– Не беспокойтесь, девочка просто высший класс: и разговорчива, и общительна, на пианино играет, а уж в постели такое вытворяет… – Хусаинов мечтательно закатил глаза и выпятил нижнюю губу.
– В таком случае я ее беру, – принял решение Берш.
– Мы еще не обговорили один деликатный момент, – поспешно вставил сутенер.
Теперь уже Берш широко улыбнулся:
– Сколько ты хочешь?
– Ну, Жанне за работу, оператору на организацию съемки, аренда квартиры, аппаратура, ну и мне за хлопоты, – начал перечислять Хусаинов.
– Пять тысяч, – остановил его Берш.
– О! Вы всегда понимали тонкую душу работника искусства, Петр Вениаминович.
Берш знал, что в молодости Руслан Хусаинов учился в театральном институте и был исключен с третьего курса за неуспеваемость и аморальное поведение.
– Есть еще один, как ты говоришь, момент, – произнес Берш, пристально глядя в глаза своему агенту. – После того как Жанна отработает задание, ее необходимо устранить.
Довольная улыбка медленно исчезла с лица Хусаинова.
– Что значит устранить? – кое-как пролепетал он.
– Не строй из себя целку. Ты прекрасно понял, о чем я говорю, – медленно проговорил Берш. – Или ты думал, что я за просто так заплачу тебе пять тысяч? Твоя девка не стоит и половины этих денег.
– Петр Вениаминович, уверяю вас – Жанна будет молчать. Она никому не расскажет…
Однако все мольбы сутенера не задели руководителя службы безопасности «Промэкса».
– Уж не хочешь ли ты убедить меня, что привязался к своей девке? Я ведь тебя знаю. Через месяц она тебе надоест, и ты ее выгонишь, а себе найдешь другую соску.
Хусаинову не нашлось что возразить, и Берш решил окончательно добить его:
– Запомни, Руслан, ты занимаешься своим бизнесом, пока я тебе это позволяю. Поэтому не стоит злоупотреблять моим хорошим отношением. Если оно вдруг изменится, ты тут же окажешься на зоне, где сам превратишься в девку. Возможно, тебе даже дадут имя Жанна. – Берш вновь улыбнулся, но на этот раз его улыбка выглядела зловеще.
– Что вы, Петр Вениаминович, у меня и в мыслях не было злоупотреблять вашим доверием, – пролепетал Руслан, всей позой выражая покорность и подчинение.
– Вот и отлично. – Улыбка Берша в один миг стала приветливой и дружелюбной. – А теперь пригласи сюда подругу. Хватит ей плескаться, а я еще должен ее проинструктировать.
Девушка появилась из ванной комнаты в коротком махровом халате, накинутом прямо на голое тело. Мокрые волосы вновь были разбросаны по плечам. Она приветливо улыбнулась гостю и села напротив на низкий кожаный диванчик, подобрав под себя голые ноги. Берш невольно залюбовался. «Очень располагающая улыбка и ровные белые зубы, – уже как разведчик отметил он. – Такая должна понравиться господину Неверову». Симпатия оказалась взаимной. Жанне тоже понравился мужчина, явившийся в гости к ее любовнику. Его круглое добродушное лицо и слегка обозначившийся животик вызвали у девушки вполне искреннюю улыбку. В разговоре мужчина был остроумен, а его поручение показалось Жанне довольно простым, к тому же она поняла, что ей щедро заплатят.
Опыт работы в разведке научил Берша производить приятное впечатление на людей. В разговоре с Жанной сделать это оказалось совсем не трудно. Достаточно было лишь на время забыть, что после выполнения его задания девушке предстоит умереть.
Глава 43ВЕТРОВ: «РОКОВОЙ МАРШРУТ»
29.05, вторник, 12.00
Перед обедом я заехал в городское отделение внутренних дел, чтобы узнать результаты операции по розыску проживающих в Арзамасе-29 посторонних лиц. О том, что начавшийся со вчерашнего утра розыск пока результатов не дал, можно было догадаться и без визита. Иначе местные менты уже поспешили бы отчитаться о своих успехах. Но помимо результатов меня интересовал и ход проводимых поисков, поэтому я решил навестить моего друга майора Лисицына. Начальника отдела уголовного розыска я встретил в комнате дежурного по отделению. С первого взгляда на него стало понятно, что что-то случилось. Майор был мрачен и беспрестанно кусал свою нижнюю губу. Заметив меня, Лисицын так взглянул своими налившимися кровью глазами, что мне даже стало немного не по себе. Все сделалось ясно, когда майор заговорил:
– Эти сволочи убили моего парня – Игоря Митрохина. Совсем еще мальчишка, меньше года у меня прослужил…
Лисицын собирался еще что-то сказать, но я перебил его:
– Как это случилось?
Возможно, моя поспешность выглядела невежливо по отношению к памяти погибшего парня, но прежде всего требовалось разыскать его убийц. Лисицын, по-моему, со мной согласился, так как не стал больше предаваться воспоминаниям, а лаконично ответил:
– Труп обнаружили сегодня утром в одном из городских скверов. На теле единственная колотая рана в грудь, из-под ребер в сердце, – уточнил он и большим пальцем правой руки показал, как был нанесен удар.
– А что твой парень делал в том сквере? – поинтересовался я.
Вчера я присутствовал во время распределения районов между оперативниками, однако не помню, чтобы кому-то из них достался городской сквер.
– Ничего не делал, – ответил Лисицын. – Убийцы подбросили в сквер его труп. А убили они Игоря где-то в другом месте. У него рана толщиной в палец и сердце разрезано почти пополам, а кровь только на одежде. Эх! Добраться бы мне до убийцы, я бы его по стенке размазал! Я бы его самого заставил кровью умыться! Этот гад порезался, когда наносил удар. Наши эксперты обнаружили на одежде Митрохина следы чужой крови. Так что проблем с доказательствами не будет. Мне бы только добраться до него, – еще раз повторил Лисицын.
Вместе с выплеснутыми эмоциями начальник уголовного розыска сообщил весьма подозрительный на первый взгляд факт, который по крайней мере требовал уточнения.
– Рана толщиной в палец? – недоверчиво переспросил я. – Чем же его убили?
Лисицын пожал плечами:
– Возможно, долотом или стамеской. Во всяком случае, так считает эксперт.
– Значит, убийство заранее не планировалось, – сделал вывод я. – Твой опер что-то обнаружил! И это что-то стоило ему жизни! Убийца ударил тем, что оказалось у него под рукой. Долото или стамеска – такие инструменты люди в своих квартирах обычно не хранят, – продолжая рассуждать вслух, сказал я.
– Отчего же, хранят, – возразил майор. – Я, например, храню.
– А где? Какой район осматривал твой парень? – боясь упустить мысль, поспешил спросить я.
– Да, тихое место – одни жилые кварталы!
– Надо немедленно отправить в этот район всех свободных оперативников! Пусть они еще раз обойдут квартиры! Когда мы узнаем маршрут, по которому шел твой опер, то найдем и место, где его убили!
– Да я что, не понимаю! – взорвался Лисицын. – Только где мне свободных людей взять?! У меня отдел – не чета вашим московским! Отправил туда четырех человек. Сейчас жду результатов.
– Так поехали и мы тоже! – предложил я начальнику городской криминальной милиции. – Шесть человек – все же не четверо! Вшестером быстрее управимся!
– А если ребята будут звонить? – возразил мне Лисицын.
– Пусть перезванивают мне на мобильник, – нашелся я.
Испорченную трубку мне уже на следующий день починили в одной из городских радиомастерских. Там всего-то оторвалась пара контактов. Я оставил дежурному по отделению номер своего мобильного телефона, и мы вместе с майором Лисициным отправились в район, где накануне осматривал свою территорию лейтенант Митрохин.
Чтобы восстановить вчерашний маршрут лейтенанта, у нас ушло около трех часов. Если бы не наша с Лисицыным помощь, оперативники справились бы с задачей лишь к концу дня. Как нам сообщили хозяева квартиры, которую Митрохин посетил последней, лейтенант ушел от них около шести часов вечера.
– У него оставался еще час или, по крайней мере, еще минут сорок, – заметил Лисицын, когда мы вместе с ним вышли во двор. – Попробуй теперь узнай, куда он в это время зашел.
– А куда бы пошел ты, если бы у тебя еще оставалось время, а свою территорию ты уже осмотрел? – поинтересовался я у него.
– Черт его знает, – ответил Лисицын. – Пошел бы по тем квартирам, где в первый раз не застал хозяев, – не очень уверенно предположил он.
– Не в квартире его убили! – вернулся я к начатому еще в отделении разговору. – Смотри, нестандартное оружие – раз! Два – это характер нанесенного ранения. Снизу вверх, значит, убийца стоял очень близко к жертве. Почему твой опер подпустил вплотную к себе незнакомого человека? Да потому, что там было тесно! – ответил я на собственный вопрос. – Например, они могли встретиться в гараже и оказались зажаты между стеной гаража и машиной!
– Да нет здесь никаких гаражей! Посмотри сам! – Лисицын даже обвел вокруг себя рукой.
Подчиняясь требованию милицейского майора, я оглянулся по сторонам. Оказалось, что за разговорами я и не заметил, как мы вышли из двора на улицу, где действительно не было никаких гаражей. И еще я заметил, что рука Лисицына, не закончив движения, повисла в воздухе. Взглянув в указанном майором направлении, я увидел невзрачный табачный киоск, одиноко стоящий посреди улицы.
– Чем не гараж? – произнес майор, и мы с ним, как по команде, ринулись к киоску.
Увы, киоск оказался закрыт. Окошечко изнутри было прикрыто куском фанеры, а расположенная с противоположной стороны дверь заперта на массивный висячий замок. Лисицын свистнул проходящему мимо пацану:
– Давно эта палатка здесь стоит?
– Не-а, – прищурив один глаз, ответил пацан. – С неделю.
– А чего закрыта? – Лисицын хлопнул ладонью по забранному фанерой окошечку.
– Так у них все равно покупателей не было. Они ж во-он какие цены задрали, – многозначительно ответил пацан и поднял голову к небу.
– А кто торговал, знаешь? – задал майор новый вопрос.
Что и говорить, со свидетелем нам повезло. Если, конечно, паренек ничего не сочинял, а рассказывал все, как было. Пацан как раз почесал за ухом и ответил: