И еще бабушка предала Рема: мама позвала ее к себе, и она уехала, бросив все, в том числе и внука. Не звала, не звала, а как овдовела, так любовь вдруг проснулась и к сыну, и к матери. Но Рем не уехал. Хотя бы потому, что мама и слышать ничего не хотела о женщине, с которой он жил. А Раису мама в Москву звать и не собиралась. И все потому, что Раиса старше Рема на десять лет. И все потому, что она заменила ему мать…
Раису похоронили в Пензе, а бабушка лежит здесь, в Москве, на Кунцевском кладбище. Не пошла Москва ей на пользу, и лучшая в стране медицина не помогла. Второй год Рем без одной мамы и первый – без другой. А на кладбище приехал с третьей. И эта мама не собиралась умирать, хотя и думала о смерти.
– Памятник скромный пока поставила… – вроде как оправдываясь, сказала она.
Памятник гранитный, с гравировкой портрета и эпитафией: «За все спасибо».
Может, и не самый большой памятник, но Рему год без еды работать, чтобы такой поставить. А еще кованая беседка с крышей, очень удобно: дождь идет, ни на кого не капает, даже на телохранителя, который стоит в сторонке, оглядываясь для вида. Не угрожает маме никакая опасность, он это знает, поэтому не чувствуется в нем напряжения.
– Как умрем, так на всех и поставим, – притворно вздохнула она.
Рем косо глянул на нее. Участок за оградкой большой, на троих как минимум хватит. И еще он понял, кого мама имела в виду, – и сама лечь здесь собиралась, и Рема с собой прихватить.
– Торопиться не будем, – поспешила добавить она.
Но Рем цокнул языком. С ней-то понятно, рядом с покойным мужем места нет, там первая жена лежит, для детей место припасено. Ну так и Рем себе место определил. Служба у него опасная, и ножом его били, и стреляли в него, один раз с того света еле вытащили, спасибо Раисе, сидела, держала его за руку, не позволила перейти последнюю черту. Раисы больше нет, но пытаться убить его будут и дальше, так что зарекаться просто смешно. И если вдруг что случится, похоронить его должны рядом с Раисой, других вариантов не существует. Но с мамой об этом лучше не говорить, она ведь может воспользоваться его беспомощностью и сделать по-своему. Тьфу-тьфу-тьфу! И ведь воспользуется. Тьфу-тьфу…
– Что я не так сказала?
– Там все равно, где ты будешь здесь. – Рем повел головой по сторонам, посмотрел вверх, указал взглядом под ноги.
Хорошо там или нет, но уж всяко лучше, чем здесь. Если не за кого держаться. А Рем здесь совсем один. Мама не в счет, может, он ей и нужен, но без него она точно не пропадет. Она уже сейчас готова похоронить сына, даже место присмотрела.
– Не надо все равно! – мотнула она головой. – Надо жить!.. Не хочешь со мной работать, не надо. Место у тебя спокойное, будешь тихо-мирно служить.
– Какое место? – повел бровью Рем.
Пока что он поступал в распоряжение Главного управления МВД по городу Москве, конкретное место службы еще не определено. Или уже?.. Мама и в паспортный стол могла устроить. У нее все получается, за что ни возьмется. В молодости, правда, слегка не задалось, сын случайно все планы спутал, но ничего, она исправила ошибку. И замуж вышла, и овдовела вовремя, и торговый центр в наследство получила. Интернет-торговлю сама уже, без мужа осваивала, и ведь получилось… Рему бы поучиться у матери, но коммерция его не интересует. Ему в этой жизни интересно только одно, этим он и будет заниматься, и в принципе все равно, будет его поддерживать мама или нет. И на Камчатке преступность водится, отправят туда, воспримет как должное, там и уйдет в работу с головой.
– Мне сказали, спокойное!.. Какой-то новый отдел, поднимают и расследуют старые дела, бегать с пистолетом, сказали, не придется… Или лучше все-таки ко мне? – спросила мама, хотя знала ответ.
– Ты знаешь, какие у меня планы, – качнул головой Рем.
– Видишь, мама, какой у тебя упрямый внук! – на выдохе произнесла она, обращаясь к бабушке.
– Даже хуже.
Рем хорошо помнил, как сходил с ума назло матери, доставляя бабушке массу хлопот. В шестнадцать лет как с цепи сорвался, связался с плохой компанией, иной раз волосы дыбом становятся, как вспомнишь, что творил. За самый край цеплялся, когда в его жизни появилась Раиса, она и обогрела, и за ум заставила взяться. Из армии дождалась. Рем вернулся, два года ходил, озирался, не всплывут ли старые грехи, но все обошлось. И в полицию взяли, сначала в патрульно-постовую, потом в уголовный розыск, младшего лейтенанта присвоили, когда в юридический на заочный поступил. Раиса умела уговаривать, да он и не сопротивлялся, потому что очень ее уважал. И хорошо жили, душа в душу…
– Но все будет хорошо, я обещаю! – пафосно сказала мама.
Она взяла Рема под руку, и так захотелось оттолкнуть ее. Он даже сам не понял почему. Как будто бес какой-то дергал его за ниточки. Никогда Рем не простит свою мать, но ему известно, что такое хорошо и плохо. Жаль, что жизнь его этому научила, а не родители.
– Тебе пора, – сквозь зубы сказал он.
– Ты же не будешь здесь ночевать?
Рем глянул на железную скамейку, дождь капал с крыши на перила оградки, брызги разлетались, сиденье мокрое. Да и холодно уже, начало ноября, сегодня дождь, завтра пойдет снег. И все-таки Рем смог бы переночевать здесь, если понадобится. Неприхотливый он и в мире неудобств, от которого открестилась мама, чувствует себя очень даже комфортно. Но спать он сегодня будет в гостинице. И адрес у него есть, и койка в двухместном номере забронирована, всего три тысячи рублей в сутки. Большие деньги для семейного человека, но Рем с недавних пор холостяк, ему много не нужно. Денежное довольствие с надбавками плюс квартиру в Пензе сдавать будет, если здесь нормально устроится, да он практически богач.
– За меня не переживай.
– Кто-то же должен за тебя переживать!
– Раньше надо было.
Мама ничего не сказала, только обиженно поджала губы. И ушла. В дождь. В комфорт своего роскошного дома где-то на Рублевке, там светло, тепло и сухо, там ей хорошо и уютно, но там нет и не было места для Раисы, а значит, и Рему туда и не нужно. Да он в общем-то и не рвался.
Глава 2
Ветер с размаха швырял в стекло замороженные капли дождя, ледяной рукой дергал за подоконник, от окна дуло – тюль вздымался, как грудь человека, жадно хватающего ртом воздух. Ночь за окном, холод, непогода. И неизвестность. А в душе тоска. Плохо без Раисы, никто слова доброго не скажет, не прижмет голову к пышной груди, теплыми ласковыми пальцами снимая тяготы прошедшего дня. Завтра утром Рем проснется в полном одиночестве, злой, невыспавшийся, попробует представить, что Раиса на смене, но здесь, в Москве, это точно не сработает. Здесь Раиса не работала, здесь ее убили, здесь она умерла. Рем побывал сегодня на месте, где все произошло, почувствовал ее боль и страх. Жизнь подарила ей надежду, и вдруг удар в спину под ребро. Она даже не увидела своего убийцу, просто поняла, что все. И умерла. Кому-то на радость…
К родным Бутова Рем не ходил, без удостоверения к матери убийцы лучше не соваться, но у него все впереди. След заказчика уже остыл, но не исчез. Потихоньку, не спеша Рем возьмет его и выйдет на главного злодея, если он существует.
– Внимание! Пожарная тревога! Всем срочно покинуть помещение!
Женский голос в динамиках звучал по-будничному устало, не чувствовалось в нем тревоги, а со скуки захотелось вдруг чего-нибудь остренького. Совсем не обязательно сгорать заживо, а от огня побегать неплохо бы. А может, повезет спасти кого-нибудь. Рем не чувствовал в себе призвания помогать людям, просто по долгу службы обязан, а свою работу он уважает. Раиса научила любить и уважать все, чем занимаешься по жизни.
– Как думаешь, горим? – не отрывая глаз от смартфона, спросил сосед по комнате, невзрачный мужчина средних лет. – Или шутки шутят?
Он лежал на кровати, левая рука на груди, правая между бедром и стеной, в ней смартфон, от которого к уху тянулся провод. Рем даже не знал, ролики сосед смотрит или тексты читает, возможно, и то и другое, палец время от времени скользил по дисплею. Иногда мужчина улыбался, как будто увидел что-то веселое. Чем бы ни тешился, лишь бы водку пить не звал.
– Узнаем.
Поднимаясь с кровати, сосед продолжал смотреть в телефон, но экран погас, когда он сел. Как будто нарочно отключил, чтобы Рем ничего не увидел.
Мужчина вроде бы одет по-домашнему, черный спортивный костюм на нем: брюки, толстовка с капюшоном. В номере тепло, а куртка не летняя. Обратил Рем внимание, как мужчина обувался. Достал из кармана маленькую ложку, надел кроссовки, не расшнуровывая их. Обулся, сунул ложку в один карман толстовки, телефон – в другой, наушник не снял, в нем и вышел в коридор. Мало кто из постояльцев принимал тревогу всерьез, но люди все же выходили из номеров, медленно, как зомби, шли к лестнице.
– Точно, ложная тревога, – сказал сосед.
И уже на лестнице предложил выйти на улицу покурить. Похлопав себя по карманам, нахмурился:
– Сигареты забыл!
Хлопнул по карману и Рем.
– У меня есть!
– Ну нет, я только свои!.. Ты иди, я сейчас!
Курить в гостинице запрещалось везде, даже на балконе, если приспичило, спускайся на первый этаж, комната там небольшая, но вентиляция серьезная. Трое стоят курят, дым от сигарет отрывается медленно, затем движение его ускоряется, и он быстро втягивается в отверстия под потолком.
Рем выкурил сигарету, а сосед так и не появился, он вернулся в номер, его там нет, видно, во двор вышел покурить, там тоже курилка. Через полчаса появился расстроенный, уныло глянул на Рема, лег на кровать, включил смартфон. А волосы сухие, хотя на улице дождь.
Рем не знал, как зовут соседа, откуда и зачем он в Москве. Мужчина почти не реагировал на него, когда он располагался в номере, лежал на кровати да пялился в свой смартфон. Слегка оживился, увидев китель с лейтенантскими погонами, когда Рем вытаскивал из сумки, спросил, как давно он служит, на этом все. Рем отгладил форму, повесил на плечики в шк