Уснуть толком не удалось. Я ворочалась на непомерно широкой постели, не зная, как устроиться поудобнее, изнывая от потребности встать и вновь подойти к окну, понимая, что это все равно ничего не даст. А когда мне все-таки удалось задремать, я вдруг почувствовала чужое прикосновение. Кто-то лег рядом, мягкая перина прогнулась, и я скатилась прямо в мужские объятия. Крепкие и надежные.
Вернулся…
Жар разгоряченного тела опалил спину, и я завозилась, силясь развернуться. Хотелось убедиться, что с ним все в порядке, ощупать с ног до головы. Заглянуть в глаза, проверяя, как сильно выцвела радужка.
— Спи. Уже поздно, — шикнул Лаар и лишь крепче стиснул меня в объятиях, утыкаясь носом в макушку.
Я замерла, напряженно вслушиваясь в ритм его сердца. Ощущая спокойное ровное дыхание на своих волосах и терпкий запах взмокшего натруженного тела. И я только теперь поняла, что Лаар даже не разделся. Насколько же нужно было вымотаться, чтобы рухнуть в постель прямо в одежде? И от него вновь несло кровью. Я чуть тронула повязку на запястье — та оказалась влажной.
Полночная звезда, неужели же ему приходится проделывать это ежедневно? Неужели нельзя никак иначе? Он ведь совсем себя изведет! Высушит до самого дна, отдав все силы на борьбу с Цветком.
И я вновь почувствовала себя беспомощной. Слабой и никчемной. Но не потому, что не могла противостоять ему, а потому, что не знала, как помочь…
Утром я проснулась, а его рядом не было.
В небе только-только занимался рассвет, высветляя макушки столетних сосен, а Лаар уже успел уехать. Насколько же рано он поднялся? Поспал ли хоть немного?
Кровать стояла пустая и холодная, слишком большая для меня одной. И я встала, зябко кутаясь в шерстяное одеяло. В камине дотлевали последние угли, и он почти что не грел. Волоча за собой тяжелое одеяние, я добрела до поленницы и подкинула несколько деревяшек в полукруглое нутро, надеясь, что сухие дрова потихоньку займутся.
Хальди ночевала в соседней, специально отведенной для прислуги комнатке, и будить ее я не стала. Лишь заглянула в щель приоткрытой двери, убеждаясь, что девушка спит, и вернулась обратно. Скинула с плеч одеяло, спеша как можно скорее облачиться в теплую одежду. И с ужасом подумала о том, как должно быть холодно в этом замке зимой, если даже сейчас, в начале лета, здесь приходится топить по ночам камины, чтобы согреться. Помнится, в нашем родном Туэнге я никогда так не мерзла. Может, все дело в том, что замок вайша стоит на холме, на продуваемой со всех сторон возвышенности, лишенной деревьев и растительности? Или это я попросту успела отвыкнуть от северного климата?
Как бы там ни было, мне по-прежнему было неуютно в этих стенах. И я остро жалела, что не застала с утра мужа. Разумом я понимала, что отправиться с ним мне нельзя, что это крайне опасно, но все равно не могла отделаться от этой навязчивой идеи.
Не зная, чем занять себя в столь ранний час, я вышла из покоев. Халида у дверей не обнаружилось. Видимо, кшатрий тоже спал — надо же и ему когда-нибудь отдыхать. Я же неспешно пошла по коридору, намереваясь немного побродить по замку. Далеко отходить от покоев не собиралась, так, лишь немного изучить окрестности. Отчего-то было неспокойно, что я ничего здесь не знаю. И без помощи Хальди или кшатрия вряд ли даже смогу найти выход наружу. А потому я медленно пошла вдоль шершавых каменных стен, с интересом осматриваясь и стараясь хоть немного запомнить дорогу.
Навстречу неожиданно выскочила одна из служанок. Вынырнула из-за поворота, чуть не сбив меня с ног. В руках ее были ведра и швабры, и они загрохотали, покатившись по голому каменному полу.
Девушка ахнула и бросилась впопыхах собирать свое добро.
— Прошу прощения, я вас не заметила, — судорожно выдавила она, старательно опуская голову и отводя глаза, прикрываясь собранными ведрами и тряпками.
Но я все равно ее узнала. И в первый момент даже не поверила в собственную удачу.
— Это ведь ты! Тебя пороли возле столба!
Служанка испуганно заозиралась, прижимая к груди свое добро. Выглядела она бледной и дерганой. Запуганной. Вчерашние побои наверняка давали о себе знать. Но тем не менее на работу ее сегодня выгнали… Отчего же тогда отказались прислать вечером ко мне в покои?
Я уже хотела задать этот вопрос, как девушка вдруг взмолилась:
— Пожалуйста, рани, не наказывайте! — Во взгляде ее горела мольба, а на глазах выступили слезы. Она даже попыталась упасть передо мной на колени, но вовремя спохватилась, вспомнив о ведрах — новый грохот точно разбудил бы всех в округе.
— Почему ты не явилась вчера? — строго спросила я, и девица побледнела еще сильнее, почти до крови закусила губу.
— Хозяева запретили. И велели держаться подальше от ваших покоев. Если они узнают, что мы говорили… — Девица всхлипнула и приложила свободную ладонь ко рту.
Мне стало жаль ее. Хотелось сказать что-то утешающее, успокоить. Но, увы, я выяснила еще не все, что хотела.
— Игнорировать мои просьбы тоже хозяева велели? — Голос по-прежнему звучал строго, и я сделала шаг вперед, наступая на и так перепуганную девицу.
— Я не специально, это все хозяйка. Госпожа Наира.
— Дочь господина Тахара?
— Да, старшая. Господин за это ругал ее сильно. И меня заодно. — Прислужница вновь всхлипнула. — Прошу вас, только не выдавайте меня… Если узнают, что я рассказала…
— Да успокойся! — прикрикнула на девушку, у которой, кажется, начиналась самая настоящая истерика. — Никому я ничего не скажу! И тебе тоже лучше сделать вид, что ничего не было. Утри слезы, а то начнутся расспросы!
Служанка всхлипнула еще разок и отерла мокрые глаза замызганным передником.
— Спасибо, спасибо, госпожа! Вовек вашей доброты не забуду, — запричитала девица и поспешила поскорее убраться с глаз долой.
Понятливая.
Я же неспешно пошла в сторону покоев, раздумывая: только ли это самоуправство несносной дочери вайша или и сам землевладелец тоже имеет что-то против меня?
Понять бы еще, чем я так им не угодила?
Следующие два дня Лаар не возвращался. Даже на ночь — я прождала его у окна до самого рассвета да так и уснула, забравшись с ногами на подоконник.
Внутри поселилась тревога. Тяжелая и опустошающая. Не дающая покоя. Я не знала, куда себя деть, сходила с ума от бездействия. Так и казалось, что стряслось что-то непоправимое.
В отличие от меня кшатрий был абсолютно спокоен. И сказал, что подобные задержки — обычное дело. Что отряд попросту углубился в лес и оказался слишком далеко, чтобы возвращаться на ночевку. Если бы с раан-харом что-нибудь случилось, то давно бы прибыл вестник. А раз вестника нет, значит, все идет своим чередом.
Слова Халида немного успокоили, но я все равно мысленно молилась, чтобы муж вернулся поскорее. После того, как я увидела, на что способен Цветок Смерти, не переживать за Лаара я не могла.
Вот и сейчас крутилась в постели, прислушиваясь к любому шороху, к мышиной возне за стеной и ветру, завывающему меж высоких замковых башен, редким крикам, что долетали с улицы, — это прислуга заканчивала свои каждодневные дела. Но ничего похожего на топот копыт или скрип парадных ворот, увы, не доносилось. А вскоре стало совсем тихо, будто вымерли все вокруг. Я начинала потихоньку проваливаться в сон, свернувшись комочком на самом краю необъятной постели. Все еще прислушиваясь, ожидая.
И вдруг показалось, что скрипнула дверь. Тихо, почти бесшумно. Уплывающее в сон сознание лишь на миг встрепенулось, но тут же улеглось, убаюканное окружающей тишиной. А потом движение, еле уловимый шелест, словно ветер трогает покрывало. Холодное прикосновение к ступне. Я отдернула ногу и распахнула заспанные глаза. Села на постели.
В спальне горела одинокая свеча — я всегда оставляю ее на ночь, на случай если вернется Лаар. И в неясном свете, бликами пляшущем по стенам, я различила, как шевелится одеяло, словно под ним что-то есть. Мысль была странной, совершенно безумной, но я все же откинула тяжелую ткань, стремясь убедиться, что все это мне лишь мерещится. И вскрикнула, обнаружив на идеально белой простыне черный извивающийся шнур.
Болотная гадюка…
С кровати я буквально скатилась, больно приложившись локтем об пол, и в тот же момент в комнату ворвался Халид, коротко взмахнул кхандой и надвое перерубил змею. Метнулся ко мне.
— Рани, с вами все в порядке? Не укусила? — Халид встревоженно осматривал мои ступни и лодыжки.
Отойдя от первого потрясения, смущенно поджала под себя ноги и одернула задравшуюся ночную рубашку.
— Вроде нет, не успела…
— Сидите здесь! — скомандовал кшатрий и принялся перетряхивать постель, проверяя, не осталось ли меж складок других ползучих гадов.
На шум прибежала заспанная Хальди, как и я, в одной ночной рубашке, с неподобающе распущенными длинными волосами. И вскрикнула, увидев на полу останки перерубленной гадюки.
— Боги всех семи рек, откуда здесь змея? Она вас не ужалила?
Теперь уже Хальди принялась ощупывать меня с ног до головы. Я неуклюже поднялась, опершись на руку помощницы. Поправила одежду и всклокоченные волосы. Халид уже закончил перетряхивать постель и теперь принялся методично обшаривать спальню.
А до меня наконец начало доходить…
Это что же выходит? Если бы я не проснулась, меня бы могла укусить змея?!
Да откуда она вообще взялась в замке? Не могла же сама заползти?
— Она ведь тут не случайно, да, Халид? — произнесла еле слышно. Голос дрожал, а тело прошибло ознобом.
Все знают, что яд болотной гадюки смертелен. Вот только убивает он не сразу, постепенно проникая в кровь и все жизненно важные органы. А след от ее укуса совсем крохотный, почти незаметный. И проснувшись утром, я могла бы и не понять, отчего вдруг стало плохо.
Халид обернулся, посмотрел хмуро.
— Увы, но меня учили не верить в случайности, рани…