Всеслав вытащил письма - ни одной буковки от руки, все напечатано. Картинки на конвертах все разные. Скорее всего, конверты покупали каждый раз, когда собирались отправить очередное послание.
- Вы вполне нормальный человек, - сказал сыщик бледному от волнения Локшинову. - Письма я нашел, вот они.
- Слава богу! - выдохнул тот. - Хоть это мне не померещилось. Возьмите их, прочитайте… может быть, что-то поймете.
- Почему вы решили все рассказать?
Демьян Васильевич отвел глаза.
- Она… велела мне поступить так. Думайте, что хотите, но я не посмел ослушаться.
Смирнов обратил внимание, что Локшинов не просит его говорить громче.
- Вы стали лучше слышать? - поинтересовался он.
- Я не спал всю ночь… к утру до меня дошли звуки хлопающих в подъезде дверей. Я не сообразил, в чем дело. Когда я встал и включил кран на кухне, я услышал журчание воды… как будто рассеялась плотная пелена, давившая на мои барабанные перепонки. Это чудо!
Межинов любил раннее лето, но в этом году он его не замечал. Бледные городские рассветы, цветение деревьев, теплые дожди, бурные грозы, свежая зелень в скверах существовали будто за стеклянной стеной, где-то в стороне от русла, по которому текла его жизнь.
- Нынче не до красот природы! - сердито ответил он сослуживцу, пригласившему на рыбалку.
Тот соблазнял дивным воздухом, речкой в камышах, костром, ухой. Подполковник отказался. Рыбалка! Сидеть с удочкой на берегу и следить за поплавком… когда здесь, в Москве, кто-то преследует Карину?
Рудольф Петрович уставился на фотографию мужчины, которую на всякий случай сделал оперативник - нет, лицо совершенно незнакомое. Кто бы это мог быть? Поклонник? Коллега по работе? Какие у него намерения?
Наверное, стоит встретиться с тем частным сыщиком, самому обо всем расспросить, особенно о Березине. Женщины-пенсионерки… удивительно! Голова идет кругом. При чем тут Березин, ничем не примечательный городишко?
Посидев в раздумьях, подполковник набрал рабочий номер Карины.
- Как ты себя чувствуешь?
- Кашляю…
Межинов ждал и боялся этих слов.
- А как Зоя Павловна?
- Плохо. Отец сам не свой, похудел килограммов на пять.
- Я заеду к тебе, - он бросил взгляд на часы. - Через сорок минут. Провожу домой.
- Ну, если хочешь…
В этом была вся Карина - жестокая и прекрасная, наверное, равнодушная к нему, Межинову. Она не нуждалась в его опеке, заботе, любви, но и не прогоняла.
Через тридцать пять минут, чуть раньше назначенного времени, Рудольф ждал ее у входа в «Анастазиум». Она выглядела, как всегда, потрясающе - в темной юбке выше колен, в открытой блузке. Разве что была несколько бледнее обычного.
- Пройдемся? - предложил он.
Карина молча взяла его под руку, и сердце Межинова забилось быстрее. В аллее летал тополиный пух. Они шли между деревьев, как между колонн.
- Я хочу кое-что показать тебе, - сказал подполковник, доставая из папки фото незнакомого мужчины. - Только не волнуйся. Посмотри, ты знаешь этого человека?
Она взяла снимок, долго изучала его, морщила лоб, пытаясь вспомнить.
- Нет, никогда не видела. А кто это?
- Пока выясняю, - уклончиво ответил подполковник.
Не мог же он сказать Карине, что за ней и за ее домом было установлено наблюдение? Подобное заявление вызвало бы взрыв негодования, а чем ему оправдываться? Она ведь не просила Межинова прибегать к таким мерам. Бурю возмущения он бы себе обеспечил.
Листва на тополях серебрилась от ветра, облака величаво плыли в сторону Останкино. В чуть задымленном воздухе смутно просматривался шпиль телевизионной башни.
Карина о чем-то думала, покашливала.
- Зайдем в кафе, выпьешь чего-нибудь горячего? - скрывая тревогу, спросил Рудольф.
- Почему ты показал мне эту фотографию? - вместо ответа задала встречный вопрос Карина. - Что за странные вещи происходят?
Этот вопрос он предусмотрел и заготовил правдоподобное объяснение.
- Вечерами я иногда жду тебя во дворе… от нечего делать курю, смотрю по сторонам. Когда этот мужчина появился в первый раз, я не обратил на него внимания. Второе появление насторожило меня. Он вел себя так, будто не хочет быть замеченным.
- Ну да, у тебя глаз наметанный, - саркастически улыбнулась Карина.
- Вот именно, - не обиделся Межинов. - Этот человек подходил к твоим дверям, но не звонил.
- Откуда ты знаешь? - ее глаза вспыхнули злым блеском. - Следил за мной?
- Не за тобой, а за ним. Он мне не понравился.
Щеки Карины покрылись красными пятнами, что говорило о крайней степени волнения.
- Может быть, кто-то кого-то искал, не знал номера квартиры… Жалко, что ты не принял обычного человека за вора и не арестовал его! А вдруг он изучал мои замки, чтобы проникнуть в квартиру и обокрасть ее? У ищейки особый ход мыслей, недоступный пониманию других людей!
- Карина… - опешил подполковник. - Ты несправедлива! Я только хотел…
- Окружить меня колючей проволокой! - завершила фразу по-своему она. - И не подпускать ко мне на пушечный выстрел ни одно существо мужского пола. Что, угадала? А если это мой кавалер? Кто дал тебе право лезть в мою личную жизнь, фотографировать людей, которые ко мне приходят?
- Ты же сказала, что не знаешь этого мужчину.
- Этого не знаю. Но где гарантия, что ты не поступишь так же в любом другом случае? Постоять у чьих-то дверей - не преступление, дорогой Рудольф! Почитай на досуге Уголовный кодекс. Ты его явно подзабыл. Кстати, ты сам частенько околачиваешься во дворе моего дома. Уверен, что тебя кто-нибудь не сфотографировал?
Она выпустила пар и успокоилась. Межинов виновато опустил голову. В ее словах была доля правды. Намек про «ищейку» он предпочел пропустить мимо ушей. Дальнейшие выяснения могут привести к непредсказуемым последствиям.
- Ладно, пошли пить кофе, - сжалилась Карина. - У меня в горле першит.
В кафе «Шоколадница» пахло какао и пирожными. Они выбрали столик на открытой веранде.
Карина кашляла все время, пока официантка в коротеньком фартучке и кружевной наколке не принесла Межинову двойной кофе без сахара, а даме - большую чашку горячего шоколада и миндальный торт.
Порыв ветра приподнял воланы на груди Карины, и взгляду Межинова приоткрылся необычный медальон - золотое колечко на шнурке.
- То самое? - спросил он, внутренне холодея. - Зачем ты его надела?
- Пусть все будет, как тогда! - с вызовом произнесла Карина. - Так поступала баронесса Мария Вечера. Она носила подаренное кронпринцем Рудольфом кольцо на груди, под платьем.
- Это ребячество… Что за дикие ассоциации? Ты все еще думаешь, что мрачная шутка с кольцом - моих рук дело?
Она пожала плечами.
- Какая разница?!
Проводив Карину домой, господин Межинов твердо решил позвонить сыщику и назначить встречу. Во-первых, он прощупает, что тому известно, а во-вторых, покажет ему фото незнакомого мужчины.
Глава двадцать вторая
Летом у Евы было больше свободного времени. Клиенты разъезжались на отдых, а изучение испанского языка откладывали на осень и зиму. Поэтому она могла некоторые дни целиком посвятить более интересному занятию - частному сыску.
В деле Рудневых, как подсказывала Еве интуиция, наступил перелом. Его пока нельзя было увидеть, но очень скоро события начнут принимать крутой оборот: только успевай реагировать, не зевай. Она сказала об этом Славке. Тот скептически хмыкнул.
- Можешь ухмыляться сколько тебе угодно! - спокойно улыбнулась Ева. - А будет по-моему.
- Откуда такая уверенность?
Ева подняла вверх руку, указывая пальцем на потолок.
- Оттуда. Есть еще вопросы?
У Смирнова не нашлось слов - он молча сопроводил взглядом ее выразительный жест и вздохнул.
- Не слышу комплимента, - возмутилась она.
- Ты неповторима! Другой такой нет на всем белом свете.
Ева не собиралась опровергать его убеждение. Она важно кивнула и сказала:
- Что ты узнал у Локшинова?
- Почти ничего нового. Он подтвердил рассказ Евлании… я имею в виду ту давнюю историю с женщиной-оборотнем…
Сыщик повторил во всех подробностях исповедь Демьяна Васильевича.
- Вот! - торжествовала Ева. - Без черной магии не обошлось! Теперь нет сомнений, что «пришлая» колдунья и Мавра Ершова - одно и то же лицо. Я чувствовала! Все проясняется… осталось увязать несколько фактов.
Смирнов не был настроен столь оптимистически.
- Выходит, она отомстила самой себе? А по какой причине, кроме Рудневой, погибли и другие женщины?
- Мавра таким способом зарабатывала деньги, - без запинки заявила Ева. - Я уже говорила! Знаешь, сколько существует чародейских заговоров и ритуалов, чтобы свести человека в могилу?
- К счастью, понятия не имею. А то бы потерял покой и сон! Лучше объясни, почему она при таких-то способностях всю жизнь проработала швеей?
- Это ширма! Так же, как и религиозность, иконы. С целью скрыть истинный род занятий.
- А из Березина почему уехала? Чем ей не по вкусу пришлась тамошняя жизнь?
- Худая слава пошла, пришлось уносить ноги, - не сдавалась Ева. - Мавра и в Березин прибежала по той же причине. Черные дела гонят человека с места на место.
- Слишком просто у тебя все получается, - возразил Смирнов. - Та женщина, которую описал Локшинов, и Ершова - как будто разные люди! Мавра Ильинична вышла за Ершова, уже будучи матерью. Потом, когда мальчик умер, взяла на воспитание и вырастила приемного сына Григория. Не вяжется тут одно с другим.
- Почему не вяжется? Соседка считала, что у Ершовых - «черный» глаз! Такое мнение без причины не складывается.
Всеслав не собирался уступать и пустил в ход козырную карту.
- Кто отец умершего мальчика?
Ева открыла рот, закрыла… и захлопала глазами.
- Да тот же Локшинов, - уже не так уверенно сказала она. - Его отношения с Маврой были далеко не платоническими.