– Сразу не звонил, недели через три позвонил, я же вам говорила… Я вам говорю, а вы не слышите! – поднялась в атаку Макарьева. – Все, с меня хватит! – Она решительно рассекла ладонью воздух.
– Вам не интересно знать, кто убил вашу подругу?
– Не надо меня брать за живое!
Еще совсем недавно Макарьева смотрела на Рема с высоты своего положения, с невозмутимостью особы королевских кровей, а сейчас голос ее дрожал. И в глазах смесь тревоги и пугливого восхищения. Определенно, Рем произвел на нее впечатление своей настойчивостью. Неприятное, но впечатление.
– Я не имею никого отношения к гибели Раисы!
– А Фокин?
– Не знаю… А давай ты придешь ко мне завтра!..
Вероника подошла к Рему, одной руку взяла за пальцы, а другую положила на плечо, как будто собиралась взять его на прием. Но прикосновения мягкие, даже нежные. И если она брала Рема на прием, то исключительно на психологический. Довольно успешно. Он ощутил, как спадает в нем волна гнева, близкого к праведному.
– Завтра вечером, – уточнила она. – И я постараюсь ответить на все твои вопросы. Просто сейчас мне нужно ехать… важная встреча.
Вероника не сказала, на какие вопросы она могла бы ответить, но ему снова стало жарко и захотелось пошире расстегнуть воротник поло.
– Мне тоже пора, но сначала один вопрос. Это правда, что лечение Раисы финансировала мама?
Рем не торопился вызывать маму на серьезный разговор. Планируемый визит в офис она перенесла на завтра, ехать с ней не пришлось, и он отправился к Макарьевой, а сейчас спешил на Тверскую для встречи с Фокиным. С мамой он поговорит вечером. Получит пищу для ума и поговорит.
– Я тебе скажу, а ты завтра не подъедешь… А мне так интересно поговорить с тобой о Раисе. – Вероника потеребила пальцами его верхнюю пуговицу, внешней стороной ладони слегка задев подбородок.
Взглядом она при этом лезла к нему в душу тепло, нежно. Рем едва не захмелел от прикосновения рук и проникновения взгляда.
– Узнать, как вы жили… Она же старше тебя.
– Ненамного.
– Ну да… Ладно, все, до завтра!
Взгляд у Вероники стал ледяным, и она снова превратилась в Снежную королеву. Проводила Рема и, закрывая за ним дверь, мягко улыбнулась.
Рем спешил. Макарьева могла позвонить Фокину, поделиться с ним информацией и соображениями, хотелось бы ее опередить. Он выскочил на внутреннюю сторону Садового кольца и застрял в пробке.
Рем торопился, но, подъехав к зданию на Тверской, первым делом отыскал автомобиль Фокина. «Тойота-Тундра» – один из самых больших внедорожников в мире. Все по фэншую, маленькие люди любят большие машины. Фокин хоть и психиатр, но в голове у него пунктик. А у Рема в руке маячок, который он и прикрепил к машине.
Фокин уже закончил работу, когда Рем наконец-то прибыл в отдел. Судя по вежливой улыбке на губах Ольги, которая сопровождала психиатра к выходу, сеанс гипноза не удался.
– Возможно, лицо насильника находилось слишком близко, Оксана не смогла его разглядеть, – уныло оправдывался доктор. – Но что-то она определенно видела!
– О, Рем! – обрадовалась Ольга.
И обрадовалась она не столько Рему, сколько возможности избавиться от Фокина. Доктор явно тяготил ее, она спала и видела, как бы поскорее выпроводить его на улицу. Несимпатичный он мужчина, не притягивал к себе женщин. Если только гипнозом…
– Не получилось? – спросил Рем.
Фокин развел руками, с сожалением глядя на него. В глазах легкая тревога, но связанная скорее с вчерашним днем. Похоже, Рем действительно застал его на чем-то непотребном. Хотелось бы знать, на чем именно. И еще важно, звонила ему сегодня Макарьева или нет. Похоже, что нет.
– Увы!
– Не хватило глубины проникновения? – съязвил Рем, вспомнив, из-за чего Раиса не могла иметь детей. Вернее, из-за кого. Так вдруг зачесались кулаки.
– Вы это о чем? – насторожился Фокин.
Взгляд его вдруг стал пронзительным, сконцентрированным на нем, словно он хотел проникнуть в его разум. Или даже уже проник. Рем вдруг вспомнил, как давно в детстве он сидел на маленькой холодной кухне, горели все конфорки газовой плиты. Газ сгорал не весь, Рем его не чувствовал, но медленно засыпал. Спохватился он в самый последний момент перед тем, как заснуть. Навсегда. И сейчас он в самый последний момент понял, что его пытаются загипнотизировать. Или даже уже ввели в состояние гипноза.
В самый последний момент мозг поднял тревогу, аварийный сигнал поступил в руку, минуя координационный центр в голове. Когда Рем полностью пришел в себя, Фокин уже сидел на полу, потирая отбитую челюсть. Но почему-то смотрел на него без особого удивления. Как будто знал, за что ему прилетело.
– Рем, ты чего? – Бурмистрова ошалело хватала ртом воздух.
– Мне кажется, вы не того человека к Оксане подпустили, – сказал Рем, стараясь не смотреть на Фокина, который уже поднимался с пола.
Нельзя смотреть на него, нельзя впускать в сознание змею. С головы Медузы Горгоны змею. Впустишь в себя – окаменеешь.
– С тобой все нормально?
– Оксана одного насильника вспомнить не может, а вы к ней другого насильника подпустили!
– Кто насильник? – не понимала Ольга.
– Вот насильник! Передо мной! – надвигаясь на Фокина, Рем все-таки рискнул посмотреть ему в глаза.
О чем тут же пожалел. Хотя и не сильно. Загипнотизировать его Фокин не успел, зато смог провести удар. Замахнулся коротко, но ударил мощно. Увернуться Рем не успел, смог всего лишь повернуть лицо так, что кулак прошел вскользь, раздирая щеку. Было больно, в ушах зазвенело, но на ногах Рем удержался. И даже замахнулся, чтобы ударить в ответ. Фокин пугливо отскочил от него, едва не сбив с ног Бурмистрову.
– Рем! – истерично вскрикнула Ольга.
– Что Рем? Знаешь, как эта сволочь насилует таких, как ты? Заманивает их на квартиру, как заманил мою жену! Заманивает и гипнотизирует! А потом заставляет их делать аборт!
– Я не заставлял! – мотнул головой растерянный Фокин.
– То есть Раису ты изнасиловал, а аборт делать не заставлял?
– И не насиловал!
Из кабинета к ним в коридор вышел Марфин, с ним незнакомая женщина, видимо, та самая Оксана, о которой только что шла речь.
– Титов, что здесь такое происходит? – Марфин старательно хмурил брови.
– А профессор наш облажался! С Чижиным не облажался! Потому что Чижин мужчина. А с женщинами Фокин работать не может! Лезет к ним в сознание, а залезает под юбку. Своими грязными мыслями!
– Товарищ полковник, у пациента нервный срыв! – Фокин так убедительно смотрел на Марфина, что снова захотелось ему врезать, и уже осознанно.
Но именно поэтому Рем и сдержался. Он же не псих и тем более не пациент этого маньяка.
– У вашего пациента? – От подлого восторга Марфин, казалось, вытянулся вверх минимум сантиметров на пять, не поднимаясь при этом на носки.
– Пожалуйста, не вызывайте наряд! – Фокин приложил руки к груди в приступе фальшивого милосердия. – Я сам успокою Титова!
– Ну хорошо! – Марфин расправил плечи, как это делает зритель в зале кино- или просто театра. Садится в кресле, расправляет плечи, настраиваясь на зрелище. И Марфин готовился узнать, чем закончится это представление. Хотел сложить руки на груди, но не рискнул: вдруг Рем прыгнет на него, как тогда отразить нападение? Хорошо, боевую стойку не принял.
– Я уже успокоился! – расправил плечи и Рем.
Он тоже умеет владеть собой и об актерском ремесле имеет определенное представление.
– И прошу прощения у доктора Фокина. Был не прав, погорячился. Основания у меня для возмущения есть, но закон есть закон. Еще раз извините меня, Станислав Борисович!
– Ну вот видите. – Фокин жалко глянул на Марфина.
Рыл яму для Рема, но сам в ней оказался. Изображая из себя мудрого и справедливого доктора, попал в положение, из которого он уже не мог угрожать жалобой прокурору и в прочие инстанции. Нельзя жалобно лить слезы с высоты величия мудрого наставника, студенты и их родители не поймут.
– Жалобу писать будете?
Даже Марфин понял, что Фокин жаловаться не будет. И не удивился, услышав «нет».
– Позвоните мне, Станислав Борисович!.. Титов, за мной!
Зато удивился Фокин.
– Я могу идти? – спрашивал он у Марфина, но мельком глянул на Рема.
– Вам же русским языком сказано, завтра позвоните. После того, как напишете объяснение. Или даже чистосердечное признание! – нехотя проговорил Рем, всем видом давая понять, что полностью контролирует ситуацию. А главное, самого себя.
– Мне не в чем признаваться!
– Тогда объяснение. Как вы натравили своего пациента на мою жену.
– Титов! – Марфин шумно открыл дверь своего кабинета.
Но стоящая рядом Бурмистрова тронула его за локоть. Не нужно торопиться, взглядом сказала она. Вдруг Фокин преступник, а Марфин его отпускает. Чтобы поскорее наказать оперативника, который раскрыл очередное преступление, сданное в архив.
– Я не натравливал Бутова на вашу жену! – мотнул головой Фокин.
– Вы бегали за Раисой в институте, она вас отвергла, уехала в Пензу. Спустя годы вернулась в Москву, обратилась в клинику, которой руководит ваша бывшая жена.
– Мы не были расписаны с Вероникой!
– Но клиникой она руководит! – отрезал Рем. – Раиса обращается к ней, вы узнаете об этом, подсылаете к ней своего пациента, человека, который не отдает отчет в своих действиях. Но который вполне управляем вами.
– Титов! – Марфин едва не топнул ногой.
– Товарищ полковник! – Бурмистрова снова тронула начальника за локоть.
Рем усмехнулся, глянув на своего бестолкового начальника. Теперь он понимал, почему Ольга ходила за ним как ниточка за иголочкой. Дурака поставили управлять красной кнопкой, кто-то же должен смотреть, чтобы он руки к ней лишний раз не тянул.
– Это все неправда! – апеллируя к Марфину, мотнул головой Фокин.
– Игра больного воображения? – спросил тот, уже придумав ответ на свой же вопрос.
Вернее, сначала придумал ответ, а потом уже возник вопрос.