Хотя натуральные средства, такие как опиум, могли вызывать сонливость, они также имели и другие эффекты. Это сделало хлоралгидрат, по мнению многих историков, первым настоящим снотворным, принадлежащим к классу препаратов, которые врачи называют гипнотиками. Небольшое его количество могло успокоить пациента, немного большее – помочь ему заснуть, а большое – вырубить его. К 1869 году хлоралгидрат продавался как снотворное и как способ успокоить пациентов перед операцией. Помимо того что он был первым гипнотиком, он был первым широко используемым полностью синтетическим лекарством.
В течение нескольких лет он превратился в глобальное увлечение. Как и морфий, его принимали и в качестве лекарства, и как рекреационный наркотик. Нервные представители Викторианской эпохи использовали его для успокоения. Страдающие бессонницей поглощали его перед сном. Любители вечеринок играли с его эффектами. Как сообщала газета New York Times в репортаже из Лондона в 1874 году: «Хлоралгидрат – это модный ныне гипнотик, средство, с помощью которого вас околдовывает бальзамический сон».
Хлоралгидрат также был опасен. По мере его распространения появлялись сообщения о случайных передозировках и использовании хлоралгидрата для самоубийств. И даже хуже.
Осенью 1900 года семнадцатилетняя девушка из рабочего класса по имени Дженни Босшитер отправилась на вечернюю прогулку. Она вышла из родительской квартиры в Патерсоне, Нью-Джерси, чтобы купить детскую присыпку для своей племянницы. Домой она не вернулась. Следующим утром молочник обнаружил ее тело на берегу реки Пассаик. Она была изнасилована и отравлена. Вскрытие показало передозировку хлоралгидрата.
Эта история получила в свое время большую известность. Через несколько дней после обнаружения тела Босшитер извозчик признался, что накануне вечером он забрал ее из салуна, откуда четверо мужчин вынесли ее через боковую дверь и положили в его повозку. Она была без сознания, но жива. Мужчины направили водителя в уединенное место за городом, где, как он рассказал полиции, они расстелили одеяло и неоднократно изнасиловали девушку. Они остановились только тогда, когда ее вырвало. Когда ее вернули в повозку, она была безвольна и не сопротивлялась. Нападавшие забеспокоились. Эти четверо молодых людей, похоже, имели хорошие связи; они направили извозчика к дому ведущего местного врача, который был другом семьи одного из нападавших. Но было уже слишком поздно. Девушка умерла. Они отнесли ее тело обратно в повозку, приказали водителю отвезти труп к реке, выбросили его и дали водителю 10 долларов, чтобы он держал рот на замке.
Этого оказалось недостаточно. Через несколько дней водитель пошел в полицию, полиция обратилась к врачу, и тот сдал молодых людей. Все они оказались из респектабельных, богатых местных семей. Один из них был братом судьи.
Все четверо обвинили жертву, сказав, что она присоединилась к ним добровольно, флиртовала, была пьяна и бросалась на них с объятиями. Они купили ей абсент и шампанское, свидетельствовали они, но ничего не знали ни о каком хлоралгидрате. Они просто катались с ней, забеспокоились, когда она потеряла сознание, и запаниковали, когда она умерла. Они не могли объяснить, почему пропало ее нижнее белье. Или почему бутылка с хлоралгидратом была найдена рядом с телом.
Лучшие люди города приняли сторону молодых людей, и тогда поползли слухи о распущенной фабричной девчонке, шлюхе-малолетке из рабочего класса, которая соблазняла их любимых сыновей. Левые газеты выступили в защиту Босшитер, подавая ее смерть как атаку на рабочий класс от дегенератов из высших слоев. Газетам такой ракурс нравился.
Итоговое заседание суда было публичным шоу, зал набился битком и гудел. Сотни тех, кого не впустили, слонялись неподалеку и кричали на прибывавших свидетелей.
В ходе перекрестного допроса четверо молодых людей, которых консультировали лучшие адвокаты региона, придерживались своей версии. Но доказательства были слишком убедительными. Через три дня все они были признаны виновными в убийстве второй степени. Трое из них получили 30-летние сроки заключения. Четвертый наконец признался в преступлении, рассказал подробности и получил 15 лет. Все они были освобождены, отсидев чуть больше половины срока, благодаря тому, что одна газета назвала «неустанными просьбами о помиловании от имени влиятельного класса Патерсона».
Дженни Босшитер умерла от смеси хлоралгидрата и алкоголя, которую обычно называют «нокаутирующими каплями». Изначально они были наркотиком для изнасилования на свидании. Но им нашли и другое применение.
Например, был Микки Финн. Сейчас это скорее фигура речи в американском английском языке, чем настоящая личность, но Финн, скорее всего, был реальным человеком, барменом и менеджером салуна, который работал в начале века на южной стороне Чикаго. В 1903 году проститутка по прозвищу Золотой Зуб Мэри Торнтон дала показания, что некий Майкл Финн, управляющий салуном «Одинокая звезда», отравлял своих клиентов и грабил их. Его схема работала следующим образом: Финн или один из его работников, официант или прислуга, подсыпали хлоралгидрат в напиток клиента; когда наркотик начинал действовать, клиента в полубессознательном состоянии провожали (или уносили) в заднюю комнату, грабили и выбрасывали в переулок. Впоследствии жертва не могла ничего вспомнить.
Финна задержали, и его бар закрылся, но идея «подсунуть кому-нибудь Микки» только зарождалась. «Нокаутирующие капли» станут частью криминальной жизни Америки.
Легальное применение хлоралгидрата, в основном в психиатрических больницах, было еще более важным. Иногда психически больные пациенты выходили из-под контроля, становились маниакальными, буйными и представляли опасность для себя и для окружающих. В прежние времена персонал использовал силу и средства ограничения, например, смирительные рубашки, чтобы контролировать больных, а также препараты, чтобы успокоить их. Но хлоралгидрат был лучше, быстрее, реже вызывал галлюцинации и был более управляемым способом вырубить пациента. В небольших дозах он мог успокоить возбужденных людей и обеспечить спокойный сон как пациентам, так и обслуживающему персоналу. Неудивительно, что в течение трех десятилетий на рубеже веков вы даже с завязанными глазами могли определить, что находитесь в психиатрической больнице. Ее выдавал запах – запах дыхания пациентов, грушевый от хлоралгидрата. Психиатрические отделения им пропахли.
Эра хлоралгидрата продолжалась примерно до 1905 года, тогда химики придумали еще более совершенные синтетические лекарства – барбитураты, а в 1950-х и 1960-х годах появились ранние формы современных транквилизаторов и более мощные антипсихотики.
Теперь у нас есть сотни видов улучшенных снотворных, релаксантов и прочих препаратов, которые преступники могут подмешивать в напитки своих жертв. Хлоралгидрат по-прежнему выписывают и используют (он, в частности, входил в состав наркотических коктейлей, от которых умерли Мэрилин Монро и Анна Николь Смит), хотя сейчас он играет второстепенную роль.
Но он заслужил свое место в истории. Хлоралгидрат, первый широко используемый полностью синтетический наркотик, открыл новые горизонты. Он доказал, что ученые, работающие с пробирками в лабораториях, могут создавать лекарства, которые способны сравниться с природными или даже превзойти их по силе. Его энергичное освоение экспертами в области душевного здоровья, полное энтузиазма использование всеми, кто мучился бессонницей, и даже последующее внимание прессы к связанным с ним трагическим криминальным сюжетам – все указывало на выгоды, которые можно было извлечь из лекарств, создаваемых в лабораториях.
Наследники Либиха и Вёлера, поколения химиков-органиков, достигшие зрелости в конце XIX века и в начале XX, стали мастерами переделки молекул, влияющих на человеческое тело, – добавляя немного атомов туда, забирая немного отсюда, объединяя их для специфических целей. Чем больше новых химикатов они производили и тестировали на животных и людях, тем больше они узнавали о том, что поможет в укреплении здоровья, а что нет. С расцветом химической индустрии в целом некоторые ученые стали посвящать себя открытию новых синтетических лекарств.
Наркотики, которыми преступники одурманивали своих жертв, произвели на свет чудовище, которое мы теперь называем Большая Фарма.
Глава 4Как облегчить кашель
Преимущественно благодаря внезапному успеху морфия в США в 1900 году насчитывалось 300 тысяч (из всего населения в 76 миллионов) пристрастившихся к опиатам людей, это четыре человека на тысячу. Грубо говоря, зависимость от опиума в Америке в 1900 году была почти такой же, как столетием позже, в 1990-м. За последние 20 лет, конечно, количество употребляющих опиаты изрядно уменьшилось. Но есть много общего между той эпидемией и сегодняшним днем. И тогда, и сейчас передозировки убивают тысячи людей каждый год. И тогда, и сейчас все знают о темной стороне опиатов, все читают новости о самоубийствах и передозировках, о зависимости и об отчаянии. И тогда, и сейчас никто не знает, что с этим делать.
Главное отличие состоит в том, что в 1900 году лекарства, содержащие опиум и морфин, можно было достать без рецепта. Дозу морфина можно было тогда купить в аптеке на углу.
Но перед лицом эпидемии зависимости все больше врачей, законодателей и общественных активистов отмечали необходимость средств контроля за лекарствами. Полностью запретить все было нельзя. Морфий был слишком ценен для медицины, чтобы окончательно от него избавиться. Но давление все возрастало, требовалось регулирование.
Пока политики спорили о правомерности, ученые искали нечто, что сделало бы юридические нормы бессмысленными. Они хотели найти некую новую форму морфия, которая обладала бы всей его обезболивающей силой и не вызывала бы привыкания. Этот волшебный препарат стал святым Граалем для исследователей лекарств. Химики начали изучать и изменять молекулу морфия, добавляя боковую цепочку здесь, убирая атом или два там, продолжая поиски.