Кристиан быстро отмела мысль о том, что Эбигейл вряд ли может интересовать преступника из-за неподходящего возраста – сейчас она должна ставить под сомнения все, в чем была уверена доселе. Ее убежденность и так привела ее к туннельному мышлению, крутящемуся исключительно вокруг серийности и глубинного смысла убийств.
Сомнения нужны были ее разгоряченному разуму, как холодный душ. Сейчас она должна рассмотреть все, даже самые безумные варианты – вплоть до того, что никакого послания никогда не было.
Как бы ей хотелось, чтобы никакого послания никогда не было.
Она перевела взгляд ниже.
Лия Рокка. Вторая жертва, а также первая убитая девушка, обнаруженная ими.
Дочь иммигрантов с востока, получивших гражданство и осевших в столице. Лия родилась через несколько лет после того, как ее родители окончательно освоились в новом месте, и считалась урожденной жительницей страны. Закончила школу с золотой медалью и имела положительную характеристику. Родители описывали ее как кроткую, но очень добрую девочку. Долго профессионально занималась вокалом и подавала большие надежды, но в какой-то момент ее страсть к пению угасла, и она переехала сюда, чтобы поступить в Центральный экономический университет. Преподаватели также отзывались о ней исключительно в хорошем ключе, однако девушка не общалась ни с кем из своих одногруппников, полностью погрузившись в учебу. Никаких ее знакомых, не говоря уж о возлюбленном, найдено не было, и единственным человеком, с которым она контактировала, оставалась мадам Кросгроув – женщина, сдававшая ей комнату.
Кристиан невольно вздохнула, вспомнив собственную нелюдимость в студенческие годы. Сейчас это являлось самым сложным в расследовании дела Лии – у них не было ни единого подозреваемого или даже хотя бы просто человека, которого можно было о ней расспросить. Все, за что цеплялся взгляд – это переезд из столицы в более маленький город, чтобы поступить в университет. Учитывая ее оценки, Лия вполне могла поступить и в столице, однако причин подобного решения могло быть море – начиная от желания жить самостоятельно, вдали от родителей, заканчивая усталостью от большого города и травлей в школе.
Валори Флетчер, третья погибшая.
Среднее профессиональное образование по специальности иллюстратор, после посещала курсы татуировочного дела и, получив сертификат и лицензию, приступила к работе в одном из салонов. На работе ее описывали как креативного человека, душу компании, легко находящей общий язык с кем угодно. С родителями не общалась, так как те не одобрили ее профессиональный путь, и жила с женихом – последнего Бретт уже допросил. У парня прочное алиби: как и многие друзья Валори, он был на работе в том же салоне, что и она. Девушка контактировала с огромным количеством людей, однако выяснить, куда именно она направлялась в 20:36 – время, когда она последний раз была замечена на видеокамерах – так и не удалось. Никто из допрошенных не приглашал ее никуда в это время, а на работе у нее был выходной.
Именно после смерти Валори их отряд заметил явное сходство с игрой Майкла. И, вспомнив слова Нейта о том, что только Майкл мог скачать эту игру, капитан заметно помрачнела, чувствуя неминуемое поражение собственной надежды в отсутствие послания.
Игра. Пол. Цвет волос. Возраст. Способ убийства. Алтарь в последней квартире. Билеты в оперу на заминированное место.
Зачем она вообще занимается этим сейчас? Какой смысл искать убийцу среди тех, кто знает жертв, если нужно искать среди тех, кто…
Знает ее.
Кристиан стиснула зубы, чувствуя, как теряет остатки самообладания. Она должна найти того, кто за этим стоит, просто чтобы взглянуть ему в глаза и спросить: «Почему?».
Нет. Она должна дочитать файл. Она не имеет права игнорировать данную ей информацию.
Джессика Кеннет.
Родилась и выросла в их городе, ни в учебе, ни в работе себя особо не проявляла. Даже в школе, где она преподавала математику, не смогли дать ей никакую характеристику, кроме «самая молодая учительница». Жила в небольшой квартире на окраине города вместе с мужем и двухлетним сыном – Кристиан не могла не подумать о том, насколько в раннем возрасте малыш остался сиротой. В день убийства муж отсутствовал в городе, что сразу дало ему алиби. Похоже, Джессика полностью посвятила себя семье – ни с кем другим она особо не общалась, и допрашивать было некого.
Капитан сощурилась. На момент обнаружения Джессики они еще не обладали всей информацией, но сейчас алиби ее мужа стремительно трескалось. В квартире с алтарем были обнаружены следы того, что некоторых девушек держали в ней несколько дней, вероятно, чтобы сохранить возможность ежедневного убийства, и он мог специально обеспечить себе алиби на нужный день, на самом деле похитив жену заранее. Это совершенно не увязывалось с уверенностью капитана в ритуальности серийных убийств, но сегодня она обещала себе ставить под сомнения все свои выводы.
Возможно, стоит заглянуть к этому парню завтра. Как раз выходной. Кристиан ненавидела выходные.
Розмари Блер. Девушка, пронзенная пулей капитана.
Кристиан несколько помедлила, прежде чем посмотреть на блок информации. Ей потребовалось слишком много сил, чтобы почувствовать себя готовой узнать ближе единственного человека, которого она могла спасти, но не сумела.
Ничего.
Она растерянно уставилась на примечания Нейта.
Похоже, паспорт Розмари был поддельным – о ней не удалось узнать вообще ничего. Сальваторе предположил, что она была проституткой или наркоманкой – анализ крови показал серьезное венерическое заболевание, а тело было покрыто гематомами неизвестной природы и ожогами от сигарет. Ниже была заметка от Аднета: тот предполагал, что ожоги девушка нанесла сама себе, так как в основном они концентрировались на левой стороне тела. Тем не менее он просил не откидывать теорию о том, что ее пытали. Но следы были давние, а потому, возможно, не имели отношения к делу.
Кристиан откинулась в кресле, медленно переваривая прочитанное.
Все пять девушек были абсолютно разными, не считая их внешних сходств. Все складывалось в ту же картину, что была у нее до этого, но капитана не отпускало странное чувство, что она что-то упускает. Но что?
День подходил к концу. Завтра предстоял выходной, и Кристиан была готова провести его с максимальной пользой.
Открыв глаза, она увидела наполовину заполненную пепельницу на прикроватной тумбочке. Возможно, попытки утихомирить дымом бушующие в душе шторма укоренились в ее жизни сильнее, чем она рассчитывала.
Все менялось.
Не снаружи – внутри нее, уничтожая последние баррикады спокойствия. Времена до того, как она впервые посмотрела в серое, окруженное стенами домов небо, дожидаясь, пока Аднет закончит осмотр обнаруженной ими жертвы, казались настолько далекими, что превращались в смазанный сон. Чем она жила тогда? Не чувствуя ничего, кроме монотонной пустоты, она проводила свои дни один за другим, словно следовала по замкнутому кругу.
Но сейчас все изменилось. Преступник говорил с ней, и слова, стоящие за его чудовищными действиями, вскрывали ее душу ржавым ножом, выпуская все страхи и тревоги, заставляя корчиться в муках.
Кристиан не узнавала саму себя. Некогда спокойная и собранная, сейчас она видела, как разбиваются осколки ее хладнокровия, и ничего не могла с этим поделать. Давление, оказываемое на нее постоянным шепотом убийцы, оказалось слишком велико, и теперь ее чувства огненными цветами взрывались от малейшего прикосновения. Она чувствовала, что не контролирует себя больше: страх, тревога, вина, ненависть, гнев – все, что она тщательно скрывала, вырывалось из нее, словно кровь из сквозной раны.
Фледель… Сколько вещей, которые ей стоило держать при себе, она успела ему рассказать. Сколько чувств, которых он никогда не должен был видеть, она позволила ему доверить. Взвинченное состояние, в которое ввели ее убийства, привели к тому, что каждый их диалог оборачивался всплеском эмоций, бесконечным стыдом за саму себя. Если бы только можно было отмотать пленку времени и никогда не говорить с ним…
Но он хотел помочь ей. Сколько бы Кристиан ни подозревала его, в это она отчаянно верила. Сейчас, когда было так тяжело и казалось, словно она стоит одна против всего мира, слившегося в единый лик убийцы, ей хотелось до последнего верить, что сержант – тот человек, что желает ей лишь добра. Даже если у него не всегда получается правильно донести это, даже если иногда неосознанно он заставляет вновь раскрыться алой пастью самые глубоко затаенные раны ее души.
Но будет ли он желать добра ей, когда грянет музыка и занавес распахнется? Изломанная кукла на яблоневом кресте затанцует по сцене, явив миру свой искореженный облик. Будет ли он тем человеком, что окажется рядом, перерезав металлические нити?
Кристиан вспомнила, какими теплыми были его руки. Она до сих пор корила себя за то, что позволила ситуации зайти столь далеко, но даже одного воспоминания было достаточно, чтобы вновь почувствовать себя бесконечно одинокой. Она сама выбрала этот путь, но мысль об объятиях вновь и вновь возвращалась в ее голову.
Она вновь подумала о сержанте. О тяжелой стене недоверия, которую воздвигло между ними письмо с его старой работы. Почему она вообще позволила этому случиться? Почему предпочла плести паутину подозрений вокруг человека, столь хорошо всегда к ней относившемуся? Все, что от нее требовалось – спросить у него напрямую. Поговорить, как нормальные люди, чтобы прояснить ситуацию, убедиться, что нет никаких причин не доверять ему. Фледель никогда не делал ничего предосудительного – все ее подозрения строились лишь вокруг письма, визита в архив и появлении на рабочем месте чуть раньше, чем следовало бы. Он никогда не совершал ничего, на что не имел права. Возможно, он просто нашел какую-то зацепку и решил проверить ее, прежде чем сообщать ей.
Она должна поговорить с ним. Завтра же, как только придет на работу. Этот кошмар должен закончиться.