– А Раиса ваша жена? – уже на «вы» спросил Лунев.
– И мне хотелось бы знать, как вас всех объединяет репродукционный центр «ЭКО-будущее».
Рем и хотел, но не смог сдержать усмешку, которая могла показаться маме обидной. Если она действительно собиралась зачать ребенка. Но это вряд ли.
– Пойдем, я тебе все объясню! – сказала она и набрала в легкие воздуха, как будто собиралась погрузиться в воду на несколько минут.
– Хорошо, мы поговорим с Евгенией Васильевной наедине? – Рем глянул на Луневу с нарастающим чувством неловкости.
Фактически она стала свидетелем семейного – нет, не скандала, скорее недопонимания.
– Не надо наедине, – всполошился Лунев.
– Паша, не надо!.. – тихо сказала Евгения, глядя на Рема с затаенным интересом. – У молодого человека есть вопросы, я могу ответить на них.
– Ну хорошо, – сдался Лунев.
– Я тебя жду!
Мама выразительно смотрела на Рема. И хотела бы сказать, чтобы он не уезжал, но и требовать на глазах у соседей не могла.
– Скоро буду!
И Лунев ушел, и мама с Матвеем скрылись за воротами. Даже Бабков и тот исчез в машине.
– Что вы хотели узнать?
Холод на улице, но Евгения не торопилась спрятаться в тепле домашнего очага. И глядя на Рема, сдержанно улыбалась, давая понять, что готова отвечать на его вопросы сколь угодно долго.
– Неловкая ситуация, – начал он. – Я к вам, тут мама, как будто я маленький мальчик.
– Ваша мама, – кивнула Евгения. – Вы наш сосед, может, перейдем на «ты»?
– Но ситуация все равно неловкая. Такая же неловкая, какая могла случиться у медицинского центра. Ваш бывший муж набросился на вас, Раиса встала между вами, уговорила Бутова не буянить. Было такое?
– Было.
– Раиса случайно оказалась возле вас. Или она была с моей мамой?
– Она была с твоей мамой. Я случайно встретила их, мы разговорились, появился Тимофей… Да, это была неловкая ситуация… Он ведь мог меня тогда убить, Раиса фактически взяла огонь на себя.
– Но тогда он ее не убил.
– Он убил ее на следующий день. Пришел за мной, а встретил ее.
– Больше у меня вопросов нет.
– Очень хорошо, – сказала Евгения тоном, каким выражают сожаление.
Она ушла, на прощание загадочно глянув на Рема. Из машины вышел Бабков.
– Ты со мной или останешься? – спросил Рем, кивком указав на дом, где ждала его мама.
А не зайти он не мог, слишком уж много вопросов.
– Может, в другой раз?
Бабков с понимающим видом смотрел на него. Сложные у них с мамой отношения, об этом мог догадаться не только опер.
– Я ненадолго.
Матвей открыл Рему калитку, с наигранным сочувствием глядя на него. Знал, что непростое это дело – требовать от матери объяснений. Но именно за этим Рем и шел.
Мама вышла ему навстречу, взяла под руку и повела к дому.
– Знаю, что ты хочешь у меня спросить. Да, это была моя идея оплатить лечение твоей Раисы.
– Оплатить лечение? А как же государственная программа?
– По твоей государственной программе только кошки могут рожать, – усмехнулась мама.
Они поднялись по ступенькам на широкое крыльцо, прошли под портиком с двумя колоннами.
– Ну, я бы так не сказал…
– А Раисе почти сорок, ей уже поздно ждать, что ты там надвое сказал… И вообще…
Просторная прихожая, богатый холл, лестница, отделанная мрамором и красным деревом. Ну да, мама могла оплатить самое дорогое лечение.
– Что вообще?
– Я хотела, чтобы у вас с Раисой был ребенок!
– Да ну!
– Чтобы ты прочувствовал, каково это – быть отцом или матерью. И каково это – знать, что ребенок тебя ненавидит!
Рем и хотел спросить, каково ребенку, которого бросила мать, но перед глазами встала Раиса, она качала головой, призывая к спокойствию. Мама действительно бросила его, но в далеком-далеком прошлом. Она давно уже раскаялась… Рем мог в это не верить, но собак на маму спускать совсем не обязательно.
– И в клинику вы ездили вместе?
– Вместе.
Мама провела Рема на кухню, махнув кому-то рукой. Возможно, Матвея прогнала, чтобы под ногами не мешался.
– Скажи еще, что Раиса жила здесь.
– Нет, она не хотела стеснять меня, я оплачивала хороший номер в гостинице.
– А мне никто ничего не говорил!
– Ты прекрасно знаешь, почему никто ничего не говорил! – с укором сказала мама.
Рем вспомнил свой вчерашний разговор с Фокиным. Доктор всего лишь поговорил с ним и понял, с кем имеет дело. Синдром брошенного ребенка, неуравновешенность психики, приступы неконтролируемой агрессии, асоциальное поведение – все это имело место в прошлом. Кое-что сохранилось в настоящем, и, как это ни странно, без Раисы сейчас ему было легче сдерживать приступы бешенства, чем с ней раньше. Он же не мог наорать на фантом, который призывал его к спокойствию. А на живую Раису мог запросто наброситься с упреками, особенно если дело касалось мамы… Да, он действительно иногда вел себя как законченный псих. Но руку на Раису никогда не поднимал. И убить ее не смог бы даже в порыве бешенства. В этом и состояло его отличие от Бутова. В этом и состояло отличие человека от нелюдя…
– А почему после того, как Раиса погибла, ты не сказала мне, что помогала ей? – спросил Рем. – Ты же знала, зачем я приехал в Москву.
– И знаю, с чьей ты здесь помощью. И знала, что ты узнаешь о наших отношениях. И узнал, и что?
– Ну ты же не виновата в ее смерти?
– Если виновата, то косвенно… Если бы я знала, чем закончится эта наша встреча с женой Лунева.
Мама сама приготовила два кофе, одну чашку поставила перед Ремом, которая тихонечко с глухим звоном стукнула о такое же фарфоровое блюдце.
– Женя была одна, без мужа? И даже без телохранителя?
– С телохранителем. А что?
– Ничего, просто я слышал, что Бутов подкатывал к своей жене и был за это бит.
Рем сделал глоток, чтобы промочить пересохшее горло, кофемашина у мамы дорогая, капучино просто прелесть.
– Не знаю, не слышала.
– Лунев должен был вступиться за жену и в этот раз.
– Он вступился, но немного опоздал, Раиса увела этого психа… Ты знаешь, у нее сильная энергетика, она умеет… умела успокаивать людей… Знаешь, пока она была с тобой, я была за тебя спокойна… Нет, я считала, что Раиса тебе не пара, ты такой молодой, а она… Но поверь, я не желала ей зла!
– Ты, может, и не желала.
Рем заставил себя переключиться на Лунева. Возможно, накануне рокового для него дня Бутов перешел черту в отношении своей бывшей жены и этим подписал себе приговор. Но, опять же возможно, Женя не смогла бы простить Луневу смерть Бутова, поэтому тот пошел на хитрость. Натравил Бутова на Раису. Логика проста, Бутов убивает и до конца своих дней отправляется на принудительное лечение… Но в то же время Лунев мог упечь Бутова в психушку и без всяких страшных вариаций, это уже обсуждалось.
– А кто мог желать? – спросила мама. И ей было все равно, кто мог убить Раису, лишь бы самой оказаться вне подозрений.
– Не знаю.
Рем понимал, что уже пора угомониться. И Бабков намекал, что он ищет черную кошку в темной комнате, и доктор Фокин наводил на ту же мысль, и распечатка телефонных звонков Бутова. В день и накануне убийства Бутову звонила только мать. Он звонил, но только Жене – безответно и на ее старый телефон. Нового номера мобильника он не знал, а на старый звонил с параноидальной настойчивостью психа.
– А я знаю. Бутов желал ей смерти. В какой-то момент. И не отдавая себе отчета! – Мама покрутила пальцем у виска. – Поверь, твоя Раиса стала жертвой несчастного случая. – Ее убил неуправляемый псих!
– Или все-таки управляемый?
– Если ты думаешь, что это я управляла Бутовым…
Мама не договорила, обреченно махнула рукой, подошла к бару, открыла створку, повела плечом, собираясь взять с полки бутылку, но резко передумала. Она же мать, как можно подавать сыну дурной пример?
И так вдруг Рему стало ее жаль. Мужа нет, мама умерла, сын без конца мотает нервы и душу, даже опереться не на кого. А Матвей не вариант. При всем своем желании он никогда не станет родной душой.
– Не думаю я, не думаю.
Рем всего лишь взял ее за плечи, но мама закрыла глаза с такой радостью на лице, как будто оказалась в крепких сыновьих объятиях.
– И не надо думать… Нужно просто жить… Вернуться домой и жить… Или хотя бы учиться жить. Без Раисы.
– Мой дом в Пензе.
– Думаешь, я не могу вернуться в Пензу? – Мама открыла глаза и повернулась к нему, плечом толкнув его в грудь. – Очень даже могу!
– Но! – усмехнулся он.
– Что «но»? – не поняла она.
– Ты не сказала, при каком условии вернешься в Пензу.
– Никаких условий! Я могу вернуться в Пензу прямо сейчас. Если ты поедешь со мной… Да, ты прав, условия все-таки есть. – Она улыбнулась со всей нежностью, на которую только была способна.
– Но я не могу вернуться, – качнул головой Рем. – У меня здесь дело!
– Все-таки Бутовым кто-то управлял? – полным сарказма голосом спросила мама.
– У меня интуиция! – не сдавался он.
– Хорошо, пусть будет интуиция. Но давай ты больше не будешь обвинять меня в том, чего я не совершала!
– Я не обвиняю.
– Ну тогда останься со мной. Завтра воскресенье, выходной, мы бы могли с тобой сходить в цирк… Мы никогда не ходили с тобой в цирк, – вздохнула мама и так жалобно посмотрела на Рема, как будто это он никуда ее не водил.
В сущности, так оно и было. Мама могла забрать его к себе уже давно, и они обязательно сходили бы в цирк, не откажись он от ее милости. И в цирк, и в театр, и куда угодно…
– Со мной напарник, – сказал Рем.
– Матвей отвезет его домой. Или пусть остается с нами.
– Давай как-нибудь в другой раз! – мотнул он головой, чувствуя, что может растаять от телячьих нежностей мамы.
А ведь подозрения на ее счет вовсе не развеялись, напротив, они только усилились. Оказывается, мама поддерживала отношения с Раисой. И скрывала это от Рема. И как он ей после этого мог верить?