались и до меня. Один наш беспокойный поэт первым вскочил и заявил, что я своими толстыми романами стреляю, как из гаубиц, по воробьям, то есть занимаюсь трудоёмким, но пустым делом. Ну, думаю, забьют как мамонта. Едва разглядел из-за спин: неожиданно встаёт какой-то высокий человек в балахонном, обвислом пиджаке и начинает говорить обо мне. Я вытянул шею, чтобы разглядеть, и – обомлел: Валентин Распутин говорит! Я слышал, что он живёт в Москве, а он – вот он, как говорится, собственной персоной, за спинами спрятался, тихохонько сидит! И не о ком-нибудь говорит, а обо мне. Он, сам Валентин Распутин, о котором только и слышал я не без придыхания в голосе: классик, классик. Хвалил меня за публикации в одном московском журнале. Говорил как-то бегло-обрывочно,