– О, это был сон, страшный сон, – ответила молодая еврейка, – мне это приснилось потому, что мой народ хотел убить его за то, что он ходил ко мне. Мы сейчас же узнаем его, он похож на эти цветы!
Альфонсо приходил в отчаяние, что Мириам никак нельзя было привести в нормальное состояние. Думая об этом, он не обратил никакого внимания на гвардейца, который точно вырос из-под земли и потребовал, чтобы шествие остановилось. Альфонсо беспрекословно исполнил приказание. Толпа остановилась. Часть ее начала объяснять гвардейцу, в чем дело. Часть требовала, чтобы колдунью сожгли. Часть издавала какие-то дикие звуки. В общем, получился такой невообразимый шум, что ничего нельзя было разобрать.
– Что за крик? Как вы смеете беспокоить его святейшество? – спросил гвардеец, подходя ближе.
Альфонсо заметил, что гвардеец страшно побледнел, увидев Мириам, но, прежде чем сам он успел ответить на вопрос гвардейца, молодая девушка радостно воскликнула:
– Ах, это – вы! Проведите же меня к нему, проведите скорее. Теперь, черный рыцарь, вы можете оставить меня, – обратилась она к Альфонсо. – Этот офицер приходил ко мне от Джованни. Ну, сын счастливого отца, веди меня к нему, и ты получишь много-много денег!
– Что это? – пробормотал гвардеец, испуганно оглядываясь. Сотня голосов закричала что-то, но сильный голос Альфонсо покрыл этот крик:
– Эта девушка ненормальна, синьор Мигуэль, но все-таки не настолько, чтобы не сознавать, что в ее присутствии совершено преступление. Я не знаю, сделано ли оно каким-нибудь фанатиком ее племени, или на него решилось какое-либо чудовище, дерзающее называть себя христианином. Как бы там ни было, но она имеет право хлопотать о правосудии перед его святейшеством.
– Я вовсе не сошла с ума! Я прекрасно помню этого офицера. Он, наверно, пришел теперь за мной, чтобы вести меня к моему Джованни! – недовольным тоном воскликнула Мириам, глядя в глаза наперсника и пособника Цезаря.
– Каким образом эта еврейка попала сюда? – спросил офицер с искаженным от гнева и страха лицом.
– Она выбежала из гетто вслед за теми евреями, которые участвуют в бегах, в надежде встретить своего возлюбленного, к величайшему стыду этого святого иоаннита! – раздался в толпе насмешливый голос отца Бруно.
– Расскажите, где вы нашли ее, – обратился дон Мигуэль к одному из стражников.
– Мы встретили ее за пределами гетто, – ответил стражник, – и арестовали. Но тут подошел к нам этот рыцарь, по-видимому ее хороший знакомый, и потребовал, чтобы еврейку освободили.
– Существует закон, по которому еврейка, осмелившаяся покинуть гетто во время юбилейных торжеств, подвергается смертной казни, в особенности если она занимается проституцией. Идите, рыцарь, своей дорогой, и предоставьте эту девку той участи, которую она заслужила! – воскликнул Мигуэлото. – Гоните ее назад в гетто, добрые люди!
Это распоряжение было встречено полнейшим одобрением толпы. Мириам спокойно, но разочарованно смотрела на дона Мигуэля.
– Господин офицер, этого нельзя сделать, по крайней мере, до тех пор, пока его святейшество не выслушает жалобы несчастной девушки, – еле сдерживая свой гнев, возразил Альфонсо. – Ее обманули и на ее глазах убили ее возлюбленного, христианина. Это дело нельзя так оставить.
– Это – неправда! – возразил Мигуэлото. – Я случайно знаю, как было дело. Эта девка старается оклеветать невинных людей! Во всяком случае, такому святоше, каким вас считают все, не подобает вмешиваться в такие грязные истории. По-видимому, эта девушка – ваша возлюбленная. Гоните ее как можно скорее обратно в гетто. Всякий, встретившийся на вашем пути, будет издеваться над вами.
– Я сам обращусь к папе! – так громко заявил Альфонсо, что его голос услышали на мраморной террасе. – Не заграждайте мне путь! Я скорее соглашусь бороться до последней капли крови, чем позволю восторжествовать вашей злобе против этой девушки.
– Какая же у меня может быть злоба против нее лично? – спросил дон Мигуэль, меняясь в лице перед строгим взглядом принца Альфонсо. – Скажи, девушка, разве ты знаешь меня, разве я когда-нибудь видел тебя раньше?
По-видимому, он не заметил, как внимательно Мириам следила за ним, когда он разговаривал с Альфонсо. Вдруг ее лицо исказилось, глаза злобно засверкали, и она закричала диким голосом, раздавшимся по всей улице:
– Убийца, убийца, убийца!
– Стащите ее с осла и разорвите на куски! Закон требует этого и должен быть исполнен! Пощадите безумного рыцаря, но еврейку убейте! – приказал дон Мигуэль и, пришпорив коня, хотел уехать.
Однако с быстротой молнии Альфонсо схватил одной рукой лошадь под уздцы, а другой выхватил кинжал. Каталонец тоже взял свой меч, и между противниками завязалась борьба. Испуганная толпа остановилась в оцепенении. Неизвестно, чем окончился бы этот поединок, если бы к дерущимся не подошел Иоанн Страсбургский и не потребовал от имени папы мира. По приказанию его святейшества, все виновники этой истории должны были явиться к нему на суд. Альфонсо снял с осла Мириам и беспрепятственно провел ее сквозь толпу.
Глава XIV
– Вспомни хорошенько, как произошло убийство твоего Джованни, расскажи все его святейшеству и попроси правосудия! – сказал Альфонсо Мириам, поднимаясь с ней на ступеньки террасы.
Молодая еврейка сейчас же закричала:
– Правосудия, правосудия, я хочу правосудия!
Публика смотрела в эту минуту на победителя бегов, который, добежав до цели, в изнеможении упал на землю, потеряв сознание. Однако крик еврейки заставил всех присутствующих сосредоточить свое внимание на ней.
Александр VI сидел в кресле. С одной стороны возле него стоял Цезарь, а с другой – Лукреция. Позади них находилась блестящая свита. Теперь все присутствующие снова надели маски, чему Альфонсо был очень доволен. Он боялся, что Мириам сразу узнает Цезаря и тот не даст ей возможности рассказать историю убийства герцога Гандийского.
Все были поражены, увидев рыцаря святого Иоанна рядом с еврейкой. Даже папа не мог скрыть свое изумление.
– Что это за женщина? – спросил он, когда Мириам, по восточному обычаю, опустилась перед ним на колени.
– Это – та еврейка, ваше святейшество, которую я, как вам известно, вырвал из рук насильника в гетто, – ответил Альфонсо. – Она явилась к вам, чтобы просить у вас правосудия по поводу одного страшного дела!
– О каком деле? О чем вы говорите? Теперь не время и не место для этого! – воскликнул Цезарь, глядя на Мириам таким взглядом, от которого Альфонсо вздрогнул. – Судьи его святейшества сидят в суде, а не здесь.
При звуках этого голоса Мириам прижала руки ко лбу и смотрела на Цезаря с видимым ужасом.
– Нормальное судопроизводство тянется слишком долго, – возразил Альфонсо, – эта девушка хлопочет о раскрытии преступления, которое совершилось три года тому назад.
– Мы все очень хорошо знаем, рыцарь святого Иоанна, что вы специально для того пожаловали в Рим, чтобы собрать все те сплетни, которые могут бросить тень на его святейшество, хотя бы они были ни на чем не основаны! – резко проговорил Цезарь.
– Три года! – удивленно воскликнул папа. – Это действительно слишком долго. Мы выслушаем вас и, я думаю, в течение часа найдем возможность выяснить это дело. Говори, дитя мое, только покороче!
– Если она жалуется на христианина, то от нее. как еврейки, нельзя принимать жалобу! – снова вмешался Цезарь.
– Если в Риме существует такой закон, то с сегодняшнего дня он отменяется, – сказал папа со свойственным ему упрямством. Почему вы боитесь моего суда, герцог? Говори, в чем дело, дочь моя?
– Она пришла рассказать вашему святейшеству об убийстве, тайном, позорном убийстве, совершенном три года тому назад, когда герцог Романьи был еще мирным кардиналом Валенсийским! – ответил за Мириам Альфонсо.
– Три года тому назад? – повторил Александр, и тень от тяжелого воспоминания легла на его лице. – Клянусь памятью святого Петра, что не пощажу убийцы, кто бы он ни был, даже лицо, близкостоящее к нам!
– Насколько мне известно, ваше святейшество, – продолжал Альфонсо, – возлюбленный этой еврейки был христианин. Она знает о нем только то, что его имя было Джованни, но, судя по описаниям его, можно смело заключить, что он был очень знатного рода.
– О, это – старая история! – воскликнул Цезарь. – Говорят, что евреи убили его и сделали из его тела солонину.
– Ваша светлость, вы, значит, изволили слышать эту историю? – спросил Альфонсо, с трудом сдерживая свое негодование.
– Да, и очень много других в таком же роде. Таинственная смерть моего несчастного брата заставила меня везде искать его убийцу, и тогда я слышал эту историю! – спокойно ответил Цезарь. – Наведенные справки убедили меня, что это – плод фантазии душевнобольной девушки, которая, по уверению ее родственников, никогда не выходила из гетто.
– Эта душевнобольная девушка лежит у ног вашего святейшества. Умоляю вас, выслушайте ее! Она расскажет вам об ужасном убийстве своего Джованни. Хотя она действительно не вполне нормальна, ибо страшное событие так сильно повлияло на нее, что временами она живет в прошлом. Тем не менее ваша опытность поможет вам легко отличить бред больной фантазии от действительности! – горячо проговорил Альфонсо.
– Да, мы выслушаем ее, – мрачно сказал Александр. – Встань, дочь моя, и говори, не стесняясь, как с родным отцом. Когда и где убили твоего Джованни? От чьей руки он погиб? Если это сделали твои единоверцы, не бойся выдать их. Я могу защитить тебя от их гнева.
Мириам так внимательно рассматривала Цезаря, что почти не слышала вопроса папы. Она вздрогнула, когда Альфонсо прикоснулся к ней, чтобы заставить ее отвечать.
– Говори, Мириам, – воскликнул он. – Кто был тот господин, который велел тебе пригласить Джованни, чтобы помешать ему пойти на свидание с красивой дамой?
– Где же он? Ах, он уже ушел! – разочарованно произнесла Мириам, тревожно смотря на толпу, в которой скрылся Мигуэлото. – Мне никогда не нравились его черные глаза. Я не доверяла ему и сказала об этом Джованни. Я предлагала ему лучше уйти, но мой Джованни был храбр, очень любил меня и не захотел расставаться со мной. А когда взошла луна и Джованни крепко уснул, я услышала чьи-то шаги у дверей. Сначала я думала, что это – те две ведьмы, но это пришел он… он! Его прис