Благодаря американской болтливости можно краем глаза взглянуть на кухню составления первых американских планов ядерной войны. Центральная часть любого плана ядерной войны – это список целей. Потому первой задачей составителей этих планов был выбор того, что подлежит уничтожению в первую очередь. Это могли быть военные и гражданские объекты, транспортные узлы, аэродромы, порты. Из всех многочисленных объектов, которые находятся на территории противника, надо было выбрать те, уничтожение которых наиболее чувствительно для обороны.
Но сделать это непросто, поскольку отсутствуют надежные сведения о том, что это за объекты и где они расположены. Зная нравы советского режима секретности, которые в 1950-х годах еще были вполне себе бериевского образца, нетрудно понять, что перед американскими составителями плана ядерной войны стояла крайне сложная и нетривиальная задача. В той самой книге, в которой американцы выболтали про существование самого секретного плана SIOP, вполне открыто признается, что вплоть до конца 1950-х годов, когда стали летать самолеты-разведчики U-2, с разведывательными данными у американцев было очень туго. Они пользовались или довоенными данными, или в лучшем случае трофейными немецкими аэрофотоснимками, сделанными в 1941–1942 годах[74]. Это похоже на правду.
Но это означало, что атомная бомбардировка, выполненная по этим планам, вовсе не нанесла бы сокрушительного удара по советской промышленности. По сравнению с довоенным временем и даже 1942 годом значительная часть важнейших предприятий промышленности была переброшена в другое место, сами предприятия были рассредоточены, география промышленности серьезно изменилась.
Вот список советских городов, выбранных в качестве целей по наиболее ранним планам 1946–1948 годов: Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Иванов, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль. Итого, 20 важнейших промышленных городов.
Что бросается в глаза? Отсутствие в нем крупного промышленного комплекса на Украине, в Донецком районе. Нет в этом списке ни Донецка, ни Днепропетровска, ни Харькова, ни Киева, ни Николаевска. Видимо, американцы посчитали, что после немецкой оккупации там промышленности не осталось. Но это явно не так. Промышленность Донбасса быстро восстанавливалась. Уже в 1950 году Донбасс добыл 43,9 млн тонн угля, выплавил 4,7 млн тонн чугуна, 4,5 млн тонн стали, выпустил 4 млн тонн проката[75]. По металлу Донбасс превзошел свой довоенный уровень.
В плане также отсутствуют другие важные промышленные центры, появившиеся во время войны или сразу после нее: Череповец (металлургический комбинат), Туймазы (нефтедобыча), Гурьев и Красноводск (нефтепереработка), Воркута и Караганда (угледобыча), Орск, Петропавловск, Курган, Барнаул, Красноярск (машиностроение). Почему-то в план атомной бомбардировки не попали такие города, как Тула и Ижевск, в которых производилось оружие. Самое главное, что под ядерный удар не попадали предприятия недавно появившейся советской атомной промышленности, предусмотрительно размещенные в небольших городах. Это был бы номер, если бы американцы нанесли ядерный удар, а потом бы выяснилось, что советская военная промышленность не уничтожена.
Иными словами, план был неадекватен. Понятно, что впоследствии американцам удалось собрать больше сведений о советской промышленности, но все же их данные нельзя назвать полными и точными. Даже когда появились аэрофотоснимки, а потом и фотографии спутников-шпионов, это далеко не разрешало задачу по определению первоочередных целей. Мало было сфотографировать завод, надо было еще определить его назначение и роль в военном хозяйстве. Учитывая режим секретности, сделать это было непросто.
Но речь шла не только лишь об уничтожении промышленных и военных объектов, еще Трумэн в своей директиве NSC 20/1 от 18 августа 1948 года поставил перед составителями планов ядерной войны задачу – обеспечить уничтожение советской политической элиты, то есть в первую очередь Коммунистической партии и ее органов[76]. Это резко усложняло задачу, поскольку надо было выбрать поистине точечные цели – например, здание обкома. Перед этим их еще надо было найти, идентифицировать, нанести на карты. Все это требовало интенсивной разведывательной работы, и ЦРУ явно работало, не покладая рук, чтобы обеспечить планирование ядерной войны нужными сведениями.
Впрочем, перед советскими составителями планов ядерной войны стояли аналогичные задачи. Хотя мы почти ничего о них не знаем, тем не менее по аналогии можно вполне обоснованно предположить, что им также следовало в первую очередь составить список целей, наиболее важных и приоритетных. У СССР было преимущество – гораздо более сильная разведка, имевшая мощную сеть в США и других странах. Она проникла в Манхэттенский проект, что показывает ее возможности. Советской разведке выявить и выбрать цели в США, вероятно, было проще.
Итак, первый этап работы завершен. Карта Советского Союза заполнена отметками, составлены тома с описанием выбранных целей, их характеристикой и координатами. Следующий этап – выбор цели. В те времена, когда в американском арсенале бомб было мало, это превращалось в очень трудную задачу. Требовалось 30–50 атомными бомбами накрыть полторы-две сотни самых важных и приоритетных целей. Думается, что вокруг каждой конкретной цели в штабах шли длительные споры, настоящие сражения, на тему, стоит ли бомбить ту или иную цель. Советские люди шли с работы и укладывались спать, не подозревая, что в это же время за океаном, в штабах, офицеры жарко спорили, подожгут ли они этот город ядерным взрывом, или нет. В середине 1950-х годов, когда американский арсенал превысил 1750 бомб, с этим стало попроще, но выбор цели всегда был трудным делом и требовал тщательного обоснования.
На этом этапе составлялся тот самый план ядерной войны, который иногда просачивался в открытую печать. Это общая схема нанесения ядерных ударов. Часто мы знаем только количество целей и количество ядерных зарядов, иногда краткий список целей. Для самых ранних планов, которые уже давно потеряли свое значение, рассекречены даже карты.
Исходя из этой схемы штаб дальше планировал вылеты бомбардировщиков, определял авиабазы, пролагал маршруты пролета, распределял между базами самолеты, бомбы, горючее, составлял полетные задания. Это завершающий этап планирования ядерной войны в ту эпоху, когда единственным средством доставки были стратегические бомбардировщики. После его завершения было достаточно приказа, чтобы привести его в действие.
В планировании нанесения ядерного удара был момент, который, видимо, больше всего вызывал сомнения в рядах американских офицеров из Strategic Air Command, ответственных за составление планов атомной бомбардировки. Прежде чем назначить полетное задание, требовалось выбрать точку прицеливания, которая должна была стать ground zero или эпицентром ядерного взрыва. Для этого брался аэрофотоснимок цели, на листе целлулоида вычерчивались в соответствующем масштабе окружности зоны поражения, и начинался подбор точки. Прозрачный лист двигался по снимку, чтобы выбрать точку получше.
Выбор должен был отвечать двум критериям. Во-первых, в зону поражения, которая для плутониевой бомбы мощностью 20–30 килотонн составляла около 5 км в радиусе вообще и около 1 км зоны сильных разрушений, должно было попасть как можно больше ценных с военно-хозяйственной точки зрения объектов. Наиболее важные должны располагаться как можно ближе к эпицентру взрыва, чтобы гарантировать их уничтожение. Во-вторых, ground zero должен находиться рядом с каким-нибудь ориентиром, хорошо видимым для пилотов, по которому можно произвести прицеливание. В Хиросиме это было слияние рек, а в Нагасаки – перекресток широких улиц.
Должно быть, американские офицеры провели немало часов, двигая листок целлулоида с окружностями по аэрофотоснимкам советским городов. Исходя из данных по разрушениям в Хиросиме и Нагасаки, подсчитывалось, сколько объектов попадет в зону поражения, какой им ущерб может быть нанесен ядерным взрывом и насколько достигалась цель бомбардировки. Чем дальше, тем больше составители планов понимали, что атомная бомбардировка советских городов явно не достигает цели: слишком большие по площади советские города, слишком далеко отстоят друг от друга важные объекты.
Например, возьмем Челябинск. В 1950 году он представлял собой пятно застройки с севера на юг 18 км, с запада на восток – 16 км. Железная дорога, проходящая через город с севера на юг, делила его на две части. Промышленные предприятия в основном были сосредочены в восточной части, а также были предприятия на южной, северной и западной окраинах города. С воздуха Челябинск смотрелся как переплетение железных дорог, между которыми были предприятия и жилые кварталы.
Итак, что выбрать? Нужно помнить, что по данным Хиросимы, разрушение и тяжелое повреждение капитальных зданий обеспечивается в радиусе 800 метров. Если эпицентр выбрать в центре пятна застройки, над северной горловиной главной железнодорожной станции, то в зону поражения попадет в основном жилая застройка, а предприятия отделаются небольшими повреждениями, легко устраняемыми. Уничтожение станции будет компенсировано более интенсивным использованием других станций и обходных путей, которых было много вокруг города. И вообще, в Хиросиме железнодорожные пути были восстановлены на третий день после бомбардировки.
Этот вариант не годится. Другая версия, эпицентр в восточной части города, над промзоной. Один завод будет уничтожен, соседний рядом сильно поврежден, остальные останутся целыми, равно как и основная жилая застройка города. Вероятнее всего, разрушенный завод через пару месяцев будет восстановлен.
Третья версия – эпицентр над Челябинским тракторным заводом, который занимает северо-восточную часть города. Завод будет уничтожен, все остальные объекты города останутся неповрежденными. Потеря «Танкограда» – удар очень чувствительный, но не опрокидывающий, особенно с учетом возможности восстановления завода и использования других площадок для выпуска танков.