И наконец отпустил себя, ощутив, как она резко выгнулась, как жарко запульсировала вокруг него. И сам содрогнулся, чуть не закричав от острого наслаждения, прошившего каждую клеточку тела. Такого сильного и мощного, что Лаар еле удержался, чтобы не упасть всем весом на лежащую под ним девушку.
Мышцы разом ослабели, кровь шумела в ушах, а сердце грохотало так, будто внутри пронесся целый табун ретивых красногривых рысаков. Ему хватило сил лишь на то, чтобы перекатиться на спину и устроить рани на своей груди. Обнять одной рукой, чтобы не вздумала никуда сбежать.
Внутри разливалось блаженное спокойствие. То самое, когда не хочется даже шевелиться. И уж тем более думать. Лишь наслаждаться воцарившимся внутри опустошением, таким желанным и таким необходимым после всего, что они пережили сегодня…
И впервые Лаар подумал, что не зря взял жену в поход. Здесь и сейчас ему нужна была эта близость, нужна была эта женщина, уютно устроившаяся на его груди, вселяющая спокойствие и уверенность. Раан-хар просто жил моментом, наслаждался им, впитывая все многообразие ощущений, дыша сладким ароматом своей рани.
И, конечно же, он никоим образом не осознавал, что это был тот самый момент, когда физическое наслаждение перерастает в нечто большее. В болезнь, в привязанность, в тяжелую потребность видеть, чувствовать, быть рядом.
И ничего уже не будет как прежде. Что-то изменилось, надломилось в нем самом, и он уже никогда не будет прежним.
Кажется, я задремала. Прямо как была, лежа сверху на Лааре, крепко прижимаясь щекой к его груди. Очнулась оттого, что муж переложил меня на покрывало. Укрыл сверху шерстяным пледом.
С трудом разлепила сонные веки и сквозь мутную пелену еще не до конца проснувшегося сознания увидела, как Лаар встал и принялся споро одеваться. И в тот же миг подорвалась с постели.
— Не уходи… — сорвалось с моих уст, и прозвучало это столь жалобно, словно я собиралась умолять…
Впрочем, возможно, так оно и было…
За все время замужества Лаар никогда не оставался со мной на ночь, чтобы просто спать или лежать рядом. Он лишь удовлетворял свои плотские желания и, вдоволь наигравшись, уходил, не желая видеть меня дольше необходимого.
Вот и сейчас облачился в шаровары и застыл недалеко от выхода из шатра. И от осознания того, что он сейчас уйдет, внутри меня все рвалось на части, жалобно ныло и толкало кинуться следом.
Полночная звезда, но не может же он после всего, что сейчас между нами было, просто взять и уйти? Или может? И мы вновь вернемся к тому, с чего начинали?
Лаар поглядел на меня удивленно. Ухмыльнулся как-то криво, словно собирался сказать какую-нибудь колкость, а потом…
— Вообще-то я собрался принести нам поесть. Или ты не голодна?
Теперь удивилась уже я.
Так он просто хотел сходить за едой? И вернуться? Разве такое возможно?
— Так что? Голодна? — повторил вопрос муж и чуть усмехнулся. Видимо, моя растерянность забавно смотрелась со стороны.
Смущенно натянула на себя плед и, потупившись, ответила:
— Г-голодна.
Лаар кивнул и вышел.
Я же облегченно выдохнула, не веря в то, что все оказалось так просто. А я уже успела надумать всякого, разволновалась на пустом месте. И, главное, было бы с чего? Кажется, раньше я только и мечтала, чтобы муж оставил меня в покое. А сейчас… испугалась, что уйдет.
И когда только все успело так сильно измениться?
Муж вернулся через минуту. С двумя мисками, исходящими паром и умопомрачительным ароматом мясной подливы. Желудок свело от голода, и я чуть ли не набросилась на мясную кашу, когда Лаар вручил мне миску.
Хоть ела я быстро, за обе щеки уминая свою порцию, мужчина все равно закончил раньше. Откинул в сторону свою посуду и разлегся на покрывале за моей спиной. И я вновь почувствовала его взгляд. Изучающий, медленно скользящий по обнаженной спине.
А потом Лаар резко сел и дотронулся кончиками пальцев до моего позвоночника. Следом ощупал бок. Ухватился за локоть, мешая нормально есть, и надавил большим пальцем так, что я вскрикнула от боли и выдернула руку.
— Тебе надо показаться целителю.
— Зачем? — Я с любопытством покосилась на собственный локоть и заметила багровое пятно расползшегося по коже синяка.
— Ты вся в ссадинах…
Еще бы! После того, как мы хорошенько покатались по неровной земле…
— Все нормально. Заживет, — отмахнулась я, с удовольствием вылизывая остатки каши.
— Не нормально! — зло рыкнул муж, заставив меня вздрогнуть. Ох, я уже отвыкла от этого его рыка…
Пришлось отвлечься от своей тарелки и повернуться к мужу.
— Это всего лишь синяки. Они быстро заживут.
Видел бы он свои раны… Кому-кому, а раан-хару точно не помешает целитель!
Но он, разумеется, был иного мнения.
— Ты можешь хоть раз не спорить?!
Невыносимый человек… Но спорить и правда не имеет смысла. Да и сил нет.
Я лишь пожала плечами и аккуратно отставила в сторону свою посуду.
— Ложись, тебе надо отдохнуть, — и вновь этот приказной тон.
И непонятно, то ли он так проявляет заботу, то ли просто привык раздавать всем указания.
Тем не менее я поплотнее укуталась в плед и улеглась обратно на покрывало, ощущая сытую усталость после обеда. И тут же почувствовала, как мужская рука пробралась под плотную ткань, касаясь обнаженного тела, и Лаар рывком притянул меня к себе. Прижал спиной к широкой груди.
— Спи, — шепнул на ухо, когда я завозилась в его объятиях, устраиваясь поудобнее.
Полночная звезда, он просто неисправим…
Когда проснулась, мужа рядом не было.
Я протянула руку и наткнулась на бесконечную пустоту. И сразу так неуютно стало, так зябко, словно сидишь в комнате, продуваемой сквозняками. И на миг показалось, что все мне приснилось. Что не было ни томительно нежных поцелуев, ни жарких объятий, ни бесконечно яркого наслаждения, накрывшего с головой. Вот только накрепко впитавшийся в покрывало терпкий мужской запах не оставлял сомнений: все это не сон, не выдумка. Реальность, каким-то немыслимым образом случившаяся с нами.
Передернув плечами, я села на постели. От земли тянуло холодом, а багровый свет, пробивающийся сквозь полог шатра, явно исходил от клонящегося к закату солнца.
Интересно, сколько я проспала?
Одежды на мне по-прежнему не было, и первым делом я поспешила облачиться в свои вещи, грязные и мятые. Увы, на чистый наряд рассчитывать не приходилось. Да и кожа мгновенно покрылась противными мурашками, так что размышлять было некогда.
Одевшись, сразу направилась к выходу из шатра.
Стоило только отвести в сторону плотный полог, как я поняла, что багровый свет исходит вовсе не от закатного солнца. Да и этот самый закат уже давно миновал. Небо висело темное и низкое, с надкушенной половинкой луны, то теряющейся, то выплывающей из дымки темных облаков. А на фоне неба, разбрызгивая в стороны багровые блики, полыхало зарево пожара.
И я замерла, пораженная.
Никогда в жизни мне не приходилось видеть подобного буйства стихии. Разрушительной, смертоносной, беспощадно пожирающей все, что попадается на пути. Огонь стоял стеной, и языки пламени его, казалось, достают до самых звезд, грозя поглотить и их. Огонь ярился в кронах огромных столетних сосен. Трещал обломанными ветками и расходящимися надвое стволами. Брызгал во все стороны, перекидываясь на новые участки леса, подобно захватчику, идущему напролом.
Этот огонь был злой, ненасытный, губительный. И сердце сжалось от ужаса. И ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Я чувствовала, как от исходящего жара начинает жечь лицо и горят колени, касающиеся ткани шаровар. Казалось, что от этого жара плавится и сама земля, превращаясь в жидкий черный деготь.
И я слышала, как беспомощно воет лес, жалобно и надрывно. Видела, как прыскают в стороны птицы, согнанные со своих насестов, бросившие гнезда на волю стихии. Бегут звери, оставшиеся без крова.
Мне казалось, что и само небо горит. Плачет кроваво-красными огненными слезами. И я плакала вместе с ним, глотая соленые капли, текущие по губам.
А потом кто-то положил тяжелую ладонь мне на плечо, заставив вздрогнуть от неожиданности.
— Не подходи ближе, — из-за спины раздался предупредительный голос Лаара.
Странно, и когда я успела так далеко отойти от шатра? Ведь не собиралась же.
Муж взял мою руку и повлек за собой. На полпути обернулся. Заметил мокрые глаза и тут же нахмурился.
Наверное, опять начнет злиться. Может, даже накричит. Как он там говорил? Терпеть не может женские слезы?
Ну и пусть. Сейчас меня меньше всего волновало, что нравится раан-хару, а что нет. Я вообще впала в какое-то странное отрешенное состояние, когда все становится неважным. Несущественным вовсе. И потому даже не сразу поняла, что делает муж.
Вместо того, чтобы привычно рявкнуть на меня, он подошел ближе и отер сухой ладонью мои щеки. Смахнул влагу с подбородка.
— Так надо было, — произнес сухо, и при этом жадно вглядываясь в мое лицо. Что, интересно, пытался там разглядеть?
— Но зачем же так много… Как потом его остановить?
— Не беспокойся, мы ограничили территорию. Дальше нужного пожар не уйдет.
На этих словах я немного пришла в себя. Голова потихоньку прояснялась, и я обратила внимание на незамеченные прежде вещи. Например, на то, что людей в лагере стало больше. Гораздо больше!
Кажется, сюда согнали жителей, по крайней мере, двух окрестных деревень. У каждого в руках была лопата или большой топор для колки дров. Все эти люди куда-то двигались, перемещались, переговаривались меж собой. Кшатрий громовым голосом раздавал указания.
Ох, сколько всего, оказывается, произошло, пока я спала!
К нам подъехал один из стражей. Чуть ли не на ходу спрыгнул со спины своего рысака и, кинув косой взгляд в мою сторону, обратился к раан-хару:
— Господин, тут недалеко стоит укрепленный замок. Тамошний вайш с радостью примет нас.