— Понятно. Мишаня, а ты раньше никогда его не видел? Может, похож на кого?
Миша смотрел бессмысленно. Добродеев только головой покачал. Он считал, что Миша сообщил все что знал и ничего путного от него больше не добьешься. Они так ничего и не узнали. Как Павел попал сюда, где его машина… неизвестно. И вообще, вся Монахова затея оказалась пустопорожней. Когда Монах сказал, что виделся с Верой и она попросила его… их! Попросила их покопать, он удивился: что копать-то? И какая теперь разница? Они уже навестили ведьму… (Одни ведьмы кругом, надо же!) Ведьму Саломею Филипповну, предположив, что у Павла была подруга, местная женщина. Версия подтверждения не нашла, а потом все так завертелось, что стало не до местных женщин. Он даже почувствовал досаду на Веру — да что ж ей неймется-то! А Монах пошел на поводу, не смог отказать… Одно хорошо — можно осмотреться на предмет летающих тарелок. И пещер. Вот и этот сказал, что в пещерах пропадают люди. И еще какие-то колодцы. Про колодцы Добродеев слышал впервые.
— На посошок! — сказал Монах и разлил остатки водки себе и Мише. Добродеев был за рулем и пить не мог. Миша тоже был за рулем, но сказал, что остается на ночь — тут он подмигнул, — поэтому «могет». Они чокнулись. — Спасибо, друг.
— А что за колодцы? — спросил Добродеев.
— Около Детинца, в леске, — махнул рукой Миша. — Местные все знают…
— И чего мы добились? — спросил иронически Добродеев. Ему хотелось поговорить. — Хотя девушка Света мне понравилась. Твой новый друг сбил человека, полиция не почесалась его найти, и что дальше? Сообщишь Вере, пусть подаст на него в суд? Или у тебя другие идеи? В смысле, версии?
Монах лежал на лугу, щурился на солнце, грыз травинку. Ему было хорошо. Он даже снял рубаху — загорал. Приятно грело яркое по-летнему солнце, гудели жуки и пчелы, воздух был чист и сладок. Осени еще не чувствовалось в природе. Он не отвечал Добродееву, похоже, задремал. Добродеев подумал с завистью, что Монах с его слоновьей нервной системой может спать даже стоя на голове.
— Ты спишь? — спросил он. И снова Монах промолчал. Добродеев подумал и расслабил галстук. Потом и вовсе снял и принялся расстегивать рубаху. Улегся рядом и закрыл глаза…
…Когда через пару часов они возвращались домой, Монах сказал:
— Считаю нашу миссию на данном этапе завершенной, Лео. Мы это сделали.
— Что сделали? — удивился Добродеев.
— Мы разгадали тайну Павла Терехина.
Машина вильнула; их тряхнуло. Добродеев чертыхнулся.
— Ты хочешь о чем-то спросить? — Монах уцепился за ручку на потолке.
— О какой тайне речь?
— О тайне его личности, Лео. Мы разгадали тайну его личности.
— И в чем же тайна?
— Что знаешь о нем?
— То же, что и ты. Успешный бизнесмен, бабник, проблемы в семейной жизни, за каким-то расшибеном оказался в данной местности…
— Стоп, Лео. Насчет того, кто где оказался, большой вопрос. Нам известно, что мой новый друг, как ты выразился, сбил человека. Была гроза, и он его не заметил. Наехал сзади. То есть и человек, и машина двигались по одной стороне дороги, от Ломенки в сторону города. Причем человек был не одет. Машина ехала, человек шел пешком. У водилы хватило совести не бросить жертву, привезти в больницу и только после этого сбежать. Где машина жертвы — неизвестно. Не было ее. Равно как и документов. Это дано. Согласен?
— Допустим. И что?
— Второе. В Ломенке живут одни ведьмы и пропадают люди. Пришлые мужчины в основном. Пропал бизнесмен, от которого осталась породистая собака, и дачник, которого безуспешно искали всю осень. Из чего можно заключить, что пропал он в конце лета или в начале осени. Согласен?
— Дальше что?
— А то, Лео, что я могу объяснить, почему на дороге из Ломенки мог оказаться пропавший дачник, но не могу объяснить, почему там оказался Павел Терехин, да еще без машины и документов. По закону сохранения массы, если где убудет, в другом месте добавится. Согласен?
— Не понял! Ты хочешь сказал, что Павел Терехин на самом деле не Павел Терехин?
— Ну… есть у меня такое подозрение, Лео. Ты, как всегда, зришь в корень. Гипотетическое, как ты понимаешь. Нечего было Павлу Терехину делать около Ломенки, вот если бы там был ночной клуб или стриптиз-бар, я бы понял. А в глухомани, где нет приличных дорог, — уволь. Миша его и не рассмотрел толком, а потом и вовсе сбежал.
— Но ведь его опознала жена! — вскричал Добродеев. — И его сослуживец и друг!
— Ты прав, Лео. Мне тоже интересно, с какого перепугу они опознали чужого человека как Павла Терехина.
— А вот это, Христофорыч, уже из области фантастики. Это тебе летающие тарелки навеяли.
— Опять-таки не буду спорить, Лео. Тебя с твоим жизненным опытом такими завиральными идеями не возьмешь. Хоть я где-то и волхв, но на всякую старуху, как говорится, своя проруха.
— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — великодушно заметил Добродеев.
— Лучше и не скажешь, Лео. Ошибок не содержит лишь совершенно ненужная программа. Может, и ошибаюсь, я ведь не господь бог, я всего-навсего…
— Знаем, знаем! — фыркнул Добродеев. — Всего-навсего скромный волхв с детективным уклоном.
— Точно. Тут, скорее, напрашивается другой вопрос. Как по-твоему, Лео, с какого перепугу она вдруг попросила выяснить, что он тут делал? Жена Вера. Если мы правильно ответим на этот вопрос…
— Да что же тут неясного? — вскричал Добродеев. — А зачем они проверяют мобильники и карманы? Контроль и дурацкая ревность. Радовалась бы, что муж живой остался.
— Горячая колба выглядит точно так же, как и холодная, — загадочно ответил Монах и закрыл глаза; уже засыпая, добавил: — В этом мире каждый баран должен висеть за свою ногу. И вообще… кривые результаты не что иное, как бета-версия… как-то так. — Тут он всхрапнул и погрузился в сон.
Добродеев подумал, что ничего более идиотского он в своей жизни не слышал, иронически фыркнул: «Волхв! Оракул!» Не нужно было писать ей, не нужно было ворошить… какая теперь разница? Он покосился на спящего Монаха, покачал головой и сосредоточился на дороге…
Глава 41. На круги своя…
…Никто не живет два века.
Равен пред смертью каждый.
Никто не добился славы
Умереть дважды…
…Они сидели в любимом парковом кафе с видом на реку. Татка пила кофе, не столько пила, сколько просто держала стаканчик в руке; Монах пил пиво.
— Знаете, Вера, этот парк — сакральное место, — сказал он. — Тут был княжий двор и крепость, а еще раньше древнее городище. Чувствуете ауру? Капище, волхвы, затем раннее христианство, храмы… всю историю цивилизации можно уместить в двух-трех строчках.
— Мне всегда здесь нравилось, — сказала Татка. — Тут рядом моя школа, мы приходили сюда…
— Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, спасибо. Вы что-нибудь узнали?
— Узнали. Мы нашли водителя, сбившего Павла в августе прошлого года. Он привез его в больницу и удрал. Испугался. Но ведь вы просили не об этом, правда?
— Я не понимаю, — неуверенно сказала Татка, теребя ремешок сумочки.
— Вы попросили узнать, что ваш муж делал в том месте, так?
Она кивнула.
— А потом уточнили задачу, сказав, что нужно найти преступника. Это была дымовая завеса. Преступник вам не нужен. Вам нужно другое.
— Я не понимаю… — повторила она, чувствуя холодок в позвоночнике.
— Объясню. Мы… я и мой друг Леша Добродеев, он же Лео Глюк, известный журналист… Слышали?
Она кивнула; спросила:
— Он тоже знает?
— Знаю только я. Это ваша история и ваша тайна. Леша прекрасный человек, но это во вторую очередь, а в первую он газетчик. Поэтому мы ему не скажем… пока. Согласны?
Она снова кивнула.
— Преступник… его зовут Миша, рассказал, что в деревеньке Ломенка… это в стороне от дороги, туда и добраться сложно, пропадают люди. Пропал бизнесмен, который строил там курорт, давно уже, и дачник — прошлым летом. В августе. Его искали, приезжали из города друзья, облазили все — там полно пещер и колодцев, — но увы. Он бесследно исчез. И мне пришла в голову безумная идея, навеянная вашей просьбой… Кстати, Леша Добродеев уверен, что вами руководит ревность — по той же причине жены шарят по мужниным карманам и в мобильнике: вывести на чистую воду, узнать о сопернице, убедиться в измене… — Он хмыкнул. — Как будто кому-то от этого станет легче. Да, так о безумной идее. Мне пришла в голову безумная идея, что сбит был не ваш муж Паша, а неизвестный дачник. Тогда кое-что стало на свои места. Как он там оказался, например. Куда делась его машина. Пара кусочков пазла легли на место. Я поехал в Ломенку осмотреться. Без Леши. Зная, что он мне никогда не простит. Сделал вид, что хочу купить дом. Познакомился с жителями… их очень немного. Познакомился с молодой женщиной Никой, ее младенцем Тимофеем, восьми месяцев от роду, и родственницей Любой, у которой тоже младенец, девочка Мария, трех месяцев от роду. Живут одни, если не считать коровы Любки и пса по имени Капитан. Пропавший дачник — муж Ники. Она осталась в Ломенке и ждет его возвращения. Они угостили меня молоком, медом и хлебом. Там прекрасный экологически чистый мед. Хлеб пекли сами. Ника рассказала, что Тим… так его зовут, ушел внутрь горы, потому что в Ломенке почти одни женщины, что это прамир и Тима проверяют, потому что он мужчина, а прамир — это женщина. Когда проверят окончательно, разрешат вернуться. Те, кто живет в горе. Гора называется Детинец, и живут в ней местные древние духи. Мой друг Добродеев рассказывал, что никто никогда не поднимался до самой вершины, что-то держит за ногу и не пускает. Говорят, там часто видят летающие тарелки. Еще там есть речка Зорянка, а в ней полно рыбы. Ника рассказывала, что Тим теперь живет в горе, а Люба смотрела соболезнующе, как на блаженную, и только вздыхала. Они очень обрадовались, что я хочу купить дом, так как мужчин в Ломенке раз-два и обчелся, да и те одни старики. Земля золотая, сказала Люба. Речка, пасека, луг. Рай. Один человек хочет организовать конеферму. Пропавший бизнесмен хотел устроить курорт. Только он не пропал, а передумал, сказала Люба. И слава богу! А кони — это совсем другое. Может, получится. Ника показала альбом, привезла из города. Свадебные фотографии, Тим за компьютером… он программист, вдвоем в кафе с друзьями, в парке, на площади. Я позволил себе взять одну фотку без спроса. При случае верну. Смотрите!