Но никто не утверждает, что она идеальна. Многие наркоманы и их семьи до сих пор идут на метадоновую терапию с мыслью, что их «вылечат», но более половины выпускников метадоновых программ после выписки снова начинают употреблять опиаты или возвращаются на лечение, чтобы получить больше метадона – который, напомним, сам по себе является синтетическим опиоидом. Показатели постоянного успеха (если понимать под успехом то, что наркоман больше никогда не принимает опиоиды) не превышают 10 %.
И это суровая реальность для всех детей опиума. Как только зависимость началась, остановиться очень трудно. Это, безусловно, верно для героина. И, как оказалось, это справедливо и для синтетических опиоидов.
Демерол и Метадон были только началом. В 1950-х годах один из величайших первооткрывателей лекарств всех времен решил создать еще более совершенное обезболивающее средство. Его звали Пол Янссен. И он настолько преуспел в этом, что его работа до сих пор потрясает наше общество.
Он был сыном бельгийского врача и пошел по стопам отца, окончив медицинскую школу в Гентском университете и планируя преподавать медицину, но увлекся химией и новыми идеями о разработке медикаментов. Поэтому он бросил преподавание, занял денег у отца и основал небольшую компанию по производству лекарств.
Янссен, которого друзья называли «доктор Пол», был редким талантом. У него было сердце древнего алхимика; его целью всегда было разобрать молекулы до мельчайших активных компонентов, добраться до духа молекулы, а затем построить что-то вокруг этой очищенной сущности, дополняя ее для создания все более совершенных вариаций. Янссен был глубоким мыслителем, способным к чрезвычайной концентрации, сосредоточению ума на поставленной проблеме, пока она не будет решена. Но он был не просто лабораторной крысой. Он был деловым реалистичным человеком, основателем компаний, тем, в ком креативность художника и химика соединялись с заботой о прибыли.
Например, он заметил, что при сравнении молекулярной структуры натуральных опиатов, таких как морфий, с более новыми синтетическими веществами вроде петидина обнаруживается один общий кусочек, один фрагмент, принадлежащий к обеим их структурам. Это было шестиугольное кольцо из атомов под названием Пиперидин. Поскольку действие этих двух семейств обезболивающих схоже, он думал, что, скорее всего, эта относительно простая структура – это «кольцо-талисман», как оно стало называться, – была душой опиумоподобных лекарств. Янссен решил ее улучшить.
Янссен знал, что более старые болеутоляющие срабатывали медленнее, чем было нужно, и теряли часть своей эффективности, потому что им было трудно проникнуть в центральную нервную систему.
Их действие замедлялось из-за того, что они не могли легко проникать через клеточные мембраны, которые в основном состоят из жира. Поэтому Янссен поставил перед собой задачу создать жирорастворимый опиоид.
С этой целью его лаборатория начала создавать экспериментальные препараты с кольцом-талисманом в центре, окруженным боковыми структурами, предназначенными для растворения в жирах. Они быстро нашли десятки новых лекарств. В 1957 году, сразу после тридцатилетия Янссена, его быстрорастущая фирма по производству лекарств нашла новый опиоид, который был в 25 раз сильнее морфия и в 50 раз мощнее демерола, действовал быстрее и быстрее выводился из организма. Феноперидин, как назвала его компания, до сих пор используется в качестве общего анестетика.
И это было только начало. В 1960 году группа Янссена синтезировала другой препарат, который был более чем в 100 раз сильнее морфия. На момент открытия это был самый мощный опиоид в мире. Они назвали его Фентанилом и начали создавать на его основе целую семью новых обезболивающих препаратов.
Компания Janssen Pharmaceuticals также открыла множество других лекарств: революционный новый антипсихотик, анестезирующие средства, лекарство от диареи, которое использовали астронавты программы «Аполлон», противогрибковые препараты, лекарства от аллергии – всего было создано более 80 новых успешных лекарств, четыре из которых входят в список основных лекарств Всемирной организации здравоохранения. К моменту смерти доктора Пола в 2003 году в его компании работало более 16 тысяч человек по всему миру, и он заслужил репутацию, как написал один из его коллег, «самого плодовитого изобретателя лекарств всех времен».
Компания Янссена поместила Фентанил и его собратьев в различные таблетки, кожные пластыри и даже в леденцы для борьбы с различными видами боли у разных пациентов. Они остаются стандартными медицинскими средствами для обезболивания. И все они являются лекарствами, вызывающими сильное привыкание и контролируемыми законом. В последние годы, когда врачи и правоохранительные органы ужесточили доступ, Фентанил ушел в подполье, изготавливается в других странах и поставляется в США. Он все сильнее распространяется на улицах в формах, которые можно нюхать, глотать, наносить на промокательную бумагу, использовать для подмешивания в героин. Поскольку он очень силен, передозировки продолжают расти вместе с ростом его употребления.
Распространение все более мощных синтетических наркотиков давало врачам все лучшие и лучшие способы контроля боли для хирургических пациентов, онкологических больных и других людей с сильной, труднопреодолимой болью. Кроме того, такие вещества открыли путь к развитию зависимости у большего числа людей.
Если наука не могла решить эту проблему, то это должны были сделать правоохранительные органы.
В 1971 году президент Ричард Никсон объявил войну наркотикам, включая широкомасштабное наступление на опиумную продукцию и торговцев. Здесь действовало множество сил: реакция против открытого употребления наркотиков в 1960-е годы, озабоченность волной героиновой зависимости у ветеранов, вернувшихся из Вьетнама, растущая привлекательность политики «законности и правопорядка» и ширящееся понимание того, что такие программы, как метадоновая, имели лишь ограниченный успех. Избирательная база Никсона – «молчаливое большинство», – встревоженная тем, во что втягиваются их дети – связанная с наркотиками уличная преступность, наркотики в школах, – хотела искоренить незаконные препараты. Наметился отход от отношения к наркомании как к болезни. Общественность все чаще соглашалась с писателем Филипом К. Диком, который писал: «Наркомания – это не болезнь, это решение, как решение выйти на дорогу перед движущимся автомобилем. Вы бы назвали это не болезнью, а ошибкой в суждениях».
Решение, а не болезнь. С этой точки зрения жесткая война Никсона против наркотиков имела смысл.
Это даже дало президенту возможность показать, насколько он «крут», пригласив в Белый дом таких знаменитостей, как Элвис Пресли, чтобы прорекламировать свое движение. По иронии судьбы, Элвис в то время принимал много наркотиков. Никсон вскоре после этого ушел с поста, но Республиканская партия, увидев выигрышную политическую стратегию, сделала «Войну с наркотиками» одним из пунктов своей программы. Лозунг «Просто скажи «нет», за который выступала Нэнси Рейган, стал антинаркотической мантрой своего времени.
В то же время научный прорыв позволил ученым наконец-то выяснить, как опиум действует в организме. И вместе с этим знанием появилась новая надежда побороть зависимость.
К началу 1970-х годов стало ясно, что многие процессы в организме связаны с другими процессами и это взаимодействие осуществляется с помощью молекул, выделяемых одной клеткой и воспринимаемых другой. Чтобы передать сообщение, определенные молекулы должны были попасть в определенные рецепторы на поверхности клеток. Старый способ мышления заключался в том, чтобы представить себе ключ, подходящий к замку. В организме все не совсем так; это больше похоже на попытку вставить деревянные колышки разной формы в отверстия разной формы. Возможно, вы не сможете вставить большой квадратный колышек в круглое отверстие, но вы можете свободно вставить маленький квадратный колышек. Или вы сможете обстругать слишком большой колышек. В организме рецепторная система несколько свободна, распознавая и связывая не только одну идеальную молекулу, но и другие, похожие на нее. Когда молекула связывается с рецептором, она запускает реакцию в клетке.
Великий немецкий врач и исследователь Пауль Эрлих еще в конце 1800-х годов предположил, что коммуникация в организме происходит именно таким образом. Но у него и двух последующих поколений ученых возникли проблемы с доказательствами, поскольку в организме многие молекулы, включающие рецепторы, производятся в очень малых количествах и быстро разрушаются, исчезая, чтобы освободить место для следующего набора реакций. Это делало их изучение очень трудным до 1950-х и 1960-х годов, когда более сложные исследования стали возможными благодаря гораздо более сложному и чувствительному лабораторному оборудованию, рентгеновским и электронным дифракционным методам для изучения структуры кристаллов; электронным микроскопам для изучения архитектуры клеток; ультрацентрифугам, установкам для электрофореза и хроматографии для отделения молекул друг от друга; методам мечения молекул радиоактивностью.
Более сложные исследования, включая исследования опиатов и других наркотиков.
Было установлено, что многие (но не все) наркотики действуют путем активации рецепторов на поверхности клеток. Именно поэтому некоторые наркотики могут оказывать специфическое действие на одни клетки, а на другие – нет.
Если клетка не имела рецептора для лекарства, ничего не происходило. Если же рецептор был, то запускалась реакция. Наркотики можно использовать для поиска рецепторов и их изучения. Их также можно настраивать, слегка изменяя их структуру, чтобы посмотреть, что это даст, что позволило ученым больше узнать о том, как лекарства встраиваются в рецепторы.
Логично было предположить, что должны существовать рецепторы для морфина и других алкалоидов опиума. Но только в 1973 году Соломон Снайдер и аспирантка Кэндис Перт нашли их. Снайдер был доктором медицины, глубоко интересовавшимся клинической психологией; в середине 1960-х годов он начал проводить исследования ЛСД и других галлюциногенов, пытаясь, как и все остальные, понять, как такие невероятно малые количества этих наркотиков могут оказывать столь глубокое воздействие на сознание. Он стал экспертом в проведении экспериментов с молекулами, помеченными радиоактивными атомами. Следя за радиоактивностью, он мог наблюдать за молекулами в организме. Он обнаружил, что ЛСД, например, после его приема концентрируется в определенных частях мозга. Почему он скапливался в одних областях мозга активнее, чем в других? Оказалось, потому что именно там находятся рецепторы для ЛСД. Лаборатория Снайдера в университете Джонса Хопкинса стала национальным передовиком в области исследований рецепторов, связанных с лекарствами.