– Это потому, что твой отец никогда не терял надежды найти его. В отличие от тебя.
– Почему ты так решил?
Деймон пожал плечами.
– Ты ведь уехала из Гринсэнда, так ведь?
– А разве ты сам не уезжал?
– Не так, как ты. Оставив нас всех позади, оставив меня.
Ванесса стиснула зубы.
– У меня было место в университете.
– Но мы всегда говорили о том, чтобы вместе изучать зоологию в Эдинбурге. А потом ты вдруг берешь и принимаешь предложение поступить в Имперский[19]…
Ванесса подумала о годах, проведенных в Гринсэнде после исчезновения Винсента. Трех годах боли и угрызений совести. Она все-таки каким-то образом пережила все это, зная, что в восемнадцать лет поступит в университет. При мысли о том, что Деймон присоединится к ней, ей казалось, что прошлое так и будет преследовать ее по пятам. При всех своих чувствах к нему Ванесса понимала, что если так и будет оставаться вместе с ним, даже вдали от родных краев, то это не станет той жизнью с чистого листа, к которой она так стремилась.
– По крайней мере, на сей раз мы можем как следует попрощаться, – произнес Деймон.
Он был прав. После того как Ванесса сообщила ему, что приняла предложение от Имперского колледжа, Деймон вспылил и отказался с ней разговаривать. Так что она уехала из Гринсэнда, не попрощавшись с ним.
– Мне кажется, что нам стоит выпить на прощание, – добавил он. – Чего-нибудь покрепче.
Ванесса посмотрела, как скорбящие расходятся с луга.
– Я не уверена, что большинство наших односельчан, которые направляются сейчас в паб, обрадуются твоему присутствию.
– Я не имел в виду паб. – Деймон достал из кармана своего темно-синего блейзера небольшую изогнутую фляжку и протянул ей. – Предлагаю по-гринсэндски бухну́ть прямо на кладбище, как в старые добрые времена.
Ванесса улыбнулась. Они частенько любили напиваться допьяна на этой самой скамейке ромом из этой самой фляжки.
– «Рон Закапа»? – спросила она.
Деймон кивнул, отвинтил крышечку и протянул ей фляжку. Ароматы карамели и дуба навеяли воспоминания о том пропитанном солнцем и ромом лете после исчезновения Винсента, когда она заглушала чувство вины и горе пьяным забытьем и ощущением губ и пальцев Деймона на себе и внутри себя.
Ванесса взяла фляжку, перехватив взгляд ярко-синих глаз Деймона. И в этих глазах тоже таились воспоминания. Она быстро сделала большой глоток и закрыла глаза, ощущая на языке знакомый бархатистый вкус. Еще час они пили и предавались воспоминаниям. А основательно захмелев, даже совершили небольшую экскурсию по кладбищу в темноте, приветствуя надгробия со знакомыми именами, словно живых людей.
Ванесса споткнулась о замшелый надгробный камень.
– Ну здравствуйте, мистер Томпсон, – невнятно произнесла она, чувствуя, что слегка покачивается. – Спасибо вам за то, что на уроках математики вечно попрекали меня тем, что теорема Пифагора мне не по уму, пялясь при этом на мои сиськи!
Ткнув пальцем в другую могилу, Деймон провозгласил:
– А вы, миссис Хигглсворт, всегда были настоящей королевой сплетен в деревне! Надеюсь, вы держите всех в курсе последних скандалов и в загробной жизни. Покойтесь с миром, дорогая, и постарайтесь не распространять там совсем уж пикантные подробности.
Их смех эхом разносился по тихому кладбищу, пока они шлялись между могилами, делясь забавными воспоминаниями и провозглашая тосты за упокой души усопших. Ванесса понимала, что это ребячество, но что-то в самой глубине головы постоянно напоминало ей, что исчезновение брата во многих отношениях резко оборвало ее подростковые годы, сразу сделав взрослой. И, наверное, сейчас она пыталась наверстать упущенное.
Когда они вернулись на свою скамейку, их смех постепенно смолк, сменившись уютной тишиной.
– Я скучаю по всему этому, – наконец произнес Деймон. – Скучаю по нам.
Его глаза встретились с глазами Ванессы, и неожиданно для себя она вдруг протянула руку и ухватила его за лацкан пиджака, медленно притягивая к себе. Их дыхание смешалось между собой, лица все приближались друг к другу, пока их губы наконец не встретились. Казалось, они вновь вернулись на те давние луга. Двое подростков, разорванных на части тоскливыми обстоятельствами: исчезновением брата, смертью матери… Их руки и губы сплетались тогда в попытке найти хоть какой-то смысл, хоть какой-то свет. Но они оба были слишком уж погружены во тьму, слишком раздираемы непреодолимым желанием, чтоб хотя бы тонкий лучик света смог проникнуть в нее.
Сейчас все было как встарь. В вихре вожделения суматошно мелькали темные обрывки чувств. Ванесса ощущала, как оно засасывает ее всю целиком, унося прочь из большого города и возвращая обратно в грязь и траву Гринсэнда, как выразился Деймон. В то место, которое оттолкнуло ее мать и спрятало ее брата. Туда, где ее сердце разбилось надвое, точно так же, как и сердце Деймона, принудив отвернуться от него. Место, которое за последние несколько дней унесло в своих смертоносных лапах шесть человеческих жизней.
Вдруг вновь обретя рассудок, Ванесса мягко отстранила Деймона.
– Прости, – прошептала она. – Я не могу… Я просто не могу.
– Не говори глупостей, – прошептал Деймон, опять притягивая ее к себе.
Но Ванесса оттолкнула его.
– Нет.
Лицо у него застыло.
– Что ты собираешься мне сказать? Что слишком дорожишь нашей дружбой?
– Дружбой?.. Господи, нет, Деймон! Я слишком дорожу своим здравым рассудком. – Она встала, слегка покачиваясь. Затем кивнула ему. – Это было весело.
После чего двинулась прочь, оставив Деймона молча наблюдать за ней в темноте – надгробия у него за спиной казались какими-то зловещими молчаливыми зрителями.
Пока Ванесса шла по узеньким переулкам Гринсэнда, ночь окутала ее, словно саван. Центральных улиц она старалась избегать. Присутствие полиции там было усилено, и ей не хотелось рисковать тем, чтобы коллеги Пола ее увидели пьяной.
Улыбнувшись, Ванесса покачала головой. Боже, она и вправду здорово назюзюкалась! До чего же это непрофессионально… Но улыбка тут же исчезла с ее лица, когда она услышала у себя за спиной чьи-то шаги. Ванесса обернулась, ожидая увидеть Деймона… но там никого не было. Там вообще ничего не было – темнота поглотила все вокруг. В сердце у нее поселилось тревожное чувство – каждый скрип, каждый шорох листьев заставлял ее сердце биться быстрей. Она не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают, что чьи-то невидимые глаза следят за каждым ее шагом. Волоски у нее на затылке встали дыбом.
Снова шаги. Более быстрые. Ближе.
Ее разум погрузился в мрачные глубины, представляя ожидающую ее судьбу: свое собственное безжизненное тело, опутанное переплетением шелковых нитей и подвешенное к потолку церкви, как в одном из эпизодов дурацкого романа Клайва.
Шаги становились все слышней. Страх охватил Ванессу с такой силой, что едва не задушил ее.
Она бросилась в переулок, ища убежища в его узких пределах. С гулко колотящимся сердцем прислонилась к холодной кирпичной стене, отчаянно пытаясь перевести дух. Может, стоит позвать на помощь? Ванесса осторожно выглянула из-за угла. Погруженная в тревожную тишину улица оставалась пустой и безлюдной.
– Ты ведешь себя как последняя дура, – прошипела она сама себе.
– Да, вот именно, – послышался откуда-то позади голос Деймона. Ванесса обернулась и увидела, что он стоит в конце переулка – руки скрещены на груди, темные волосы спадают на глаза. В свете уличного фонаря он казался невыносимо красивым. А еще зловещим.
– Ты следил за мной, – констатировала она.
– Просто чтобы убедиться, что ты вернешься к себе целой и невредимой. – На лице у него появилась озорная улыбка. – А ты жутко перетрусила, признай это.
– Если говорить о каких-то неизвестных мужчинах, преследующих меня в темноте, то да.
Деймон рассмеялся.
– Да ладно тебе, Ванесса… Я разве неизвестный?
Она лишь приподняла бровь.
– Давай-ка я провожу тебя остаток пути, – предложил он. – Негоже так все и оставить – то, что ты меня опять отталкиваешь. Иначе будет слишком уж похоже на то, как все сложилось двадцать два года назад.
Деймон был прав.
– Ладно. Только не объявляй всем о своем присутствии. Если ты попадешься на глаза тому парню, который разбил тебе нос, одному богу известно, чем это для тебя закончится.
Они молча прошли остаток пути по улице до темной парковки перед пабом. Ванесса остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на Деймона.
– Ну что ж, – произнес он. – По крайней мере, из смерти Бенджамина вышло хоть что-то путное. Мне удалось тебя повидать.
– Деймон…
– Это правда. Бенджамин был бы рад. Он знал, что я так и не смог забыть тебя.
Уже взявшись за дверную ручку, Ванесса опустила взгляд себе под ноги.
– Можно мне подняться? – еле слышно спросил Деймон. – Чтобы как следует попрощаться, во имя старых времен…
– Лучше не надо.
– Тогда давай хотя бы просто обнимемся?
Деймон раскрыл объятия, и Ванесса со вздохом погрузилась в них, находя уют и спокойствие в его знакомом запахе, в его прикосновениях. Это было совсем как тогда, много лет назад, когда он нашел ее плачущей в своей комнате, на следующий день после исчезновения Винсента. Тогда он тоже так вот обнимал ее. Столько боли, столько тревоги… Она думала, что хуже уже быть не может, но последние дни доказали обратное. Стало намного хуже.
Ванесса не поняла, как это произошло, но вскоре эти объятия переросли в нечто большее. Прикосновение большого пальца Деймона к ее щеке… Ее губы, прижавшиеся к его показавшейся из-под воротничка ключице… Она неловко отступила назад, перешагнула через порог и поднялась по лестнице, стараясь не попасться кому-нибудь на глаза. А затем, когда они надежно укрылись за дверью ее комнаты, их губы встретились в горько-сладком танце, одежда полетела на пол. Легкие укусы и рывки за волосы – их привычный репертуар. Это казалось чем-то лихорадочным, неистовым, чуть ли не жестоким – это потребность в мимолетном бегстве от ужаса и хаоса. Шансом разделить этот момент на две простые вещи: прикосновение и нужду.