Кэна молчит, поджимая губы, пронзая кузена настороженным взглядом.
— Я- Родэн, — наконец глухо произносит, — Это уже не изменить.
Халиф кривится так, будто унюхал что-то противное.
— Да, пока этот мерзкий элиец жив, да поглоти его Великая тьма, — цедит сквозь зубы, потом скалится хищно, — Но это можно исправить.
Кэна вздрагивает и даже не может это скрыть. Ногти впиваются в ладони.
— Уже не исправить, — отрицательно мотает головой, следя за кузеном, — Я жду от него ребенка.
36. Нападение
— Ребенка, — глухим эхом вторит мужчина и упирается черным взглядом ей в живот. Кэна инстинктивно закрывает себя ладонью, пытаясь справиться с подступающей к горлу тревогой.
Халиф жует губы задумчиво, причмокивает ими и пренебрежительно улыбается.
— Что ж…Это тоже можно исправить.
— Нет, — тихо, но твердо. Кэна упрямо вздергивает подбородок, с неприязнью следя за Халифом, — Я не хочу, а ты не посмеешь.
Халиф щурится, оглядывая воинственно настроенную девушку, и придвигается ближе. Так, что их ноги почти соприкасаются.
— Значит, нет, — опять повторяет за ней и склоняет голову набок, изучая, — Сколько ты у него пробыла? Месяц всего? Говорят, не сильно-то ты отбивалась от элийца.
Халиф протягивает руку к ее напряженному лицу, но Кэна уворачивается.
— Точнее… — Его глаза хищно сверкают красными сполохами родовой магии.
— …Поговаривают, что весь дворец спать не мог, когда кричала под ним, как последняя шлюха, — и лицо Халифа приобретает скорбное выражение, — Но я не верил. Не верил, дорогая кузина. Говорил, что не может этого быть! Последняя из рода Абу-Кале, гордая шарханиана с радостью легла под убийцу своего рода? Нет. Не может быть…
И он качает головой, хмурясь, а Кэну начинает бесить этот спектакль.
— Может, — бросает резко, наслаждаясь мимолетным смятением на красивом, но капризном лице Халифа, — И он — мой муж. Законный. Этот брак благословил мой отец.
— Которого Родэн ЗАРЕЗАЛ! — Халиф вдруг орет и вскакивает с кровати, видимо тоже устав ходить вокруг да около.
Кэна сглатывает, ничего на это не ответив, лишь следит, как братец в ярости мечется по комнате.
— Ты думаешь, мне нужно твое разрешение? Согласие какой-то развратной девки? — шипит кузен, останавливаясь и сжимая кулаки, — Ооо, ты сильно ошибаешься, Ифе! Сначала избавимся от выродка в твоем животе, потом от его надменного папаши, а после я наконец получу трон объединенного Шархата с твоей шлюшьей помощью. И может…
Указательный палец с огромным перстнем упирается ей в грудь.
— Может, я даже не убью тебя после церемонии, если к тому моменту вся эта дурь выветрится из твоей головы. Нравится трахаться? Так я тоже могу тебя удовлетворить, милая кузина. Получше какого-то сраного элийца.
— Сомневаюсь, — фыркает Кэна, не скрывая издевки в голосе. Страх уходит, уступая место злости. Она знала Халифа с детства. Помнила его пухлым капризным ребенком, боящимся собственной лошади. И это он-то будет угрожать ей смертью? Ей и ее ребенку? Много думает о себе.
— Разрешения, — словно ядом плюет ему в лицо, — Никому из вас от меня разрешения не нужно. Что тебе, что Родэну. Тянете на себя как тряпичную куклу. Но…Если уж выбирать, я пожалуй, останусь с элийцем.
Кэна томно потягивается, намеренно медленно, демонстрируя изгибы тела, и сладко поет:
— С ним я хотя бы в своих ночах уверена. Не то что с тобой — заплывшим сластолюбивым пьяницей. Да под тобой шлюхи от тоски воют, а не от удовольствия.
Халиф, багровея, затрясся от нанесенного оскорбления, и Кэна искренне засмеялась, увидев, как у него, совсем как в детстве, задрожала нижняя губа.
— Ссссука, — цедит кузен хрипло.
— А ты и забыл уже? — Кэне смешно. Это дико. Умом она понимает, что в опасности, что никто ее не защитит от него сейчас. Но она ничего не может с собой поделать. Смотрит на Халифа и видит того прыщавого тучного подростка, чуть что, жалующегося матери. И это он хочет стать ее мужем? Нет уж. Она устала от этих политических игр, от заговоров. Вся ее семья погибла из-за них. Ифе хочет просто жить. Просто быть женщиной рядом с сильным достойным мужчиной. Рядом с любимым мужчиной. Эта мысль пронзает ее, заставляя оцепенеть и на секунду выпасть из реальности. Ведь это правда. Она уже любит его. Халиф говорит что-то, плюясь от злости, но она не слушает.
— Что? — переспрашивает растерянно, переводя хмурый взгляд на побагровевшего кузена.
— А то, что ты сейчас проглотишь свои слова, похотливая сучка, — Рычит Халиф, и кидается на нее.
— Отстань, идиот! — Ифе хрипит, зажатая его тучным телом, впивается ногтями в лицо как дикая кошка. Брыкается, пытаясь побольнее ударить этого борова.
— Аааайй, — Халиф взывает, когда она пальцем чуть не лишает его глаза, заламывает ей руку, так что у девушки темнеет в глазах, — Под ним ты так же извивалась, а?
Кузен хрипит, и капли пота скатываются по его виску от усилий. Коленом вклинивается между ног извивающейся девушки и тут же занимает все отвоеванное пространство. От нее такой жар идет. Дикая кошка. Халиф скалится, чуя близкую победу. Слишком слабенькая.
Оооо, он всегда мечтал поиметь эту заносчивую сучку. Да только его очередь в наследовании была ой как далеко, а малышка- шарханиана никогда не упускала случая ему об этом напомнить. Если бы не Родэн со своей кровавой свадьбой, так бы и сидел Халиф в самом захолустном уголке Дархата, подбирая объедки с шарханского стола. Да, забавно, но он всем обязан проклятому элийцу: и своим нынешним положением, и вот теперь его брыкающейся девкой.
Халиф скользит масленым взглядом по высоко поднимающейся от сбитого дыхания девичьей груди, и чувствует, как в паху стремительно тяжелеет. Хороша. А смотрит-то как. Насквозь своими черными глазищами. Трясется вся от ярости и страха. Ничего. Скоро расслабится. Отпускает ее руки на секунду, чтобы разорвать платье, и резко запрокидывает голову в сторону. Перед глазами стремительно темнеет, и могильный холод молниеносно разливается по телу, выбивая липкий пот. Голова гудит от дикой боли. Он сглатывает, чувствуя металлический привкус во рту. Пытается шире открыть тускнеющие глаза и понимает, что не может. Последнее, что фиксирует сознание — бездонный затягивающий в черный омут взгляд кузины.
37. Выбора нет
Кэна в оцепенении смотрела, как Халиф валится на бок, а из его виска хлещет кровь. Глаза мужчины начали закатываться, мутнея, и ее пальцы непроизвольно сильнее сжались на попавшимся под руку ночнике. Перевела на нечаянное оружие ошалелый взгляд. Ножка тяжелая, витая, бронзовая. И квадратное основание, один из углов которого весь в крови. В его крови.
Снова зачарованно посмотрела на кузена, кулем упавшего на кровать рядом с ней. Не шевелится. Ужас начал захлестывать девушку.
— Халиф? — дрожащими губами позвала еле слышно- Хал?
Толкнула в бок, прижала ледяные пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс. И не смогла.
Она…убила его?
Кэна вскакивает с постели, истерично одергивая юбку, и видит, как на подоле остается кровь от ее руки. Великая тьма. Она не хотела. Она не убийца. Дыхание застревает в горле, и бешеный сердечный ритм набатом отдается в ушах. Озирается в смятении. Что же делать?
Что делать?
Подбегает к окну. Нет, это невозможно, слишком высоко. Она разобьется. Срывается в сторону двери, прикладывает ухо к полотну, и слышит, как по ту сторону что-то бормочет охранник. Как бы он не заподозрил неладное, ведь явно их возню с Халифом было слышно, а теперь тишина. Кэна прикрывает глаза, пытаясь успокоиться, и вспоминает, что ведь Родэны умеют наводить морок на звуки. Но она не пробовала ни разу. И все же надо рискнуть.
Девушка прикрывает глаза, сосредотачиваясь, призывая силу рода, спящую в ней, и через несколько мгновений чувствует жар, заструившийся от позвоночника по нервным окончаниям. Вспоминает звуки соития и словно достает их из себя, посылая через дверь. Хоть бы получилось. Кэна замирает, не зная, удалось или нет, а потом услышит похабный смешок охранника. Вышло. Теперь хотя бы есть время подумать.
Девушка отходит от двери и обводит комнату задумчивым взглядом. И снова внимание привлекает окно. Похоже, другого пути нет. Она подходит медленно, чувствуя, как холодный пот выступает между лопаток. Высовывается почти наполовину, подмечая каждую мелочь, оглядывая внутренний двор и соседние квадратные крыши. Внимание привлекает узкий декоративный парапет, обвивающий стену по периметру. Что ж, она сможет. Выбора нет все равно.
38. Последствия
Кэна вылезает из окна, пытаясь унять такую губительную сейчас дрожь. Лишь бы никто не увидел ее. Обводит маленький дворик внимательным взором. Пустынно. Время близится к полудню, и все попрятались от палящего солнца. Носки туфель касаются узенького выступа, от которого сейчас зависит ее жизнь. Ступает несмело и с ужасом понимает, что парапет такой узкий, что даже ноги выглядывают, не помещаясь. Великая тьма. Ведь ей нужно дойти до угла. Это возможно?
От одного взгляда вниз голова кружится, и, кажется, каменная кладка зовет к себе, мечтая стать ее могилой. Кэна прикрывает глаза, вжимаясь в стену каждой клеточкой, гладит камень стен влажными ладонями. Делает глубокий вдох и снова пытается сосредоточиться на силе рода. Ну почему она раньше не использовала ее? Даже не пыталась! А сейчас, когда ей так необходима помощь, у Мескэнет лишь смутные представления о своих возможностях и полное неумение ими пользоваться.
Но Родэны- агрессивный воинственный род. Обычно у таких ловкость всегда прилагается в комплекте умений. Кэна сосредотачивается на позвоночнике, чувствуя, как приятный жар вновь разливается по телу. Звуки становятся громче, а запахи отчетливей. Пальцы будто врастают в кладку, так, что и не разжать. Открывает глаза, облегченно выдыхая, осматривая новый четкий мир, подсвеченный древней родовой магией. И уверенность в собственных движениях растет с каждой секундой. Делает осторожный шаг, еще один. Дойти до угла, а там балкон ниже этажом, легко спрыгнуть, а с него уже можно и на крышу хозяйственной постройки, пристроенной к дому. Высоковато, но уже не убьется точно. Еще один маленький шажок. Быстрее. Ноги словно впиваются в парапет. Еще чуть-чуть. Выдыхает, нащупывая заветный угол, делает усилие и спрыгивает на балкон сбоку.