— А если Минеев с Рыбаковым не только в кабинете проблемы исследовательского проекта обсуждали? — высказал предположение Дорохин.
— И забыли об этом? Притянуто за уши, — отмахнулся подполковник.
— Почему? Так часто бывает, если переговоры ведутся в неформальной обстановке, — возразил Дорохин. — Сидели в кабинете, обсуждали будущее полигона, а тут время обеда подошло. Они вместе в столовую пошли и там по инерции продолжили обсуждение.
— Ага, а в столовой, в гарнизонной столовой, сидел шпион, — с нажимом на слове «гарнизонной» проговорил Богданов. — Тогда-то он и записал свою пленку, а потом ему осталось только ножницами поработать, нужные места склеить и заново запись прогнать, чтобы видимость единого разговора создать.
— Может, и не так все было, но столовую я бы проверил, — настаивал Дорохин.
— Согласен, столовую проверить надо, — внезапно согласился Богданов. — Вот ты, Юра, ее и проверишь. А заодно с поваром повторно пообщаешься. Может, он вспомнит, кто к нему в столовую со стороны ходит.
— Да хватит, командир. — Дорохин насупился. — Я хоть что-то предлагаю. Мы тут с Дубко столько времени просидели, и все впустую. От столовой, может, и больше продуктивности будет.
— Не будет. — Богданов кивком указал на Казанца. — Посмотри на него, какой довольный. Наверняка не порожняком придет. Да и у меня кое-что есть.
Богданов похлопал рукой по нагрудному карману, в который сложил выкупленную у Потапыча пленку.
— Что в кармане? — полюбопытствовал Дорохин.
— Может, и ничего, а может, ответ на все наши вопросы, — уклончиво ответил Богданов. — В любом случае вы, Коля, не впустую тут сидели, а создавали благоприятный фон для нас с Казанцом, чтобы нам работать было проще. А Юрку закругляться пора, до вылета два часа осталось.
Богданов махнул рукой, чтобы привлечь внимание прапорщика. Тот кивком показал, что сигнал услышан, и продолжил задушевную беседу. Богданов и остальные члены группы поднялись и вышли из заведения, и еще добрых десять минут им пришлось ждать, пока появится Юра Казанец.
— Про сроки забыл? — строго спросил подполковник Богданов.
— Я-то не забыл, а вот Яшка, похоже, вообще о времени не думает. Рабочий день в самом разгаре, а он винцо попивает и на работу возвращаться вообще не собирается, — принялся оправдываться Казанец. — Но зато я по его болтливости столько полезного узнал! Оказывается, этот Яшка у самого Минеева служит.
— Давайте найдем место более тихое и безлюдное, там информацией и поделимся, — остановил Казанца подполковник.
— Чтобы никто не подслушал? Можно дальше вдоль казарм пройти, там волейбольная площадка, — предложил Казанец. — Офицеры туда только по выходным заглядывают, значит, сегодня там пусто. Место открытое, так что опасаться нечего. Ни нас не услышат, ни мы никого не услышим.
— Хорошо, специалист по местным достопримечательностям, веди, — поддел товарища подполковник.
Казанец огляделся по сторонам, сориентировался относительно направления движения и повел группу на волейбольную площадку. Как и предполагал Казанец, поле для игры оказалось пустым; на скамейках, расставленных по периметру для болельщиков, лежал слой пыли толщиной в палец, а вместо сетки по центру поля красовалась оборванная веревка.
— Да, спорт в Сай-Утесе явно не в почете, — протянул майор Дубко, глядя на то, в каком запустении находится площадка.
— Плевать, сейчас есть дела поважнее, — напомнил подполковник Богданов. — Устраивайтесь где придется, нам с Казанцом есть чем с вами поделиться.
Первым начал рассказ подполковник Богданов. Он рассказал про машину с дипломатическими номерами и про даты ее появления и исчезновения.
— Возможно, за обстановкой на полигоне действительно следят зарубежные спецслужбы или члены дипломатических миссий. Сай-Утес является стратегически важным объектом, на котором проходят испытания термоядерных зарядов. Официальные источники сообщают, что на Сай-Утесе идут испытания подземных термоядерных взрывов в мирных целях, ученые и рабочие хотят добиться образования «провальных воронок, не связанных с полостью взрыва» — так пишут газеты. Целью образования провальной воронки ставят создание накопительных водохранилищ в засушливых районах. На самом деле само создание воронки является вторичным вопросом. Главная задача — проведение собственно взрыва и изучение его последствий. Если сведения о подлинной цели испытаний дошли до зарубежных спецслужб, они могли организовать наблюдение за полигоном.
— Это как проект «Чаган» на Семипалатинском полигоне, — подхватил Коля Дорохин. — Там тоже общественности было объявлено, что термоядерные взрывы проводят в мирных целях, и в пойме реки Чаган взорвали заряд такой мощности, что на поверхность выбросило больше десяти миллионов тонн грунта. Грунт и землю подбросило на высоту до тысячи метров, образовало воронку диаметром четыреста тридцать метров и глубиной почти сто метров. Обломки скальных пород перекрыли русло Чаганки, и образовалось огромное водохранилище. Только на самом деле создание водохранилища являлось второстепенной целью. Основная цель — испытание термоядерных зарядов для нужд военных.
— Откуда ты все это знаешь, старлей? — удивился Юра Казанец. — Тебе же тогда двадцать лет было.
— Двадцать два, — поправил Дорохин. — Нас от военного училища туда отправляли. Добровольцы ехали охранять от любопытствующих местность.
— Понятно. Но, возвращаясь к полигону Сай-Утес, напрашивается вопрос: почему на автомобиле дипломатические номера? Разве спецслужбы используют такие? — продолжил обсуждение Казанец.
— Хороший вопрос. Я думаю, это возможно. Почему не использовать дипломатическую миссию для достижения цели самым быстрым способом, — высказался майор Дубко. — Нужно выяснить, кому принадлежат «Жигули» с данным номером, и пообщаться с владельцем.
— Дипломаты неприкосновенны, — напомнил Дорохин. — А добровольно они вряд ли станут с нами общаться, особенно если это они пытались подбросить компромат в апартаменты, предназначенные для президента США.
— Только если у нас не найдутся такие аргументы, которые заставят любого дипломата сотрудничать не просто добровольно, но еще и втайне от правительства своей страны, — хитро улыбаясь, проговорил Казанец.
— Ты что-то узнал? — догадался Дорохин. — Этот парень выдал тебе какой-то секрет?
— Для этого я с ним столько времени в друзей-приятелей и играл, — довольный собой, подтвердил догадку друга Казанец.
— Докладывай, — потребовал Богданов. — Только без привычных лирических отступлений, на них времени нет.
— Ясно, командир, говорить буду только по существу, — отчеканил Казанец и приступил к рассказу. — Два слова про Яшу: племянник большой политической шишки, военным становиться не собирался, но дядя рассудил по-своему и запихал Яшу сюда, в услужение товарищу Минееву. В обязанности Яши входит следующее: он ведет ежедневник Минеева, записывает туда все встречи, важные телефонные переговоры, интервью и выступления перед коллегами. И больше ничего. Представляете?
— Юра, ближе к теме, — напомнил Богданов.
— Да нет, я так. Просто удивительно ведь, как люди устраиваться умеют! За ничегонеделание зарплату получают.
— Не завидуй, Юра, ты от такой работы через неделю бы выть начал, — рассмеялся майор Дубко. — Помнишь, как ты год назад ныл, что от безделья страдаешь, когда нас полтора месяца на задание не посылали?
— Тогда все ныли, товарищ майор, и вы, кстати, в том числе. — Казанец перешел на деловой тон, желая подчеркнуть официальность заявления.
— Ладно, умник, докладывай дальше. — Дубко по-дружески потрепал Казанца по плечу. — Вижу, у тебя терпение заканчивается.
— Угадайте, что заполучил прапорщик Казанец от новоиспеченного друга Яши в безвозмездное пользование? — спросил Казанец и расплылся в широкой улыбке.
— Неужели записную книжку этого горе-помощника? — опередив всех, произнес подполковник Богданов.
— Так точно, товарищ командир, записную книжку с записями за пять месяцев!
— И что, он вот так просто тебе ее отдал? — еще сильнее удивился Богданов.
— Ну, не совсем отдал. — Казанец хитро прищурился. — Просто у него было то, что нужно нам, а у меня было свободное время.
— Украл! — понизив голос, произнес Богданов.
— Так точно, украл, — подтвердил Казанец. — После того как Яша рассказал о встрече Минеева с помощником первого заместителя председателя Совета министров, этот акт стал настоятельной необходимостью. Яша сказал, что почти всю неделю, пока Рыбаков и Минеев обсуждали будущее полигона, он просидел здесь, в шинке, празднуя скорое освобождение от вынужденной каторги.
— Какое освобождение? — переспросил майор Дубко.
— Реальное освобождение. Он решил, что раз испытания сворачивают, гарнизон расформируют, полигон закроют, а ему дядюшка позволит вернуться домой в Алма-Ату или даже пристроит его в Москве. Каждый день с восьми утра до трех часов дня Рыбаков и Минеев закрывались в кабинете и занимались делами. Яша сидел в приемной и ждал распоряжений, но после трех Яша им был не нужен, поэтому он уходил в шинок и гудел на полную катушку.
— И пока пил, все секреты полигона выбалтывал, так?
— Так точно, командир, выбалтывал. Только вряд ли он что-то дельное знал, — ответил Казанец.
— Слишком туп, чтобы его в секретную информацию посвящали? — Богданов покачал головой. — Думаешь, хоть какая-то польза нам от него будет?
— Надо блокнот изучить, потом синхронизировать то, что там написано, с тем, что он успел мне наболтать, — начал рассуждать Казанец. — Наболтал он много, товарищ командир. И с кем пил, и кто вопросы задавал, и кому пропуск на территорию административного корпуса понадобился. Возможно, большая часть его информации окажется попросту брехней, но пока ничего другого у нас нет.
— Вот и у меня такая же ситуация. Вроде и много Потапыч наговорил, а насколько его информация полезна и, что немаловажно, насколько правдива, пока проверять не начнешь, не поймешь. — Богданов вздохнул. — Итак, у нас куча информации и два часа до отлета. Предлагаю разделиться и попытаться за эти два часа проверить достоверность сведений.