а; однако она осознала, что не желает сбежать сию же минуту. Фледель смотрел в ее глаза внимательно, долго, словно читал ее мысли; словно где-то внутри ее распахнутых зрачков он прочитал согласие.
Он подался вперед, и их губы соприкоснулись. Кристиан вздрогнула, невольно вдохнула терпкий запах кофе, горячее дыхание, таявшее на языке привкусом дымной смолы, и неосознанно откликнулась мягким поцелуем, закрывая глаза. Все перестало существовать вокруг, растворившись в тепле его тела, и сильные руки, обвивающие ее, заставляли все страхи отступить. Нежные прикосновения к волосам, срывающееся дыхание, пульс, бьющийся под горячей кожей; Кристиан словно запьянела в одно мгновение. На секунду сомнение закралось в ее голову, и она слабо отстранилась.
– Я не могу…
– Прошу, не думайте сейчас ни о чем. Я хочу быть с вами. Всегда хотел. Забудьте о вещах, канувших в лету годы назад. Я здесь, и я рядом сейчас, именно в эту минуту вашей жизни. Единственную минуту, имеющую значение.
Она отвела взгляд, и в ту же секунду почувствовала жар поцелуя на своей шее; если бы она сказала, что не желает каждого его прикосновения, это была бы ложь. Она желала этих прикосновений столь долго, что все тело пульсировало, проходя горячей волной по каждой ране и ушибу, но это не имело значения; значение имело лишь то, что он наконец-то рядом.
Она знала, что пожалеет – она жалела уже сейчас. Но она прильнула к нему в поцелуе, закрыла глаза и позволила себе утонуть в своих желаниях и чувствах; позволила сбыться всему, чему можно и чему ни в коем случае нельзя было произойти.
Алое рассветное солнце заглядывало в окна, когда она очнулась. Незнакомый потолок на мгновение выбил из колеи, но воспоминания вчерашней ночи окатили ведром ледяной воды, заставляя тут же сесть в постели.
Фледель лежал рядом. Утыкаясь лицом в подушку, он обнимал одеяло; та часть лица, что она видела, казалась умиротворенной и расслабленной.
На часах было полдевятого. Совсем скоро начиналась смена, и Кристиан быстро покинула кровать, стараясь не разбудить сержанта; она не хотела ни говорить насчет того, что произошло, ни вообще контактировать с ним. Она совершила чудовищную ошибку и понятия не имела, что делать дальше.
Приведя себя в порядок, капитан быстро покинула квартиру и отправилась в участок. Хуже всего было то, что вернуться ей придется – нужно забрать вещи, и так или иначе разговор с сержантом будет неизбежен.
Остаться в участке на ночь теперь не получится. Придется взять номер в отеле. Черт, нужно было с самого начала так поступить.
Пришла капитан впритык. Бретт изумленно посмотрел на нее, задавая немой вопрос; она так же молча пожала плечами и прошла в свой кабинет. Говорить не хотелось ни с кем. Голова горела, а пульс заходился как сумасшедший.
Она предала все, во что верила. Последнее, что у нее оставалось, она предала ради мимолетного желания. Ее опора, ее фундамент был разрушен, и она падала в пропасть ненависти к себе.
Руки задрожали, когда она взяла авторучку, мозг отказывался работать. Осознав, что она ничего не может с собой поделать, Кристиан закрыла лицо руками и уткнулась в стол.
Хлопнула дверь снаружи – сержант снова пришел с опозданием. Участок наполнился жизнью.
Работа была единственной вещью, которой она могла заглушить шквал мыслей. И пусть все валилось из рук, а разум уплывал, время медленно двигалось вперед, к обеду.
Она услышала его шаги заранее; судорожно схватив первую попавшуюся папку, капитан нацепила самое суровое выражение лица, спешно направившись к двери. Она вышла из кабинета в тот самый миг, когда Фледель уже поднял руку, чтобы постучаться, и, не глядя на него, устремилась на верхние этажи участка. Сержант не успел и слова сказать – Кристиан уже была на лестнице.
Ноги подкашивались от нервного перенапряжения; Кристиан зашла в уборную и облокотилась на раковину, тяжело дыша. Что за дурость! Совсем недавно она гналась за наркоторговкой по крышам, а теперь бегает от сержанта, как последняя трусиха. Интересно, как долго ей будет это удаваться?
Она просидела в уборной весь обед и еще немного, чтобы спуститься и сразу же закрыться в кабинете. За рабочий день Фледель еще пару раз пытался подойти, но она сразу же сказывалась занятой или давала ему какое-нибудь задание. Как ни странно, это срабатывало.
До поры до времени.
Выйдя из кабинета, Кристиан обнаружила, что все уже ушли. Лишь Фледель стоял, сложив руки на груди, и взгляд его был пугающе холодным.
– Вы не можете бесконечно бегать, капитан.
– Прошу прощения, сержант, я спешу.
Она прошла мимо; на мгновение каждая мышца напряглась, ожидая сопротивления, но Фледель не двинулся, давая ей уйти. Неуверенный шаг вперед, потом еще один, и еще; сержант неминуемо оставался позади.
– Мы можем притвориться, что ночью ничего не было, но мы оба знаем, что это не так. И сейчас мы можем сделать выбор.
Она остановилась.
– Выбор, который будет означать начало совершенно нового этапа жизни для нас обоих.
Кристиан обернулась, не роняя ни слова – лишь внимательно смотрела на него.
– Вы не можете делать вид, что все произошедшее не имеет значения. То, что происходит между нами, вчера стало важнее ваших убеждений.
– Это была лишь минутная слабость. Подобного не повторится.
– Вы же не будете делать вид, что ничего ко мне не испытываете? – он сделал шаг вперед, но Кристиан отступила:
– Это была моя опора. Основание моей жизни. Вера в то, что я никогда не предам своего мужа. И теперь ее нет.
– Правильно! Так же, как и вашего мужа! – его голос сорвался, и он резко шагнул назад, опуская голову. Наконец он вновь заговорил, гораздо тише. – Он умер двенадцать лет назад. И я не думаю, что он хотел бы подобной памяти ценой вашего счастья.
– Не вам об этом судить…
Она отвернулась, но стояла на месте; внезапно все силы покинули ее, и она просто застыла в пространстве, не в силах пошевелиться. Фледель стоял за ее спиной; он так же не двигался, молча заполняя присутствием комнату. Тикали часы.
– Помните, я говорил, что в университете хотел с вами познакомиться? – тихо спросил он. – Вы мне еще тогда понравились. Вся в себе, но при этом такая целеустремленная. Словно все мы жили в одном мире, а вы в каком-то своем, другом. Конечно, все это было лишь поверхностное впечатление. Я так и не смог узнать вас поближе, прежде чем нас разделило. Да и сейчас, когда судьба вновь свела, тоже не сумел – сдался перед вашей холодностью и отстраненностью. Но знаете, капитан…
Его голос зазвучал чуть ближе.
– Я хотел бы. Не спорю, что наше знакомство вчера зашло слишком далеко, но я хотел бы узнать вас как человека. И узнать, есть ли у нас шанс.
Его руки мягко легли ей на плечи. Кристиан не оборачивалась, но мышцы ее были расслаблены.
– Я просто хотела… быть ему хорошей женой.
– Я уверен, что вы были. Но даже утопическая любовь до гроба длится лишь до гроба.
Кристиан повернулась. В глазах ее стояли слезы.
– Я… я ничего уже не знаю…
Пальцы вновь мягко скользнули по ее щекам и к волосам, переплетаясь с прядями и увлекая в невесомые объятия.
– Не нужно ничего знать. Позвольте себе отпустить ситуацию. Вы не можете абсолютно все держать под контролем, иначе вы просто сломаетесь.
– Но…
– Позвольте себе жить, как чувствуется. Позвольте себе быть слабой. По крайней мере, со мной. Я не осужу вас. И…
Он пристально посмотрел ей в глаза, держа ладони на ее щеках.
– Прошу вас, позвольте прошлому покинуть ваше сердце. Я не прошу взаимности, если это не то, чего вы хотите. Но я прошу вас взглянуть на мир иначе. Как на поле безграничных возможностей.
Кристиан отвела взгляд.
– Вы же сами знаете, что я не могу в один миг изменить свою точку зрения.
– Я буду счастлив, если вы сделаете хотя бы один шаг в этом направлении.
Она медленно кивнула и утерла слезы. Взяла его ладонь, слегка сжала, прижимаясь щекой, и отстранилась.
– Я… хочу сказать, что вы очень дороги мне, Фледель. События последних дней заставили меня осознать это так явственно, так четко… Я так боялась вас потерять. Но еще больше я боялась, что не смогу вам доверять. И я рада… что это оказалось не так.
– Я тоже, капитан. Вы всегда можете положиться на своего никудышного сержанта, – он засмеялся, но тут же взгляд его посерьезнел. – Так дадите ли вы мне шанс?
Кристиан посмотрела в сторону, чувствуя невыносимое смущение.
– Я… ничего не могу сказать точно, сержант. Возможно, вы правы. Возможно, я просто сумасшедшая, цепляюсь за прошлое, которое давно нужно оставить позади и позволить ему упокоиться с миром. И… – она кашлянула, отводя взгляд сильнее, – вчерашний день позволил мне в некоторой мере осознать это. Поэтому… Не будем загадывать наперед, хорошо?
– Договорились, – Фледель кивнул и подался вперед, целуя ее в лоб. Этот простой жест был исполнен такой теплоты, что Кристиан на мгновение опешила. – Пойдемте, капитан. Ваши вещи все равно у меня.
– Постойте, – она ухватила его за рукав и покачала головой. – Я хотела зайти кое-куда сначала. Не могли бы вы идти домой без меня? Я вернусь, даю слово.
– Ммм? В чем дело?
– Днем… мне пришло плохое известие.
– Он умирает. К сожалению, мы не думаем, что он долго продержится. Даже несмотря на проводимые меры, метастазы, обнаруженные по всему организму, распространяются, и мы ничего не можем с этим поделать. Из-за его зависимостей мы даже не можем прописать ему сильнодействующие обезболивающие. Мы будем оказывать паллиативную помощь, но не более того. Боли, которые он испытывает…
Доктор Бьерсен все говорил и говорил, а Кристиан молчала, чувствуя, как в груди разрастается черная дыра. Уходя отсюда в последний раз, она решила не тревожить более покой Ника, отказавшись от посещений, допросов и какого-либо контакта. А теперь он умирал. Доктор Бьерсен сказал это так просто, словно это само собой разумелось. Жуткие боли, осталось не больше нескольких дней. Все, что его интересовало далее – доказать Кристиан, что переведенные ему деньги понадобились на уже проведенные операции и диагностику. Сам Ник его волновал едва ли.