Она схватила руку подруги и заставила ее сесть рядом.
– Я больше не боюсь.
Ева заглянула Мэвис в глаза и долго не отводила взгляд.
– Действительно, не боишься, сама вижу… Поздравляю.
– Да, я пришла в себя. Я столько размышляла, что всякая шелуха отпала и осталась нехитрая суть. Убийство совершила не я – это главное. Ты обязательно найдешь виновного, и все закончится ко всеобщей радости. Пока что я буду блаженствовать в этом невероятном доме и баловаться невероятными лакомствами. – Она подцепила вилкой последний кусочек тонкой, как бумага, оладьи. – А пресса тем временем будет приучать страну к моему имени и мордашке.
– Можно, конечно, смотреть на это и так… – Ева нехотя встала, чтобы налить себе кофе. – Пойми, Мэвис: не хочу тебя расстраивать, но тебя ждет вовсе не беззаботная прогулка по парку.
– Я не дурочка, Даллас.
– Я не о том…
– Думаешь, я не догадываюсь, как плохо все может обернуться? Догадываюсь, просто не верю, что дойдет до худшего. Я пообещала себе, что отныне буду мыслить исключительно позитивно. Помнишь, ты просила меня вчера об услуге? Так вот, я согласна.
– Хорошо. Но нам предстоит много работать. Ты должна сосредоточиться, вспомнить мельчайшие подробности. Любые, пусть самые пустяковые… Что это? – нахмурилась Ева, когда Рорк поставил перед ней тарелку.
– Твой завтрак.
– Овсянка?!
– Она самая.
– А нельзя мне оладий? – взмолилась она.
– Можно – после овсянки.
Ева обожгла его взглядом и с отвращением отправила в рот первую ложку.
– Мы еще поговорим!
– С вами не соскучишься! – в восторге воскликнула Мэвис. – Страшно рада, что могу наблюдать за вами вблизи. Я, конечно, и раньше догадывалась, что происходит нечто бесподобное, но мне не давала покоя главная мысль: как это Даллас захомутала богатенького?! – Мэвис нахально улыбнулась Рорку.
– Вот она, настоящая дружба! – мрачно пробормотала Ева.
– Но теперь я увидела, что все наоборот, – продолжала Мэвис, не обращая на нее внимания. – Это ты заставляешь ее ходить по струнке – вот где фокус! До тебя это никому не удавалось.
– Лучше заткнись, Мэвис, и привыкай шевелить мозгами. Ничего не говори мне, пока не получишь одобрение своих адвокатов.
– Они уже дали мне карт-бланш. Это то же самое, что пытаться вспомнить чье-то имя или место, куда положила нужную вещь. Лучше перестать ломать голову и заняться чем-то другим: отгадка появляется сама собой. В общем, отныне я занимаюсь всякими важными делами, самое важное из которых – ваша свадьба! Леонардо говорил, что скоро можно будет устроить первую примерку.
– Леонардо?! – Ева чуть не упала с табурета. – Ты с ним разговаривала?
– С разрешения адвокатов. Они решили, что нам полезно возобновить отношения. Это вызовет к нам симпатию со стороны романтически настроенных представителей средств массовой информации! – Мэвис оперлась локтем о стол и принялась теребить три серьги, оттягивающие ее левое ухо. – Зато они запретили мне проверку на детекторе лжи и допрос под гипнозом, потому что боятся: вдруг я вспомню что-нибудь лишнее. В общем-то они мне верят, но не хотят рисковать. А вот встречу с Леонардо они сочли полезной. Так что можешь назначить дату примерки.
– У меня нет времени думать о примерках! Боже, Мэвис, как тебе только взбрело в голову, что я стану теперь беспокоиться о нарядах?! До тех пор, пока все не прояснится, никакой свадьбы не будет. А вот Рорк меня не понимает…
Рорк задумчиво крутил в пальцах сигарету.
– Нет, не понимаю.
– Да послушайте вы оба…
– Это ты послушай. – Мэвис встала, сияя на солнце голубыми волосами. – Пандора и так постаралась помешать моему счастью с Леонардо. Потом она умерла, чем дополнительно все испортила. Не хватало только, чтобы она пакостила нам с того света! Если ты только попробуешь пересмотреть свои планы, я… Лучше тебе, Даллас, найти в своем расписании свободный час и назначить примерку.
Ева не могла спорить – мешали слезы в глазах Мэвис.
– Ладно, ладно, убедила! Я займусь этим дурацким платьем.
– Не дурацким, а сенсационным!
– Я это и имела в виду.
– Так-то лучше. – Мэвис шмыгнула носом и села. – И когда же мы сможем назначить примерку?
– Слушай меня внимательно, Мэвис. В интересах твоей защиты – твои распрекрасные адвокаты тебе это подтвердят – нас с тобой не должны видеть вместе. Следователь под ручку с подследственной – это никуда не годится.
– Значит, я не могу… – Мэвис нахохлилась. – Ладно, мы не будем появляться вдвоем. Леонардо может поработать и здесь. Рорк не станет возражать, ведь правда?
– Напротив. – Он удовлетворенно затянулся сигаретой. – По-моему, это идеальное решение.
– Одна большая счастливая семейка, – резюмировала Ева. – Следователь, подозреваемая и человек, на квартире у которого совершено убийство. По совместительству бывший возлюбленный потерпевшей и теперешний – подозреваемой. Да вы с ума сошли!
– Никто ничего не узнает. У Рорка великолепная охрана. И потом, если есть хотя бы малейшая вероятность, что меня осудят, я хочу проводить как можно больше времени с Леонардо. – Мэвис упрямо выпятила подбородок. – Хочу и буду!
– Я велю Соммерсету выделить место для мастерской, – пообещал Рорк.
Мэвис бросилась ему на шею.
– Спасибо! Я так тебе признательна…
– Ну вот что. Пока вы тут готовите сцену для своей безумной пьесы, меня ждет расследование.
Рорк подмигнул Мэвис и крикнул вдогонку Еве, бросившейся вон:
– Как насчет оладий?
– Сам лопай!
– Она от тебя без ума, – заключила Мэвис.
– Еще бы! Видишь, как она ко мне подлизывается? Хочешь добавки?
Мэвис похлопала себя по животу.
– Почему бы и нет?
На углу Девятой авеню и 56-й стрит возникла огромная пробка. Пешеходы и водители, забыв про все запреты, орали и гудели. Ева могла бы опустить стекло и призвать нарушителей к порядку, но боялась, как бы снова не забарахлил кондиционер.
В довершение всех зол с самого утра в Нью-Йорке стояла просто одуряющая жара. Ева коротала время, наблюдая дрожание раскаленного воздуха над асфальтом. При такой жаре к полудню расплавится все, что угодно, в том числе и ее собственные мозги!
Она уже подумывала, не выехать ли на встречную полосу, но пока что воздерживалась: не позволяла профессиональная дисциплина. К тому же некоторые торопливые водители попытались так поступить, и где-то впереди уже завывали сирены дорожного патруля. Для устранения всей этой напасти над пробкой сновали вертолеты транспортной полиции, усугубляя неразбериху стрекотанием винтов и руганью в эфире.
Ева уставилась на яркую наклейку «Я люблю Нью-Йорк» на бампере машины, прочно застрявшей впереди. Самым разумным было не терять времени, а попробовать поработать в машине.
Она решительно взяла сотовый телефон, набрала номер своего рабочего кабинета и услышала знакомый голос:
– Пибоди, отдел расследования убийств.
– Говорит Даллас. Через четверть часа я подберу вас перед участком.
– Слушаюсь.
– Захватите дискеты с делами Йохансена и Пандоры.
– Хорошо.
Ева выключила связь, затем она позвонила в офис Пола Редфорда и договорилась о предстоящем допросе. Следующей на очереди была лаборатория, которая получила напоминание о необходимости скорейшего представления полного отчета о токсикологическом анализе, усиленное витиеватой угрозой.
Размышляя, не следует ли связаться с Фини и поторопить его, Ева заметила в стене машин узкий просвет. Рывок вперед, бросок влево, презрение ко всем, кто оглушительно гудит и делает оскорбительные жесты… В отчаянной надежде на удачу она выехала на встречную полосу, в неположенном месте сделала левый поворот и устремилась к Седьмой авеню. Преодолев пять кварталов и оставив позади злосчастную пробку, Ева развернулась и не спеша подъехала к западному входу в участок.
Дисциплинированная Пибоди уже поджидала свою начальницу. И как ей только удается сохранять в этом пекле свежий и собранный вид? Ева решила, что не желает знать ответ.
– Судя по звуку, ваша машина барахлит, лейтенант, – заметила Пибоди, садясь.
– Неужели? Что-то не замечала.
– Да и вы ей под стать. Простите за откровенность.
Ева вымученно улыбнулась и устремилась к Пятой авеню. Пибоди вынула из своего походного чемоданчика портативный вентилятор и прикрепила его к приборной панели. Струя холодного воздуха пришлась настолько кстати, что Ева блаженно пролепетала:
– Спасибо…
– Кондиционер, установленный на этой модели, ненадежен, – бесстрастно заявила Пибоди. – Но этого вы, наверное, тоже не замечаете.
– У вас хорошо подвешен язык, Пибоди. Это мне в вас нравится. Какие новости в деле Йохансена?
– Лаборатория по-прежнему бьется над химическим составом порошка, который мы с вами нашли. Мне начинает казаться, что они уже вывели химическую формулу, но почему-то скрывают ее от нас. А впрочем, ничего удивительного: отдел по борьбе с наркотиками хочет узнать ее первым. Кстати, при более тщательном анализе в организме Бумера не обнаружено следов химикатов – как запрещенных, так и любых других.
– Значит, сам Бумер обходился без наркотиков… – задумчиво проговорила Ева. – Держал под матрасом целый мешок – и даже не попробовал! Что скажете, Пибоди?
– Судя по состоянию его комнаты и показаниям охранника, время и возможность у него для этого были. Я выяснила, что раньше он был хроническим наркоманом, хотя ограничивался несильными препаратами. Значит, знал или подозревал, что представляет собой это вещество.
– Я тоже так считаю. А что слышно от Касто?
– Утверждает, что ничего не знает. У меня сложилось впечатление, что он стремится делиться с нами всеми возможными сведениями и версиями.
Тон Пибоди заставил Еву бросить на нее подозрительный взгляд.
– Он за вами ухлестывает?
Пибоди смотрела прямо перед собой.
– Он не позволяет себе неподобающего поведения.
– Ладно, я не о том спрашиваю.