Всегда тихая палата сейчас была заполнена мерным писком аппаратов. По словам врачей, некоторые органы уже частично отказали, и Ника было решено подключить к датчикам контроля и аппаратам искусственного поддержания функций организма. Лицо его было бледно-синим, покрытым затянувшимися язвами, а глаза бледными, с едва видными признаками сознания.
Руки были искусаны до крови, у глаз застыла белая паутинка соли. Услышав, что в палату зашли, он слабо зашевелился, поднимая голову. Уставился на Кристиан, но взгляд шел как-то сквозь, словно Ник ее не видел.
– Я пришла, – зачем-то сказала она, садясь рядом. Он всегда был худым, но сейчас казалось, что, будь в палате открыто окно, его бы просто качало порывами ветра, словно тюлевую занавеску.
Когда это успело произойти? Прошло чуть больше недели, но он угас быстро, как зажженная спичка. Огонь стремительно подбирался к основанию, оставляя за собой лишь черноту.
– Ник, ты меня слышишь? – молчание было невыносимым. Ей казалось, что он не знает о ее присутствии в этой комнате.
– Ты настоящая? – спросил он вдруг. Голос был бесцветным, лишенным надежды, словно он задавал этот вопрос уже много раз.
– Да, – тихо ответила она. Больше сказать было нечего.
Ник напряг все свои силы, чтобы немного подняться в постели. Его лицо пересекла тень жутких мучений, но он не издал ни звука, потянувшись, чтобы коснуться ее запястья. Рука была холодная и сухая. Он вновь лег.
– Я… рад, что ты здесь, – прошептал он. – Я так хотел, чтобы ты пришла.
Кристиан сидела, не зная, что ответить. Ледяной ком медленно разрастался в груди.
– Я умираю, да? Мне очень, очень больно. Больше всего на свете я хочу, чтобы это закончилось.
Он зажмурил глаза, и редкие капли выступили на его белесых ресницах.
– Всю свою жизнь я прожил неправильно. С самого начала до самого конца. Но куда бы я ни попал, хуже уже не будет, да?
Ник хрипло засмеялся, и этот смех иголками вошел в ее кожу.
– Я так рад, что ты здесь. Я знаю, что это из-за того, что я могу тебе рассказать, но я решил уже, что ты сочла меня бесполезным. Что ты больше не придешь. А так я хоть кому-то еще нужен, пусть и корыстно. Я всю жизнь готов за это отдать. Да и отдам уже скоро. Я так рад, что ты успела.
Он открыл глаза, посмотрев наконец на нее.
– Я… хочу рассказать. Взамен на одну вещицу.
Какую? Кристиан не понимала; разум словно в одночасье отказался работать.
– Видишь, за тобой лежит поднос со шприцем? Там лекарство, которое должны ввести перед сном. Вылей его и отдай мне шприц. Я… справлюсь сам.
Кристиан похолодела. Он просил помочь ему умереть.
– Ты получишь то, что хотела, разве нет? Я не предам человека, который дал мне иллюзию нужности, но поверь, то, что я расскажу, никак иначе ты не узнаешь…
– Иллюзия нужности… – пробормотала она. Нику было достаточно и иллюзии, чтобы не предать до самой смерти.
– Да… Я долго думал, смогу ли сказать тебе о нем, но понял, что внутри меня все переворачивается от одной мысли об этом. Он говорил, что не справится без меня. Что я нужен, что у меня талант. Общался со мной по-доброму. Почему-то… почему-то мне кажется, что вы похожи. Или просто мои сны о вас похожи…
Он вновь зажмурил глаза от боли, слабо сжимая простыни. Затем измученно повернулся к ней.
– Несколько кубиков кислорода взамен на информацию, которая повернет твое расследование на сто восемьдесят градусов. Торговать воздухом весьма выгодно, да?
Он снова засмеялся, глядя на нее с зарождающейся надеждой.
– Я расскажу тебе. Расскажу тебе тайну, за которую некоторые бы убили. Тайну про человека, который здесь, в городе, ходит с руками по локоть в крови, и которого ты никогда не прижмешь без информации, которую я дам тебе. Человека, которого я ненавижу. Пожалуйста, умоляю. Ты ведь всегда ходила сюда, чтобы узнать у меня что-нибудь. И я наконец-то расскажу…
– Ник… – Кристиан почувствовала, как подступают слезы, вырываясь наружу и оставляя на щеках разводы. Видя его таким, она была готова заложить все, что у нее было, чтобы вылечить его. Но доктор Бьерсен высказался ясно – несколько дней. Невыносимо болезненных дней.
– Я не понимаю, почему ты вообще думаешь… Разве это не то, чего ты хотела?
«Я хотела, чтобы ты был в порядке». Она не могла сказать этого. Не могла, потому что не могла объяснить, почему. Ни себе, ни ему. И не могла дать ему эти крохи любви, признания, которых он так жаждал – за пару дней до смерти это казалось бы практически издевательством.
– Я не… не могу взять на себя твою смерть.
– Я сделаю все за тебя! Ты просто подашь мне этот шприц, что сложного? – истерические нотки заблестели в его голосе.
Он так слаб, что не может дотянуться до этого шприца сам. Если бы он мог, он давно бы это сделал. Он… и правда умирает.
– Мне больно! Я не хочу так больше!
Слезы хлынули из его глаз, и лицо Ника перед глазами Кристиан начал расплываться – она плакала вместе с ним.
– Пожалуйста, прекрати это… Умоляю… – бормотал он исступленно. – Я не прошу тебя смотреть на это. Я не прошу тебя быть рядом со мной. Я готов умереть в одиночестве. Лишь бы это только уже закончилось…
Кристиан безотчетно подалась вперед, обхватывая его ладонь обоими руками. Невесомо, лишь бы не ранить, но крепко, надеясь передать через это прикосновение как можно больше тепла. Он замолчал, замерев, глаза его были расширены.
Они сидели так долго. Иногда по телу Ника пробегала судорога боли, но он не шевелился, словно боялся, что этот момент испарится. Кристиан видела по его лицу, как он страдал физически; видела она это и по огромному количеству шрамов от операций, и по слабому пиканью датчиков.
Она знала, что не простит себе ни то, ни другое решение.
– Ты все еще хочешь этого?
Спросила она тихо, держа его руку.
– Да, – так же тихо ответил он. – Мне недолго осталось, и я устал страдать.
Кристиан взяла в руки шприц. Пальцы дрожали, и ей стоило огромного труда не уронить его; она медленно подала его Нику. Тот посмотрел на нее с благодарностью, которую она не раз будет видеть в ночных кошмарах.
– А теперь я выполню свою часть сделки…
– Нет, я не буду! Он убьет меня, прямо как ее, понимаете?
Мэгги Милтон на другом конце провода заливалась слезами.
– Нам нужны ваши показания, мисс Меган. Без вас мы не сможем его задержать. Этому человеку не место на свободе.
– Вы не сможете его задержать, он из чего угодно выпутается. А потом он убьет меня за то, что давала против него показания. Я не хочу закончить, как Лия!
– У нас есть программа защиты свидетелей. Только вы можете нам помочь. Только вы знаете правду.
– Мне страшно…
– Всем страшно. Все боятся, потому что у него есть деньги и власть. Но мы должны прекратить это.
Он сидел на кровати, медленно перебирая в руках таблетки, словно игрушку-антистресс. Круг сужался, и страх безотрывно поселился в его сознании.
Он вздрогнул, когда смартфон в кармане завибрировал. На экране высветилось короткое имя: Клео.
– Что тебе нужно?
Он хотел сказать это раздраженно и решительно, но паника пробивалась сквозь его голос.
– Ник мертв. Скоро и ты окажешься за решеткой.
Слова Клео заглушал свист ветра; в голове вдруг возник образ фигуры, стоящей на крыше здания.
– У них ничего на меня нет.
– А ты можешь быть в этом уверен?
Холодный пот пробежал по спине. Где он мог проколоться? Кто-то заметил его на улице? Или он все-таки наследил в той квартире?
– На что ты намекаешь?
– Два свидетельских показания. Девчонка, которую ты прихлопнул, похоже, успела рассказать кое-кому о тебе. А Ник давно хотел тебя сдать, не сомневаюсь. Тебе не отвертеться. Советую искать убежище, где никто не сможет до тебя добраться.
– Два показания? Всего лишь слова. Мои адвокаты их раздавят.
Люди не имели значения. Люди умеют врать, и кто, как не он, знал это. Он давно выиграл гонку жизни, отчасти именно из-за того, что быстро разгадал, как работает человеческий разум.
– Знаешь, как-то раз, когда Ник был в одном из своих бессознательных состояний, я вытащил кое-какие данные с его сервера. Весьма конкретные…
Он почувствовал, как убийственная смесь ужаса и ярости охватывает его разум. Он стиснул руку, и белые таблетки закрошились в его ладони.
– Ты хочешь сказать, что…
– Я подумаю.
Клео улыбался, он слышал это. Двуличная мразь…
– Что тебе нужно? Деньги?
– Нет. Не все в мире ими решается.
– Тогда зачем ты делаешь это? Я думал, что мы семья!
– Считай, что я делаю это из-за любви.
– Любви? Что за бред?! Кого же ты нашел такого идеального, что готов предать собственную семью?
– Для любви не нужен идеал. Более того, для нее не нужен даже стоящий того объект. Любовь лишена глаз, мой дорогой брат. Если бы ты хоть что-то смыслил в том, о чем поешь, ты бы это знал.
– Шарлинд фон Рейнсфорд? Тайлер, ты с ума сошла?
Кристиан выложила документы на стол один за другим.
– Сначала допрос подельника, а затем подтверждение от стороннего лица. Серьезные обвинения, при учете того, что оба свидетеля не могли иметь контактов друг с другом.
Морган неверяще уставился на еще липкие от картриджа листы.
– Но это же чушь какая-то! Он знаменитость, талантливый, одаренный человек.
– И все же. Дай мне ордер на обыск, и я принесу тебе еще больше.
– Это… Это безумие!
– Весь этот мир безумен, Морган.
– Я… я оформлю документы как можно скорее.
– И кого же ты любишь, братоубийца? Ту легавую, из-за которой я вляпался во все это дерьмо?
– Нет, глупый мой брат. Тебя.
Шарлинд замолчал, не понимая ни слова.
– Ты должен ответить за то, что совершил, – продолжал Клео. – Отсидеть срок и начать новую жизнь. Ты слишком далеко зашел в попытке скрыть свои преступления.
– Только попробуй дать им хоть какую-то информацию, и я убью тебя лично…