Я смотрела вниз.
– Спасибо, что пригласила, – глаза направлены в темноту.
– Спасибо, что пришла.
– Но это неожиданно. Думала, ты со своим будешь праздновать или с вашими друзьями.
– Не буду. И, возможно, теперь мы с тобой будем видеться чаще.
Я бросила сигарету и не сказала, что не так уж уверена насчет встреч, от этой я уже устала. Закурила следующую.
Алена пошла к своей сумке, спросила, нет ли у меня с собой лишнего тампона, я ответила «нет», и она ушла в туалет. Все забочусь об экологии, когда другие даже не собираются думать об этом.
Придвинулась ближе к краю, чтобы пепел не сыпался на подоконник. Конечно, только за этим. Вытянула руку, ветер поманил ее дальше, Невка блеснула крошечной волной. Я сама себе удивилась: неужели смогу? Неужели у меня есть для этого причина?
Мэдди не умерла. Она вынырнула из вод Тихого океана в последнюю секунду и отправилась в клинику. И я вовсе не хочу прекращать жить. Нет. Ровно наоборот – я хочу начать.
Может, поэтому я здесь? Чтобы вспомнить все. Как родила в Воронеже и переехала в Петербург, как Макс принес орхидею из прикассовой зоны Магнита, как я купила диффенбахию, как увидела Голубку в холле больницы, часами разглядывала фотографию комнаты Сибирячки, опускала глаза, сталкиваясь в реабе с Сожительницей. Вспомнить каждую из девяти минут и прочитать снова каждое из отправленных сообщений. Отлепить врачей друг от друга, разделить эту белую массу. Понять, где на ленте времени диагнозы и прогнозы. В каком порядке идут войны и эпидемии, болезни и катастрофы, трагедии и мелкие неурядицы.
Если я могу контролировать сбой, может, я смогу контролировать и его несвершение?
Я посмотрела на себя в ночном отражении на стекле. Я ведь вовсе не такая. Я не только страдаю, я злюсь. На мир, на страну, на общество, на мужа. Это здоровая ярость, которой пронизана я сама, и вместе с ней мне хорошо.
На плече сидит чайка и больно давит оранжевой лапой. Нет, мне нужно выходить. Мне нужно идти дальше.
Алена вернулась в комнату и спросила:
– Ты чего? Все в порядке?
Я стряхнула все мрачные фантазии, выкинула недокуренную сигарету и захлопнула окно:
– Больше никакой уебищной менструальной чаши.
Река – заложница. Нева – узница. Гранитные набережные сковывают ее с двух сторон. Направляют. Сжимают. Удерживают. В бока ей больше не разлиться. Мосты опоясывают. Стягивают. Приструнивают.
Ни одна река не заслуживает такого отношения. Реки должны буйно биться. Да, выходить из берегов. Да, быть опасными и дикими. Они же такими созданы! Мы не имеем права сажать их в клетку и смотреть как на зверей в зоопарке. Все, что мы можем, – издалека наблюдать за красотой этих созданий. И уносить ноги в случае опасности, если успеем. Если они позволят.
Люди делают вид, будто приручили реки. Смотрите, мы прихватили ее набережными, обвязали мостом и отрезали отступление, изрыв землю. Теперь она наша!
Это лишь иллюзия.
Реку невозможно обуздать. Невозможно развернуть ее, переделать, сломать. Она течет туда, куда решила сама.
Река – не заложница. Нева – не узница. Она просто позволяет людям так о себе думать, и только лишь до поры. Однажды поднимется вихрем, вспенится и взбунтуется, снесет на хуй все якобы непреложные правила жизни. Посыпятся набережные, упадут мосты, и тут же вылетит на берег гранит. Река фонтаном выбросит все, что не должно в ней быть. Все печали и горе, всю грусть и весь груз.
Река выбросит и меня. А затем и я все выброшу.
А если к ногам снова подступит зелено-бурая жижа, я закрою глаза. Представлю женщину в сером плаще-пыльнике, слегка распахнутом, подставляющую руки ветру, что надувает одеяние, словно голубкины крылья.
Вот она бодро шагает с коляской, щурится солнцу, улыбается ребятам с колонкой, ловко обходит бабулю с тележкой. Но тут паузу между песнями в ее наушниках заполняет окрик прохожих, солнце прячется за тучу, и красный сигнал светофора бьет в глаза. Женщина резко отбегает назад, и Сапсан лишь трясет коляску, пусть и остервенело. Она заглядывает в люльку – малышка даже не проснулась.
Через месяц она отпразднует ее первый день рождения. Через шесть лет отведет в школу. Через 25 встанет за коляску с внучкой, новой женщиной семьи, и будет гулять только под щебет птиц.
Я представлю, как где-то в далекой Сибири встревоженная бабушка морщинистой рукой набирает номер дочери.
Не знаю, как так вышло, скажет она, я же прямо на него смотрела – вот все хорошо, а вот уже целый чайник кипятка вылил.
– Вызывай скорую, – ответит ей дочь, – я погуглю первую помощь и перезвоню. Выбегаю к вам. Только вызови скорую прямо сейчас!
Едем в ожоговое, качает головой фельдшер, ничего критичного на самом деле, мы таких по пять за неделю возим. Хорошо, что сразу обратились. Если сразу обратиться, сильно плохо такие истории не заканчиваются.
Я представлю, как молодая женщина придерживает округлившийся живот, собирая вещи. Другой рукой она держит у красивого окровавленного уха смартфон.
– Здравствуйте, это кризисный центр? Мне нужно где-то пожить, мне нужно срочно отсюда уехать, вы можете мне помочь? – Она записывает адрес. – И еще кое-что. Мне нужна медицинская помощь. И я беременна.
Она гладит ребенка сквозь одежду, кожу, мышцы и воды. Дети, как и животные, как и растения, ни в чем не виноваты. Мальчишка родится доношенным и здоровым. Его мама будет носить платок на сумке, на шее и лишь изредка, в самую жаркую погоду, стоя на берегу Финского залива, на голове.
Если зелено-бурая жижа снова подступит к моим ногам, я представлю, как снимаю пожелтевший лист и, обмотав его туалетной бумагой, засовываю поглубже в мусорное ведро. Обернулась – Алиса рядом, заглядывает мне под руку.
– Так, маленьким деткам нечего тут искать, – я за подмышки поднимаю дочурку и направляю в коридор. – Зови сестру, пора ужинать, сейчас и папа придет.
Она убегает с криком: Дидя!
Я представлю, как сотни матерей прямо сейчас, в эту секунду, закрывают окна и прячут батарейки, прибивают полку под потолок, где будет храниться очиститель для труб, носят младенцев из комнаты в комнату, ни на секунду не оставляя в коконе одних, лишний раз проверяют кусочек рыбки перед ужином.
Со стороны кажется, что они просто живут, но я знаю.
Теперь я все знаю.
Этой весной мы переехали. В просторную светлую двушку. До ближайшей станции метро, правда, на автобусе проехаться надо, но зато поликлиника и детские развлечения теперь рядом. А еще рядом Алена. Она развелась с мужем и переехала из области в город, вот сюда, в соседний дом. Когда моя мама об этом узнала, она пошутила:
– Ох, Таня, сопьешься.
Я и сама немного напряглась. Но нет, больше пары бокалов за раз мы выпиваем намного реже. Вместо этого мы ходим друг к другу на ужины, девочки рисуют ей радуги и портреты Леди Баг, она приносит им сладости. Вдвоем по утрам мы бегаем к Лахтинскому разливу. Разлив связан с Нев ской губой Финского залива, а в губу впадает Нева. Я передаю ей привет, машу рукой с улыбкой и знаю, что вода все унесет. Чайки кричат мне ответные пожелания.
Этой весной я засеяла кадки на балконе простым бальзамином, поставила в вазы гиацинты и нарциссы без земли. Я удалила аккаунт в Инстаграме[10]. Иногда все же приходится пользоваться профилем мужа, чтобы посмотреть что-то по работе или смешной рилз. Может, раз или два в неделю, и сеанс занимает не больше десяти минут. Бывает, я за день ничего и не сфотографирую. Попросила маму привезти старую семейную мыльницу и снимаю на пленку. Еще иногда на Instax, но сейчас это дорого.
Диана стала первоклассницей. В коррекционную школу она ходить не может, там между уроками не разрешают отвлечься на планшет или перекусить прямо посреди математики. Она все еще мало говорит, но мы доказали, что умственно не отстает от сверстников. Сейчас Диана на семейном образовании, учится по самой обычной, не коррекционной программе, но дома. Мы с Максимом ведем уроки по очереди.
В новой квартире у меня большой рабочий стол с ящиками для канцелярии и местом под принтер. Я поставила стол у окна. Пока Макс проверяет домашку по окружающему миру, пишу этот текст, а после пойду готовить ужин под любимый сериал.
Мэдди и Чимни из «911: служба спасения» – выдуманные персонажи, они нашли правильные слова по воле сценариста, а мы с мужем – реальные люди. Я – настоящая женщина. Никто не написал мне текст, не дал бумажку, не указал в сторону камеры. Я все так же молчу о важном с мужем и нервно смеюсь с матерью. Изо дня в день, из месяца в месяц.
Но я признала поражение: у меня нет и не будет квалифицированной помощи, как и поддержки общества; ничто вокруг в ближайшее время не станет благосклонным; я никогда не буду уверена ни в чем; тех скудных эгалитарных представлений о жизни, что есть у нас с мужем, недостаточно для обретения счастья и справедливости.
Легенда о легкости и естественности материнства – миф, который я больше не буду поддерживать. Миф, в который я больше не буду верить.
Я благодарю своего мужа. Он первым узнал идею, часами слушал обо всех встреченных за время исследования детских смертях и травмах, первым прочитал рукопись. Максим, ты – моя опора. Я люблю тебя.
Не меньше благодарю свою подругу Алену. Она поддерживала, выслушивала и подбадривала, но кроме этого, дала героине часть своей истории. Спасибо!
Благодарю еще одну свою подругу – Ануш за внимательное прочтение не только рукописи этой книги, но и всех рассказов, что были до нее. Именно Ануш несколько лет назад придумала название «Книжки от Коврижки», какое сейчас носит мой телеграм-канал. Ануш, первая книжка от Коврижки есть.
Я благодарю мой WLAG и Книжный клуб. Спасибо Свете Лукьяновой и Саше Шадриной. Спасибо No Kidding Press за то, что знакомите простых российских девчонок со сложными, с культовыми, с крышесносными текстами невероятных женщин.