Тар Сириш проводил меня почти до самых покоев. И перед тем как попрощаться, я осмелилась еще раз спросить:
— Вы точно не скажете мужу?
— О чем? — Ведающий делано удивленно вскинул седые брови.
— Ну, что я была…
— Где была? — продолжил разыгрывать комедию мужчина, и до меня наконец дошло, куда он клонит.
— Нигде, тар Сириш. Я просто гуляла по саду. Как и всегда. Благодарю, что проводили до покоев.
— Не за что. Обращайтесь, если понадоблюсь. И впредь будьте осторожны, особенно гуляя в одиночестве, — сделал тонкий намек собеседник и откланялся.
Я же зашла в свои покои и тут же услышала грохот — кто-то что есть мочи колотил кулаками в дверь.
О боги! Ашта! И как я только про нее забыла?
Тут же рванула к купальне и принялась разматывать шнур, связавший ручки. Из дверей вылетела раскрасневшаяся наперсница. Волосы ее были всклокочены, глаза пылали праведным возмущением, а над верхней губой выступили бисеринки пота.
— Рани! Да как вы могли? Запереть меня! Где вы были? Да еще так долго! — принялась визжать рабыня, отчего у меня возникло сиюминутное желание зажать уши, а лучше… заткнуть ей чем-нибудь рот!
— Это не твое дело! — строго проговорила я, сама не ожидая от себя такой смелости.
— Но раан-хар велел мне не отходить от вас ни на шаг! Когда он узнает…
— Он не узнает! Ты ничего ему не скажешь, Ашта! — Я заставила свой голос звучать жестко и уверенно. В конце концов, давно следовало показать помощнице, кто здесь хозяйка. И коли она моя служанка, то слушаться должна в первую очередь меня! И сообщать раан-хару лишь то, что выгодно мне!
— То есть?.. — Девушка растерянно потрясла головой, а потом и вовсе уставилась на меня, словно рыба, выпучив и без того огромные глаза. — Он все равно…
— Он не узнает! — еще раз с нажимом повторила я. — Ты будешь молчать, поняла? А захочешь рассказать, подумай прежде, какое наказание тебя ждет… Вряд ли раан-хар погладит по головке непутевую рабыню, что не смогла справиться с его пустяковым поручением. Это ведь ты не уследила…
Ашта тяжело сглотнула и уставилась в пол. Кажется, до нее наконец начала доходить вся глубина собственного проступка и… возможных последствий.
Я же решила закрепить достигнутые успехи.
— На твоем месте я бы не стала лишний раз злить раан-хара. Так что предлагаю договориться: ты не говоришь хозяину о моей отлучке, а я молчу о том, что ты не справляешься со своими обязанностями.
— Я? Разве не справляюсь? — всерьез забеспокоилась рабыня.
— А разве моя купель готова? — поинтересовалась, заранее зная ответ.
— Она… она… остыла, — созналась Ашта и вовсе втянула голову в плечи.
— Так чего же ты тогда здесь стоишь? Твоя госпожа желает искупаться!
Помощницу словно ветром сдуло. Правда, на сей раз она была бдительна и двери в купальню открыла нараспашку, чтобы было видно, что происходит в спальне.
Я возражать на стала. Теперь уже по-настоящему устало опустилась на постель, чувствуя, как гудит все тело. День выдался необычайно тяжелым и насыщенным. Я чувствовала себя измотанной и в то же время была довольна хотя бы таким маленьким успехом.
В том, что Ашта проявит благоразумие и ничего не скажет Лаару, я не сомневалась. Кажется, после сегодняшнего случая рабыня стала бояться не только раан-хара, но еще и меня. Не скажу, что это было приятно. Но, увы, другого выхода попросту не нашлось.
ГЛАВА 8
Лаар вернулся спустя несколько дней, на закате, когда огненно-рыжее, словно вобравшее в себя жар тысячи костров, солнце касается земли, раскрашивает золотом крыши домов и верхушки деревьев, небосвод наливается багрянцем, а белые кучерявые облака вдруг становятся похожи на тяжелые темные тучи, причудливо подсвеченные последними лучами заходящего светила.
Я как раз читала в библиотеке, когда в западные врата с шумом въехал отряд всадников. Окно было чуть приоткрыто, и топот копыт разнесся по всему помещению. Жадно прильнула к стеклу, во все глаза уставившись на поджарых красногривых рысаков и воинов раан-хара в черных доспехах. Они заполонили собой все свободное пространство. Их лица были грязны от загара и копоти. Волосы, присыпанные пеплом, почти сливались с чернотой одежды. И сверху казалось, будто по площади разлили густой деготь, живой и подвижный. Я настолько увлеклась разглядыванием доблестной гвардии, что даже не сразу узнала в воине, тяжело скатившемся со спины коня, своего мужа. Один из стражей даже подбежал к нему, намереваясь подставить плечо. Но Лаар от помощи отмахнулся и, слегка пошатнувшись, побрел ко дворцу. Я недоуменно поглядела ему вслед, а потом меня дернула Ашта.
— Госпожа, нам надо идти. Иначе можем не успеть.
— Что успеть? — не поняла я.
— Ну как же! — Рабыня всплеснула руками. — Вас нужно искупать, а еще привести в порядок волосы и ногти. У нас мало времени.
Ах да… Как же я забыла про свою ежедневную процедуру?
Хотя вряд ли в ней есть смысл. Очень сомневаюсь, что муж сегодня почтит меня своим визитом. Судя по тому, как выглядел Лаар, ему сейчас требовался только отдых.
Тем не менее я сдалась под натиском наперсницы и отправилась на водные процедуры: в покоях уже ожидали несколько служанок, готовых нещадно скрести мою кожу. Но стоило мне только погрузиться в исходящую паром чашу и намочить волосы, как в купальню влетела взволнованная Ашта.
— Скорее вылезайте! — Ашта подхватила с лавки большое полотенце. — Раан-хар требует вас к себе!
— Что? Он уже здесь? — запаниковала я.
— Нет, хозяин прислал за вами слугу и велел тотчас явиться в его покои.
В его покои?!
Это было еще куда более удивительно, чем все прочее.
Лаар ни разу не звал в свои покои… Или он настолько устал после поездки, что не в силах дойти до моих? Но зачем тогда вообще звать?
Разве что… Разве что Лаар прознал о том, что я прокралась в женскую часть…
Ох, только бы не это! Или напротив? Может, лучше сразу с ним поговорить? Дать понять, что я знаю. Не уверена, что Лаар воспримет эту новость с энтузиазмом, но как сказала Кьяра: все, что ни делается, — все к лучшему.
С этой мыслью я вылезла из купальни, смиренно подождала, пока служанки оботрут влажную кожу и чуть подсушат полотенцем волосы. Ноги откровенно дрожали и грозились вот-вот подкоситься. Но я держалась, как могла, стараясь не показать своего волнения. Облачилась в короткую шелковую сорочку, сверху накинула длинный халат и в таком виде вышла в коридор.
Ашта взялась проводить меня. Пока шли длинными дворцовыми коридорами, я вся измучилась от неизвестности. То и дело прокручивала в голове свой визит в женскую часть, раздумывая, что буду говорить Лаару, как стану объясняться.
А потом передо мной распахнули широкие двери, ведущие в хозяйские покои, и я осталась абсолютно одна. Наедине со своими страхами и сомнениями. Я уже знала, которая из межкомнатных дверей ведет в кабинет, и подошла к другой, что, по моему разумению, должна была вести в спальню. Аккуратно толкнула створку и заглянула внутрь. Лаара не увидела, зато в глаза бросилась огромная двуспальная кровать с четырьмя резными столбиками по углам и тяжелым бархатным навесом сверху. Значит, со спальней я угадала. Тихонько скользнула внутрь, притворив за собой двери, и только теперь увидела хозяина покоев.
Лаар расположился в низком широком кресле, стоявшем прямо под арочным окном. Облачен он был в запачканную дорожную одежду. Разве что доспех скинул, а в остальном остался как был. Даже грязные сапоги не удосужился стянуть. От него тянуло резким запахом гари и древесной смолы. На виске багровел след запекшейся крови, подбородок был измазан в золе, а на левом запястье, как раз в том месте, где должна располагаться голова татуировки-змеи, белела повязка.
Раан-хар сидел с прикрытыми глазами, и я даже подумала, что он дремлет. Слишком уж измотанным выглядел. И глядя на него такого — грязного, небритого, уставшего, я почувствовала, как болезненно щемит сердце. Захотелось подойти и коснуться мужского лица с заострившимися чертами, стереть вертикальную складочку, залегшую меж широких бровей. Но вместо этого я застыла на пороге, не зная, как дальше быть: то ли уйти, то ли остаться, дожидаясь, пока муж проснется.
Мучилась сомнениями я недолго.
— Ты так и будешь там стоять? — недовольно произнес Лаар, при этом даже не открыв глаза. И как только понял, что я здесь? Вошла вроде неслышно… Или, может, он попросту учуял меня, с его-то тонким обонянием?
Сделала несколько несмелых шагов вперед, остановившись почти у самого кресла. Теперь, вблизи, следы измождения на лице раан-хара были еще заметнее, еще отчетливее. Смуглое лицо его было непривычно бледным, на лбу выступили вздувшиеся вены, губы пересохли и покрылись мелкими трещинками.
Непонимание, зачем муж послал за мной, лишь усилилось.
Более того, он опять молчал. Я чуть помялась, неуверенно переступила с ноги на ногу, ожидая распоряжений. А потом еще раз скользнула взглядом по спальне. Рядом с постелью, на низком прикроватном столике, стоял кувшин с водой.
Убедилась, что Лаар не смотрит на меня, и прошла к столику. Наполнила чашу водой. Развернулась и наткнулась на колючий взгляд мужа. Он наблюдал за мной из-под опущенных ресниц, следил неотрывно, но при этом словно нехотя. Будто я нарушила его спокойствие этим своим поступком.
Секунда колебания — и я все-таки взяла себя в руки и вернулась к Лаару. Протянула ему чашу. Тот поглядел на нее, тяжело сглотнув слюну, но не взял сразу. Раздумывал, кажется.
— Я подумала… ты… вы… — Запнулась, не зная, как правильно обращаться к мужчине, и закончила скомканно: — хочешь пить.
— Посласти, — хрипло обронил Лаар.
— Что? — Я подумала, что мне послышалось. Но нет.
— Добавь сахара, — повторил муж, и я поспешно бросилась к столику. Положила в воду два кубика светло-коричневого тростникового сахара и вновь поднесла раан-хару.
Тот оторвал голову от спинки кресла и припал губами к чаше. Пил прямо из моих рук. Жадно и быстро. Прохладные капли стекали ко мне на ладони, обжигали холодом кожу. А потом, в конце, вода стекала уже по подбородку Лаара, капала за ворот походной туники, рисуя мокрые дорожки на смуглой шее. Я не осмелилась их стереть, да и раан-хар сам отер ладонью губы, когда закончил.