ю В.Г. Распутина, «возвращение национальной и исторической России»? Может быть, мы строим нечто новое, или, так скажем, некорневое, или даже вовсе случайное, навязанное нам со стороны, например, Западом, а проявление различного рода историчности, «исторической России», в нашей нынешней жизни, как порой слышишь от людей либеральных умонастроений, «всего лишь бутафорщина», «стремление выдать желаемое за действительное»? Что для вас «национальная и историческая» Россия? Как порой отличить ложное от подлинного, корневое от наносного, народное от ряженого? Кстати, ностальгируете ли вы по СССР?
Ого, Александр Сергеевич! Ну, начну с последнего. Я не могу назвать это ностальгией в чистом виде, но мне жаль, мне обидно, что на переломе 80-х – 90-х годов был «оборван полёт», я бы так сказал. Потому что, наверное, каждый из нас, особенно те, кто жил в то время, могут привести очень много примеров, когда на их глазах какой-то объект, какое-то предприятие, какой-то даже целый город, вообще, как сегодня принято называть, «проект», активно развивался, но неожиданно был остановлен.
Ложь от правды очень трудно бывает отличить, даже в случае, когда это касается, скажем, какого-то конкретного человека. Не всегда можно разобрать, насколько человек правдив, когда ты с ним общаешься. Если оценивать в сфере всего государства, насколько сейчас наличествует бутафория, что-то наносное, насколько какие-то моменты жизни не соответствуют нашим корням, то следует сказать, что сегодняшнее время характерно как раз способностью вмещать в себя многое что. Возвращаются какие-то понятия, верования, традиции, возвращаются целые пласты культуры, которые по каким-то причинам были незаслуженно забыты.
В то же время либерализм, особенно в экономике, который нам пытались привить в последние десятилетия, не проявился и не укоренился. И впредь, думаю, не проявится и не укоренится в нашей огромной стране, в которой традиционно, исторически большую созидательную роль играло и играет государство, в отличие, скажем, от какой-нибудь маленькой страны, которая живёт в более-менее комфортных географических, климатических и другого рода условиях. Как иногда принято называть, либерализм у нас не летает. Пусть, к примеру, пойдёт какой-нибудь бизнес, какое-нибудь предпринимательство, какой-нибудь частник развивать Север. Не идёт и не пойдёт! Бизнес ищет, где для него выгоднее. И такой вариант он всегда найдёт. А Север, какие-то крупные объекты, обширные территории, что называется, ему не по зубам. У нас страна в миллионы квадратных километров, две трети России в такой непростой ситуации находится.
Да, в отдельных случаях, там, где более-менее всё сложилось, какие-то отдельные предприятия, отдельные проекты работают, в какой-то мере даже лучше, чем, скажем, в советское время. Но, во-первых, это как раз исключения, которые подтверждают правила по количеству и по масштабу. Во-вторых, ещё неизвестно, как бы мы жили, если бы тридцать последних лет продолжали развиваться, как развивались в советские времена. Может быть, стали бы жить намного лучше. История, однако, сослагательного наклонения не терпит. Но тем не менее нужно учитывать, что мы до сих пор по многим видам промышленности отстаём от уровня Советского Союза. А ведь почти тридцать лет новой России!
Я по первой профессии строитель, – и мы в 89-м году полтора миллиона квадратных метров жилья и других объектов возвели. В нынешнем году Иркутская область планирует выйти на миллион квадратных метров, что составит две третьих от объёмов 89-го года. К слову, я принял в 2015 году в качестве губернатора вообще выполненных строительных работ всего на одну треть от того, что произошло в памятном 89-м.
Лихие наши 90-е и начало 2000-х проходили под лозунгом – обогащайся любым способом. Обогатился какой-нибудь человек, урвал свой лакомый кусок – и, думает, хорошо, и молодец я! Помните Лёню Голубкова? Ты, как говорится, в шоколаде, жизнь удалась и так далее. Подобного рода пропаганда в наши дни, слава Богу, затихла. Азарт лёгкой наживы стал нехарактерен для людей. Стало активно, повсеместно проявляться в жизни то, что у нас на самом деле внутри. Посмотрите, какое сейчас большое количество добровольцев, волонтёров! Несомненно, что в человеке крепнет наш российский, русский менталитет. Вот это я реально вижу. Подвижки, преобразования в нашей жизни меня вдохновляют, по крайней мере на позитив настраивают, какие-то надежды дают.
Однажды, в каком-то уже далёком августе 1991 года, я пришёл к вам на приём. А вы только что были избраны первым секретарём Ангарского горкома партии. Я увидел перед собой по-военному подтянутого молодого человека со строгостью, но и задором в глазах, – вам сорока тогда ещё не было, а сам я, можно сказать, и вовсе был мальчишкой, правда, работал в Иркутском областном институте усовершенствования учителей старшим методистом. С ходу говорю вам: «Хочу создать в Ангарске студию учебно-просветительского телевидения для школьников и молодёжи. Будем готовить программы по истории, культуре и природе Сибири и транслировать их, для начала, по Ангарскому кабельному телевидению. Материалов, тем, идей, сценариев – море разливанное. Областная студия кинохроники готова делиться своими сокровищами. Надо нашими, сибирскими, материалами мало-помалу ладить заслон перед засильем киноразвлекаловки!..» Вы, не зная меня, тоже с ходу говорите: «Добро! Помогу. Пиши бумагу – через неделю жду».
Прихожу с ворохом бумаг, в которых изложен проект такой студии, расписаны, даже уже с раскадровкой, три-четыре сценария, в том числе по творчеству А. Вампилова, а двери горкома – опечатаны, рядом позёвывает милиционер: президент Б.Н. Ельцин своим указом приостановил деятельность КПСС.
Минуло с той поры 26 лет, говоря высоким слогом – более четверти века, а вы по-прежнему душевно молоды, подтянуты, а также приглядчивы и чутки к свежим идеям и новинкам. Я об этом частенько слышу от людей. Но и сам был свидетелем и участником весьма и весьма показательного случая. В апреле прошлого года ваш советник по культуре, поэт и общественный деятель Владимир Скиф организовал первую – и не последнюю, как потом оказалось! – встречу писателей с вами, где я, в частности, спросил у вас: «Возможно ли с 2017 года возобновить издание журнала «Сибирь» в прежнем объёме – 6 номеров в год, как нередко бывало раньше и как издавна прописано в уставе журнала?» Оговорюсь для читателей: денег ежегодно хватало едва на три-четыре номера, а бывали годы – ни одного не выходило или – один-два. А запрос на «Сибирь» немал! Знаем, что казна областная в сентябре 2015 года досталась вам в скромных объёмах, потому и попросил вас о содействии к 2017 году, когда, были уверены писатели (и не ошиблись!), начнутся в области серьёзные промышленные и экономические подвижки, о которых со дня вашего избрания часто слышали. В ответ прозвучало не без этакой молодецкой задиристости: «А почему в 17-м, а не сейчас?» Я, признаться, подрастерялся. Сколько мы, литераторы, направляли писем в прежнюю областную администрацию – откликом зачастую бывала таинственная тишина или отписка. А тут вновь – с ходу!
И проблема, сообщу нашим читателям, решилась благополучно: журнал стал выходить в полном объёме, а с 2018 года, прошёл слух, государство в лице Министерства культуры и архивов области возьмёт под своё крыло, и редакция, соответственно, будет работать на профессиональной основе. Такое же, к слову, благодатное преобразование когда-то случилось и с журналом «Сибирячок».
Простите за длинное – надеюсь, не утомительное – вступление к вопросу.
Сергей Георгиевич, хочется узнать о вас побольше: чует сердце и уже соглашается ум, что именно вам, взявшемуся за гуж, вытянуть Иркутскую область, что именно вы тот человек, которого мы, граждане, избиратели, долго и терпеливо ждали. Начнём издалёка: что было ваше детство, юность, молодость? Что вы взяли от своих старших родственников – дедушек, бабушек, отца, матери? Ведь известны слова, которые по всему миру подчас приводят как весомый довод: «Все мы родом из детства». А вы родом из какого детства, из какой юности?
Наверное, я бы тоже сначала вспомнил 91-й год. Вы говорите, что я вас тогда не знал, но с ходу согласился? Дело в том, что ваши планы и мысли совпадали с моими планами и мыслями. Вы помните, средства массовой информации в те годы любили называть себя «четвёртой властью», и надо признать, что именно СМИ сыграли немалую роль в том, что произошло с Советским Союзом и всеми нами. Я уже тогда был серьёзно озабочен тем, чтобы СМИ несли в народ доброе-вечное, и занимался студиями телевидения. В частности, при «Стальконструкции», где я работал, была организована студия, она просуществовала до 2000 года. И ангарскую студию «Свет» я создавал, будучи первым секретарём горкома партии. У нас там был талантливый, опытный главный редактор – журналист Бобряков Леонид, и мы всей нашей дружной командой целенаправленно работали по привитию патриотических чувств у зрителей, воспитывали, так сказать, нормальное поколение, которому можно было бы передать страну, если говорить высоким штилем.
Что касается моего детства, юности, то, наверное, трудно спорить с утверждением, что все мы родом из детства, хотя, конечно же, всю жизнь нас чему-нибудь учат, а потому какие-то новые нюансы привносятся в характер, в образ мыслей и устремлений. Моё детство было похоже на детство многих моих сверстников. Я родился в 1953 году, восемь лет прошло после войны, и жили мы тогда ещё непросто, многого чего не хватало. Отца я не знал, воспитывался мамой и бабушкой и был единственным мужчиной в семье, а потому особо-то не приходилось выбирать, чем заниматься. Старался быть помощником и защитником моим дорогим женщинам. Это первое. Второе: моя фамилия, как вы понимаете, украинская – семья моего деда и бабушки переехала по Столыпинской реформе из Киевской губернии в Новониколаевск, ныне Новосибирск. Им дали по 15 десятин на каждого члена семьи, и они корчевали тайгу, обрабатывали землю, одним словом, крестьянствовали и промышляли. Люди они были закалённые, трудолюбивые, понимали, что достичь чего-то в жизни можно только трудом. Негласно господствовало правило: большего хочешь успеха – больше трудись. И в моём роду Левченко была основательно заложена традиция: должен трудиться и трудиться хорошо. Мама моя отдала всю себя мне. Занималась только мною и прекрасно понимала, что женщине одной мужчину воспитать очень трудно. Старалась применять все меры для того, чтобы у меня не было свободного времени нисколько. Водила меня по театрам, по выставкам и так далее, старалась, чтобы я вырос человеком образованным, культурным. Я серьёзно занимался спортом, десятиборьем, с третьего класса, – и у мамы и моего тренера в этом вопросе было полное понимание. Одновременно – музыкальная школа. Жили мы сначала в деревянном доме на берегу Оби. Когда же начали строить мост, то дом наш снесли, а нам на троих дали однокомнатную квартирку. Где ж на двадцати квадратных метрах парня приучишь к труду?! Ничего, мама с бабушкой находили для меня работёнку! Труд и учёба были то здесь, то там. Всё пошло на пользу!