За час обыска ничего существенного бойцам обнаружить не удалось. На первом этаже о присутствии жильцов говорили только два стакана с остатками клюквенного морса да газета «Московский комсомолец» недельной давности. На втором этаже, где располагалась всего одна комната, бойцы нашли нетронутую постель и письменный стол со следами недавней работы: стопка писчей бумаги на краю стола, которую аккуратно подровняла заботливая рука, две авторучки, явно иностранного производства, следы от клея и куча смятых листов в корзине под столом. Изучение черновиков ситуацию не прояснило, бойцы так и не узнали, что за письмо писал здесь Башар Хаддад и кому оно предназначалось.
Практически с первого взгляда бойцы группы «Дон» поняли, что ничего полезного в доме не найдут, но обыск все же провели основательный. Кто знает, может быть, Хаддад настолько предусмотрительный, что организовал в доме тайник, не доверяя ни местным жителям, ни властям. Увы, никакого тайника бойцы не обнаружили, только пыль и паутину. Оставалось одно: ждать возвращения хозяина и пытаться выяснить, что он скрывает, при личном контакте.
До семнадцати тридцати сидели в доме, по очереди спали, потом перекусили и снова дремали. Примерно в два часа дня сменили у машины Дорохина, чтобы он, пользуясь затишьем, тоже смог отдохнуть и перекусить. В половине шестого решили разойтись по наблюдательным постам, чтобы приезд Башара не застал врасплох. К тому времени на улице резко похолодало, но оставаться всем в доме было нерационально. Башар мог вернуться не один, водитель мог остаться в машине и не зайти в дом, и прочие непредвиденные обстоятельства могли нарушить планы бойцов, поэтому Богданов и Дубко отправились в сарай, чтобы подстраховаться с улицы.
В шесть вечера Башар не вернулся, как и в семь, и в восемь. К половине десятого Богданов уже начал сомневаться в том, что он вообще сегодня вернется. Те же мысли тревожили и майора Дубко, но он помалкивал. Когда терпение окончательно иссякло, Богданов выругался:
— Вот ведь засада! Положиться на слова сопливого мальчишки! И это с моим-то опытом! — От досады он даже плюнул.
— Не кипятись, Слава, еще не все потеряно, — попытался успокоить его Дубко. — Быть может, они просто задерживаются из-за погоды. А может, разгулялся Башар, и водитель его никак домой не увезет.
— Где разгулялся? С кем разгулялся? С колхозниками в «Пути к коммунизму»?
— Почему бы и нет? Сам знаешь, как у нас колхозники умеют гулять. Они соседей как дорогих гостей самогоночкой так накачать могут, что те в телегу с третьего раза только попадают. А тут иностранец, к самогону непривычный. Может, он как раз сейчас в своей машине на заднем сиденье лежит и о смерти мечтает от головной боли и похмелья.
— Ерунду говоришь, — отмахнулся Богданов. — Никакой самогон он не пьет, а вот поменять планы и поехать вместо Николиной Горы в Москву из-за испортившейся погоды запросто может. И что тогда? Целые сутки насмарку!
— Ты все равно ничего не изменишь, — философски заметил Дубко. — Если он не приедет, если планы поменяет, мы никак на его решение повлиять не сможем. Давай лучше решать, до которого часа будем его ждать? Ведь если он действительно не вернется на Николину Гору, нужно и нам возвращаться в Москву и разрабатывать новый план.
— В Москве мы его без шума не возьмем. — Богданов снова выругался. — Там он под надежным укрытием своего проклятого посольства. Черт, надо же было погоде именно сегодня испортиться! Дождь вот-вот ливанет, а мы с тобой в легких курточках и практически под открытым небом. Эта Купчиха о своем имуществе совсем не печется, хоть бы кровлю покрыла на сарае, а то ведь дыра на дыре!
— Она и за домом-то не следит, а ты хочешь, чтобы на сарае новую крышу настелила.
— Черт с ней, и с крышей, и с Купчихой. Ты прав, нужно разрабатывать план «Б».
Только Богданов проговорил эту фразу, как вдалеке послышался рев двигателя. Подполковник выглянул из сарая: на дороге, ведущей от станции, пробивался свет фар.
— Неужели едут? — услышал он за спиной голос Дубко.
— Сплюнь, а то сглазишь, — прошептал Богданов. — Давай обратно в сарай, это точно наши.
— Откуда знаешь? — спросил Дубко.
— У водилы руки не из того места, движок троит, а он его отладить то ли ленится, то ли не умеет. Подай сигнал Казанцу, пусть готовится.
Дубко переместился к дальней стене сарая, в приоткрытое окошко выставил карманный фонарь и подал сигнал Казанцу: два коротких световых луча, два длинных и снова два коротких. В это время Богданов, поднявшись на четыре ступени приставной лестницы, которая стояла у стены сарая, подал тот же сигнал старшему лейтенанту Дорохину. В ответ Дорохин просигналил с помощью своего карманного фонарика, и Богданов сигнал принял. Казанец обратного сигнала подать не мог, чтобы хозяева не увидели свет в окне, но Дубко не сомневался в том, что сигнал он заметил.
Минут через десять к дому подъехали «Жигули» бежевого цвета и с дипломатическими номерами. Водитель вылез из автомобиля, открыл ворота и загнал машину во двор. Из автомобиля выбрался Башар Хаддад, что-то тихо сказал водителю и пошел в дом. Водитель пошел закрывать ворота. Богданов подал Дубко сигнал «приготовиться». Тот кивнул в ответ и подобрался ближе к выходу. Богданов ждал, когда Башар войдет в дом, чтобы заняться водителем, но Башар медлил. Стоя на крыльце, он рассматривал увесистую связку ключей, будто не мог вспомнить, каким из них открывается дверь дачи.
— Ну, что же ты медлишь? Заходи уже, — шепотом подгонял его Богданов. — Давай шевели мозгами, вставляй в замочную скважину этот чертов ключ!
Башар выбрал-таки ключ, оглянулся на водителя и вместо того чтобы вставить ключ в замочную скважину, неожиданно сошел с крыльца и снова направился к машине.
— Да ладно! Ты издеваешься? — Богданов переглянулся с Дубко. — Видал? Вот идиот!
— Тише, услышат, — предостерег Дубко, продолжая наблюдать за водителем и Башаром.
А Башар тем временем подошел к водителю, который еще не успел до конца закрыть ворота. Приблизившись к нему вплотную, он что-то зашептал ему на ухо. Водитель слушал внимательно, затем что-то коротко произнес в ответ, и снова заговорил Башар.
— Что-то не так, Саша, — едва слышно произнес Богданов. — Что-то нашего дипломата насторожило. Полминуты ждем и начинаем действовать. Ты берешь водилу, я Башара. Чует мое сердце…
Договорить Богданов не успел, потому что с этого момента действия начали разворачиваться с молниеносной быстротой. Водитель резко оттолкнул Башара и рванул к машине. Богданов тут же выскочил из сарая, на ходу отдавая приказы:
— Дубко, перекрывай выезд, следи за дипломатом! Казанец, давай сюда!
Сам он мчался к автомобилю. Водитель опережал его на два корпуса, было понятно, что он окажется в автомобиле еще до того, как Богданов успеет пересечь двор. Дубко выбежал из сарая на пару секунд позже командира. Он сразу бросился к воротам, понимая, что если водитель успеет завести двигатель, то хилое препятствие, сооруженное из прогнивших досок, его не остановит. Боковым зрением он увидел, как из дома выбежал прапорщик Казанец и помчался прямиком на Башара. После мощного удара, нанесенного водителем, Башар все еще катался по земле, держась за колено и негромко подвывая.
— Саша, хватай тачку, — услышал Дубко крик командира. Он огляделся на бегу, увидел чуть в стороне от ворот двухколесную тачку, нагруженную дровами, и понял, чего от него ждет Богданов. Он резко сменил направление, добежал до тачки, схватился за ручки и толкнул тачку вперед. Та заскрипела, но с места не сдвинулась.
— Проклятие, приросла ты, что ли? — вслух выругался Дубко и снова толкнул тачку. Та поддалась и с натугой покатилась вперед. — Ага, одумалась, — возликовал Дубко, — поработай-ка на дядю, родимая!
Он в быстром темпе катил тачку к воротам, но водитель уже успел сесть в машину и завести двигатель. Тратить время на разворот он не стал, дал по газам, и машина задом покатилась к воротам.
— Не успею, командир, — оценив ситуацию, крикнул Дубко. — Уйдет, гад!
— Гони тачку, тебе говорят! — крикнул в ответ Богданов. Он бежал наперерез и был уже в паре шагов от открытой дверцы машины, которую водитель в пылу гонки не успел захлопнуть. Еще один бросок, и Богданов повис на открытой дверце, пытаясь дотянуться до водителя. — Стой, гад! Глуши движок!
Но водитель выполнять приказы подполковника не собирался. Вместо этого он переключил передачу, и машина рванула вперед. Дверцу, за которую ухватился Богданов, потянуло к автомобилю.
— Отпускай, командир, тебе же пальцы перешибет! — В волнении Дубко бросил тачку, не доведя ее до центра ворот каких-то пару шагов. — Отпускай, тебе говорят!
Богданов медленно разжал руки. Дверь без груза на ней снова распахнулась, машина вильнула, но водитель успел отреагировать. Он схватился за дверцу и потянул на себя. Замок защелкнулся, водитель включил заднюю передачу и погнал машину на ворота.
— Вот сволочь! — крикнул Дубко и бросился наперерез.
Машина стремительно приближалась, Дубко в последний момент успел толкнуть тачку вперед, но это не помогло. Водитель увел машину чуть в сторону, пробил ворота и выехал на дорогу.
— Саня, гони к Дорохину, не дайте ему уйти! — крикнул Богданов.
Дубко развернулся и побежал к посадкам, где они несколько часов назад оставили «Москвич» Богданова. Подполковник проследил взглядом за Дубко, удостоверился, что тот понял приказ, и переключил свое внимание на дипломата. Картина, которая предстала перед глазами Богданова, была одновременно и комичной, и трагичной. Прапорщик Казанец, который успел к тому времени выскочить из дома и пересечь двор, сидел верхом на дипломате, тот яростно извивался, пытаясь сбросить с себя незнакомца, а Казанец, навалившись на него всем весом, тихонько приговаривал:
— Ну, чего ты ерепенишься? Все уже закончилось. Папочка о тебе позаботится, не канючь, малыш.
— Казанец, слезь с него, ты его раздавишь, — сдерживая смех, приказал Богд