– Есть подозрения, – кивнул доктор.
– Подозрения оставьте нам, а сами поезжайте! – Марфин барственно махнул рукой, отсылая его.
И открыл дверь, требуя от Рема полного подчинения. Пришлось отпустить Фокина и зайти в кабинет. Бурмистрова последовала за ним, Марфин ничего не сказал, как будто так и надо.
– Титов, что ты себе позволяешь? – Марфин поднял руку и сжал пальцы в кулак, но по столу шарахнуть не рискнул.
– Что я себе позволяю?
– Неадекватность твоего поведения давно уже бросается в глаза! Ты что, правда лечился у доктора Фокина?
– Игорь Денисович! – Бурмистрова строго смотрела на Марфина.
Она уже поняла, в чем Рем подозревает Фокина, и не совсем понимала, почему преступнику позволили уйти. Ладно, у Марфина проблемы с восприятием действительности, но почему Рем практически бездействовал?
– Не переживай, у Фокина маячок в машине, далеко не уйдет.
– Какой маячок, Титов? Санкция есть? – продолжал колобродить Марфин.
Но даже Бурмистрова не обращала на него внимания.
– Фокин знал твою жену? – быстро и четко спросила она, чтобы сэкономить время.
– Учились вместе.
– Она его бросила и он ее за это наказал? Руками психа!
– Не исключено.
– А психа больше нет?
– Возможно, Фокин его и убил! – кивнул Рем.
Он тоже экономил время, поэтому говорил скороговоркой. Но время все равно уходило, Фокин уезжал, возможно, уже пытался сбежать, а маячок мог выйти из строя. Или просто выскочить из гнезда.
– А доказательства? – спросила Бурмистрова.
– Только догадки.
– А пациент?.. Ты же пациент доктора Фокина! – Марфин взглядом одержимого смотрел на Рема.
– Он что, под гипнозом? – кивнув на полковника, спросила Ольга.
– Если не бросится на меня с ножом или пистолетом, значит, нет…
«Значит, просто дурак!» – эту фразу Рем озвучил мысленно и на ходу.
Марфин не бросился на него, не побежал за Ремом, даже на проходную не позвонил, чтобы его задержали. Рем вышел из отдела, сел в машину, мысленно поблагодарив маму. Сам дураком был, отказываясь от щедрого подарка. Джип – это и мобильность, и надежность, и частица домашнего очага в морозную, как сейчас, погоду. А кофе и бургеры он купит в дороге – по пути следования за Фокиным. Хорошо, если профессор ударится в бега, тогда будет уже сосем другой разговор.
Трекер спутниковый, уверенное действие в зоне Москвы и области, Рем не переживал, что Фокин исчезнет с радаров. И не догнать он его не боялся. Жил Фокин в Черемушках, его машина плелась в гуще потока Садового кольца с прицелом на Ленинский проспект. Если Фокин едет домой, то и догонять его не надо. Если он собирается выехать из Москвы, у Рема будет время наверстать упущенное.
В пробке застрял и сам Рем; пользуясь возможностью, подключился к телефону Фокина, его интересовали поступающие и исходящие звонки. Но профессор никому не звонил. И Макарьева ему не звонила. Но не факт, что между ними не было связи, возможно, они общались друг с другом с каких-то левых, не оформленных на них телефонных номеров. Или через мессенджеры с защищенной связью. Все возможно, Рем ничего не исключал.
Фокин миновал поворот на Черемушки, пересек МКАД, вслед за ним Рем выехал на Киевское шоссе. Неужели во Внуково собрался?
Но Фокин свернул с шоссе далеко за аэропортом, Рем нагнал его в дачном поселке с большими участками, современные кирпичные коттеджи перемежались деревянными домами советской эпохи. Во двор одного такого полутораэтажного шале Фокин и загнал свою машину. Долго возился с воротами, открывая их, даже рукой махнул, хотел бросить машину на улице. Но ворота все-таки сдались, он заехал во двор. Свет в окнах дома загорелся только с его появлением. Но дым из труб не повалил, хотя на улице практически зима. Или в доме газовое отопление, или Фокин решил околеть от холода. Рем скривил губы, допустив второе. Нет, такие, как Фокин, жизнь самоубийством не заканчивают, духу его не хватит, а может, и чувства вины.
Каково же было его удивление, когда, подкравшись к дому, он через окно увидел в руке Фокина пистолет. Доктор сидел в кресле-качалке у холодного камина, приставив к виску ствол револьвера. Глаза закрыты, страдальческое лицо, вид плачущего человека. Похоже, Фокин не собирался нажимать на спусковой крючок прямо сейчас. Он перемешивал в голове фрагменты из своей никчемной жизни в гремучий коктейль. Моча могла ударить в голову в любой момент.
Дверь открыта, Рем поднялся на крыльцо так, что ни одна доска под ним не скрипнула, тихонько зашел в дом. Фокин сидел в прежней позе, боком к нему, никого и ничего не замечая. Рем решил, что сможет быстро пройти три-четыре метра, отделяющие его от доктора. Если Фокин преступник, он должен предстать перед судом. Застрелиться легко, в зоне куда трудней, чем на том свете.
Рем успел сделать всего лишь один шаг, прежде чем Фокин навел на него пистолет. От страдальческой гримасы на лице не осталось и следа. Он смотрел насмешливо и с чувством превосходства. Доктор был готов убивать. Он с легкостью мог нажать на спуск, Рем в этом не сомневался. Но из кресла доктору подняться будет непросто. Кресло качается, Фокину придется наклонить тело, чтобы перенести его вес на ноги. Будет мгновение, когда он не сможет выстрелить, во всяком случае прицельно. А расстояние до него два-три метра, не много, хотя и немало.
– Какие же вы все предсказуемые, служители закона… – язвительным тоном сказал он. – Даже не думай приближаться ко мне! Хлопну как муху!.. И руки вперед! Чтобы я их видел!
– Это ведь своими руками убивать придется, – усмехнулся Рем.
Спинной нерв напрягся, едва он подумал о зомбированном психе, который мог находиться в доме и подкрадываться сейчас со спины. Он даже попробовал повернуть голову, глянуть через плечо, но Фокин угрожающе шевельнул пальцем на спусковом крючке.
– Давай без лишних движений! Мы, психиатры, нервные люди. Хотя и пытаемся это скрывать… Так же, как и ты! Скажи, иногда хочется кого-нибудь убить? Со злости!
– Хочется Бутова убить…
Фамилию второго человека, которого хотелось бы убить, Рем озвучил мысленно, но Фокин ее прочел по лицу Рема. И усмехнулся:
– Бутова убил я.
– Даже так?
– За то, что он убил Раису. Я просил его ее не убивать.
– А у вас был разговор?
– Да, у нас был разговор. После того, как он напал на… не помню, на кого он напал сначала.
– На Луневу.
– Я не просил Бутова убивать Раису. А он убил. За это я его избил… Это я отбил ему селезенку. Я отомстил ему за Раису. Ты же не смог довести начатое до конца. А я смог… Потому что любил Раису. И сейчас люблю… И ревную. Даже сейчас ревную. Знал бы ты, щенок, как мне хочется тебя сейчас застрелить!
Рем отводил глаза, чтобы не встречаться с Фокиным взглядом. Он не поддался гипнозу, но удобный момент для атаки все-таки упустил. Фокин успел встать до того, как он отреагировал на изменение обстановки. Встал, но назад не отошел, между ними так и оставалось два с половиной метра, одним прыжком такое расстояние не преодолеть. А Фокин держал пистолет твердой рукой.
– Сядешь. За убийство полицейского. Пациента своего попроси. Их у тебя много, таких зомби, как Бутов.
– Бутов – моя ошибка. И я ее исправил. Я ее исправил, а не ты! – улыбнулся Фокин, глядя на него с одержимостью.
– Да, но Раису этим не вернуть.
– Но ты же пытаешься найти убийцу. Думаешь, что Бутов убил не случайно. А он убил случайно. Случайно, понимаешь! Случайно!..
Рем не сразу понял, зачем Фокин повторяет слова, а когда до него дошло, было уже поздно. Повторяющееся слово качалось перед ним, как стрелка метронома, настраивая сознание на прием парализующего сигнала.
– Случайно, и ты меня понял! – не спрашивал, а утверждал доктор.
– Понял, – послушно кивнул Рем.
Он узнавал свой голос, но его устами, казалось, говорил кто-то другой.
– Бутов убил мою Раису случайно, – твердил Фокин. Голос его становился все тише, как будто он куда-то уходил, в то же время оставаясь на месте. – Но он ее убил. И был за это наказан.
Дико захотелось спать, сознание еще барахталось между сном и явью, а ноги уже отказали. Падая, Рем почувствовал, как Фокин подхватил его и уложил на пол. Но даже в мыслях не возникло схватить его, пользуясь моментом. А зачем? Это же Бутов убил. И правильно сделал Фокин, что наказал его за это.
И еще где-то вдалеке мелькнул, растворяясь в темноте, образ мужчины с утолщенным кончиком носа. Растворился вместе с жалкими остатками мысли.
Глава 16
Ночь темная, но сознание на удивление ясное. И рассудок холодный. На часах половина четвертого, хотелось поскорее вернуться домой, успокоить маму, но сознание не позволяло жать на педаль газа. Ледяной снег сыплет, дорога скользкая, даже на хорошей резине опасно гнать.
Рем проснулся в пустом холодном доме. Он лежал на стареньком диване, а это не ледяной пол, бока не промерзли. И ключи от машины на месте, правда, в другом кармане. И куртка не застегнута, видимо, Фокин обыскивал Рема, искал «жучок», с помощью которого мог быть записан их разговор. И в машину он лазил, смотрел, нет ли записывающего устройства. Но недосмотрел, потому как не вышло распаролить ноутбук, на который мог поступать аудиосигнал. Но Рем с собой ничего не брал – разговор не записывался. Да и не стал бы он сдавать человека, который отомстил за Раису. А то, что Фокин любил Раису, не беда… А он мог ее любить, женщина она с изюминкой. И ему ее так не хватает…
Фокин, пожалуй, уже дома, Рем точно знал, что не поедет за ним. Да, Стас поступил подло, заманив Раису к себе на квартиру и гипнозом подчинив своей воле. Но ведь он ее не бил, не насиловал… А может, и не было ничего такого. Действительно, подчини Фокин Раису, разве она уехала бы из Москвы? И аборт делать не стала бы. Значит, он вовсе не сволочь. Тем более что отомстил за нее.
Бутов – это всего лишь трагическая случайность. Верил Рем в совпадения или нет, но от них никуда не денешься. Тем более что эти совпадения результат закономерности. Вероника Макарьева знала, по какой причине ее бывшая подруга н