[115]. Может быть, даже цари… ведь ездят же они друг к другу в гости! Вот и съездили, а теперь возвращаются восвояси. Что ж, пускай себе едут!
Однако караван явно направлялся к их пещере. Вот он уже остановился у самого входа, и слуги помогли знатным путникам спуститься на землю. Медленно, как подобает важным особам, к Иосифу подошли: высокий седовласый старик, чем-то напоминавший Захарию, чернокожий мужчина средних лет с курчавой, словно овечья шерсть, бородой и румяный юноша с не по годам мудрым, вещим взглядом.
– Мир тебе! – приветствовал Иосифа седовласый (судя по акценту, он и впрямь был чужеземцем). – Меня зовут Мелхиор.
– Мое имя Валтасар, – откликнулся чернокожий, сверкнув белыми как снег зубами.
– А мое – Гаспар, – тихо промолвил юноша. А потом спросил: – Где новорожденный Царь Иудейский?
– Мы увидели Его звезду на востоке, – пояснил Валтасар, видя недоумение Иосифа. – И пошли за ней. Она привела нас сюда. Так где же Царь Иудейский?
Разумеется, Иосиф не забыл, как на поклонение к Младенцу Иисусу приходили пастухи. Но то были местные жители и бедняки. Им, как говорится, Сам Бог велел чаять прихода Спасителя. А эти люди – знатные чужеземцы, может быть, даже цари. Тогда что же привело их сюда? Любопытство? Или что-то еще?
Иосиф провел их в пещеру, где сидела Мария, держа на руках спящего Младенца Иисуса. К изумлению Иосифа, царственные гости преклонили перед Ним колена с таким же благоговением, с каким это сделали пастухи. Затем Мелхиор подозвал слугу и что-то сказал ему на незнакомом Иосифу языке. Вскоре тот вернулся, неся в руках ларец.
– Вот мой дар Царю Иудейскому, – сказал Мелхиор, раскрывая ларец и ставя его к ногам Марии. В ларце тускло поблескивало золото.
– Вот мой дар Господу, – возгласил Валтасар и поставил рядом другой ларец, доверху полный благоуханным ладаном.
– Смертному Сыну Человеческому – мой дар, – прошептал Гаспар, поставив рядом третий ларец, со смирной, которой умащали тела умерших.
…Караван знатных чужестранцев, а может быть даже царей, давно скрылся за горизонтом, а Иосиф все размышлял над их загадочными словами. Выходит, Иисус – не только Сын Божий, но и будущий Царь Иудейский? Вот это чудо так чудо! Что бы сказали жители Вифлеема, если бы узнали – в доме у плотника Иосифа подрастает будущий царь?!
8. Нежданная беда
В ту ночь Иосиф вновь увидел во сне Ангела:
– Встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его[116], – сказал небесный вестник.
Иосиф вскочил и разбудил Марию:
– Собирайся скорее! Нам надо немедленно уехать отсюда! Потом я Тебе все объясню…
На востоке еще не успел забрезжить рассвет, как они уже покинули Вифлеем. Впрочем, Иосиф то и дело оглядывался назад, чтобы посмотреть, не гонятся ли за ними люди Ирода. Как же теперь он бранил себя за вчерашние мечты! Нашел, чему радоваться! Нашел, чем гордиться! В его доме будет подрастать будущий Царь Иудейский! Нет бы подумать о том, что Ирод дрожмя дрожит за свой трон и готов убить каждого, в ком подозревает соперника… Нет, с него хватит чудес и знамений! Пропади они пропадом! Как говорится, только бы ноги унести!
Однако чем дальше оставался Вифлеем, тем больше успокаивался Иосиф. В самом деле, теперь самое страшное позади: их не настигнет даже самая быстрая погоня. Пожалуй, по пути в Египет им стоит заехать в Назарет и забрать с собой кое-какие вещи, в том числе плотницкий инструмент Иосифа: ремесло прокормит их и на чужбине. А заодно им нужно побывать в Иерусалиме. Ведь вот-вот исполнится сорок дней с тех пор, как родился Иисус. Значит, им надо посетить храм и исполнить все необходимые обряды. Когда-то еще они смогут вновь побывать там!
9. «Посетил Господь людей Своих!»
…Когда Иосиф и Мария с Иисусом на руках вошли в Иерусалимский храм, там было, как всегда, полно народу. Но вдруг люди начали почтительно расступаться, пропуская кого-то. Иосиф вгляделся: навстречу им медленно шел величественный старец, чем-то похожий на первосвященника Захарию. Подойдя к Марии, он протянул руки, взял Младенца Иисуса, пристально посмотрел Ему в лицо, словно пытаясь разглядеть что-то, ведомое лишь ему одному, а потом тихо произнес:
– Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля.
Потом он обратился к Марии:
– Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – и Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец[117].
– Господь пришел! Господь явился! – разнесся по храму ликующий женский голос. – Радуйтесь, люди, и веселитесь! Посетил Господь людей Своих!
– Кто это? – спросил Иосиф стоявшего рядом пожилого человека, указывая на загадочного старца.
– Ты что, не знаешь? – удивился он. – Это же Симеон. Великий мудрец и праведник. Его весь Иерусалим знает. Говорят, ему было предсказано, что он не умрет, пока не увидит Спасителя. Вот он все живет и ждет Его… говорят, уже триста лет живет. Постой-ка! Ведь он сейчас сказал, что теперь может умереть, ибо увидел Спасителя… Выходит, этот Младенец и есть Спаситель? Вот и старая Анна, дочь Фануила, о том же вещает, а ведь она пророчица…
– Что за новая тайна? – думал Иосиф. – Разные люди называют Иисуса по-разному: кто Спасителем, кто Господом, кто Царем Иудейским. Так какой же Он Царь – земной или небесный?
10. Встреча с разбойниками
– А ну стойте! Кошелек или жизнь!
В другое время Иосиф наверняка испугался бы разбойников. По правде говоря, он испугался их и сейчас. Но все-таки ему нельзя было давать волю страху. Ведь кто тогда защитит Марию с Младенцем Иисусом? Конечно, Иосиф понимал – он никудышный защитник. А потому велел своему старшему сыну Иакову сопровождать их в Египет. Он силен и смел… и все-таки ему не справиться с целой разбойничьей шайкой. Значит, вся надежда лишь на то, что Иосиф сумеет договориться с разбойниками. Ради Марии и Иисуса он должен это сделать.
– Вот, люди добрые, все, что у нас есть, – с этими словами Иосиф отвязал от пояса кошелек и протянул чернобородому разбойнику, преграждавшему им дорогу. – Возьмите. Только, сделайте милость, отпустите нас…
Развязав кошелек, разбойник высыпал себе на ладонь горсть медяков.
– И это все? Ничего себе добыча! Что будем с ними делать, братцы-молодцы?
– А ослик-то у них неплохой, – ухмыльнулся другой разбойник, самый сильный и свирепый на вид. И обратился к Марии:
– Эй! А ну слезай с осла! Он нам самим пригодится!
Он подошел к Ней… и вдруг замер, уставившись на Младенца Иисуса:
– Какой красивый Младенец! Пожалуй, если бы Бог стал человеком, то не мог бы быть красивей, чем Он… Вот что, братцы: не будем брать грех на душу. Пусть они идут своей дорогой. Они – своей, а мы своей пойдем, авось еще найдем, чем поживиться. Что ты сказал, Рувим? Попробуй только тронь их – будешь иметь дело со мной! Спрячь нож, я сказал! Не бойся, старик, мы вас пальцем не тронем. Уходите. Только смотрите, никому ни гу-гу, что видели нас тут… Понятно?
От неожиданности Иосиф не мог вымолвить ни слова. Вместо него разбойнику ответила Мария:
– Ты защитил этого Младенца. Знай – придет час, и Он щедро отблагодарит тебя за это[118].
И опять Иосиф не знал, чему удивляться больше: тому ли, что разбойники с большой дороги вдруг передумали их грабить, или загадочным словам Марии. В самом деле, что они означают? Чем Иисус сможет отблагодарить разбойника, вставшего на их защиту? Что за новая тайна? Впрочем, его куда больше интересует другое: доживет ли он до того времени, когда Иисус станет царем?
11. А где же чудеса?
Они вернулись в Назарет лишь спустя несколько лет после своего бегства на чужбину. О том, что срок их вынужденного изгнания закончился, Иосифу опять возвестил ангел, явившийся ему во сне:
– Встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца[119].
Да, жестокий царь Ирод, «искавший души» Иисуса и ради этого приказавший перебить всех младенцев в Вифлееме, от двухлетних до только что рожденных, к тому времени уже умер. Но его преемник и старший сын Архелай был не лучше. Поэтому Иосиф задержался в Египте до тех пор, пока до него не дошли вести о низложении и ссылке Архелая. И лишь после этого они с Марией, Иисусом и Иаковом вернулись в родные края, в город Назарет. И зажили как прежде: Мария вела хозяйство и рукодельничала, Иосиф плотничал, а Иаков с Иисусом помогали ему. Вот только отчего-то с ними больше не случалось никаких чудес. Что таить, Иосиф жалел об этом. Ведь он уже успел привыкнуть к чудесам, к тому, что ему – не священнику, не мудрецу, а простому плотнику – открываются тайны Господни, сокрытые от прочих людей. И вдруг чудеса прекратились, оставив Иосифу лишь одни воспоминания.
А ведь сколько было чудес, когда они прибыли в Египет! Стоило им приблизиться к какому-нибудь тамошнему храму, как изваяния богов, которым поклонялись египтяне, падали со своих пьедесталов и разбивались, словно сокрушенные незримой рукой. Говорят, это происходило не только в городе Ермополе, возле которого поселились беглецы из Назарета, но и по всему Египту[120].
А чудеса с деревьями! В окрестностях Ермополя росла большая персея[121], которой местные жители приносили жертвы, как божеству. Но когда они с Марией и Иисусом приблизились к этому дереву, оно сотряслось, а потом склонило свою верхушку к земле, словно преклоняясь перед ними и предлагая отдохнуть от зноя в тени своих ветвей. С тех пор оно так и осталось склоненным… мало того, обрело целительную силу.