– Мне нравится. – Макарьева томно смотрела на него, покачивая при этом ножкой.
Стол при этом едва заметно подрагивал. Что это с Вероникой, страстное это волнение или нервное? Возможно, боится чего-то и хочет это скрыть.
– А Фокину нравится?
– Это ты так удочку забрасываешь?.. – усмехнулась Вероника. – Кстати, как там Стас? Ты же вчера к нему ездил?
– А он вам не звонил?
– Я же говорю, у нас нет взаимных интересов.
– Ну да, Бутова больше нет…
– Бутова больше нет, – кивнула Вероника.
– А Бутов как-то связывал вас?
– Тебе же сказали, убийство Раисы – чистая случайность. Трагическое стечение обстоятельств.
– Откуда вы знаете, что говорил мне вчера Фокин?
– Какой же ты неугомонный!
– А вам не интересно знать, за что убили вашу бывшую подругу?
– Почему бывшую, Раиса всегда была моей подругой. И будет… Ну, имелись какие-то разногласия, но все осталось в прошлом.
– А что осталось в настоящем? Что вы можете сказать о Жене Луневой? Вы знаете, о ком речь.
– Знаю, конечно… И о Жене могу сказать только хорошее… Жаль только, что с ребенком у них с мужем никак не получается. Прогресс, конечно, есть…
– Как давно Лунева лечится у вас?
– Проходит курс лечения… Скоро год будет, случай запущенный…
– Я слышал, Бутов не давал ей проходу, сентябрьский случай был не первым. Он и раньше нападал на Женю.
– Ну, не то чтобы нападал, но да, случай был, весной этого года.
– Как отреагировал на это Лунев?
– Ну как отреагировал…
– Вы помогли Луневу связаться с Фокиным? – в лоб спросил Рем.
– Я помогла? – От волнения у Вероники дрогнул голос.
– Не понимаю, чего вы боитесь? Женя ваша пациентка, Бутов пациент Фокина, вы всего лишь договорились спасти одного пациента от другого.
– Спасти?.. Ну да, конечно, спасти! Стас поговорил с Бутовым, и он перестал тревожить Женю.
– Вы связались с Фокиным? По просьбе Лунева.
– Да нет, это я предложила Луневу помощь. Навела справки, узнала, кто такой этот Бутов, узнала, где он принудительно лечился, позвонила Стасу… Ты прав, ничего особенного в этом нет, бояться нечего.
– А почему вам страшно?
– Ну, если честно… – У Макарьевой нервно дрогнула ямочка на щеке.
– Можно еще честней.
– А можно и повежливей!.. – дала волю своим чувствам Вероника. – Думаешь, я не знаю, что ты задумал? Меня крайней хочешь сделать?
– Крайней в чем?
– Как будто это я Бутова подговорила!
– А вы могли его подговорить?
– Нет, конечно!.. Мы с ним едва были знакомы…
– Вы были с ним знакомы?
Рем усмехнулся, въедливо глянув на Макарьеву. А вдруг Вероника действительно совсем не прочь провести с ним веселую ночку. Женщина она одинокая, молодость, тем более вторая, быстро проходит, а тут представился случай развеяться с молоденьким опером. И молодой псих мог привлечь ее внимание. Возможно, эксперимент прошел волне успешно. А теперь Макарьева боялась, что их с Бутовым контакт вскроется и станет поводом для обвинения.
– Не было у нас ничего!.. И с тобой ничего не будет! Все, достал!..
Вероника и не думала подниматься и уходить, она властно махнула рукой, прогоняя Рема. А он и не пытался сопротивляться. Он в общем-то получил свое, узнал, что связывало Фокина и Лунева. Бутов преследовал Женю, Макарьева подсказала ее мужу, кто может им помочь. А когда Фокин успокоил Бутова, решила проверить, насколько хорошо он это сделал. Возможно, проверила через постель. Натура она страстная. И в чем-то, мягко говоря, не совсем умная. Что, если своим поведением Макарьева лишила Бутова внутреннего равновесия и вызвала новый срыв, который и привел к трагедии…
Рем застыл как вкопанный, открывая дверь своей машины. Постоял немного, полез в карман за сигаретами и зажигалкой… Возможно, это Макарьева и натравила Бутова на Раису, свела с ней давние счеты. Может, к убийству ее побудила какая-то другая причина. Или к смерти привела неосторожность… Сейчас Вероника ничего не скажет, на сегодня с ней разговор окончен. Но рано или поздно Рем во всем разберется.
В кармане зазвонил телефон.
– Рем, ты где? – спросил Бабков.
– В Москве.
– А Фокин где?
– А где Фокин?
– Он как вчера у нас был, так больше нигде не появлялся. Из больницы звонят, спрашивают, а мы и знать не знаем… Ты вроде как следил за ним.
– И следил. И выследил. На даче он был. Убеждал меня, что ни в чем не виноват.
– Убедил?
– Не помню, заснул… Он меня усыпил своим гипнозом. Просыпаюсь, его нет.
– Нигде нет, ни на работе, ни дома.
– Может, на дачу вернулся?
– Где это?
– Я сейчас как раз освободился. Сам съезжу.
– Сам съездишь? – задумался Бабков.
– Хочешь со мной?
– Да нет, давай сам.
– Сам так сам! – усмехнулся Рем.
Похоже, Бабков решил схитрить. Мало ли, вдруг Рем убил Фокина и сейчас едет закапывать труп, почему бы не взять преступника на горяченьком? Рем ему еще не друг, пока всего лишь товарищ, какие могут быть сомнения?
Схитрить решил и сам Рем. Он подъехал к дачному поселку и поставил машину возле ворот так, чтобы Бабков не увидел его издалека. Подъедет Миша, и Рем его спросит, почему он здесь. Холодно спросит, с отторжением. А отследить его Бабков мог по телефону. Его мог отследить, а Фокина вряд ли, телефон психиатра не подавал признаков жизни.
Мимо проехал бордовый «Паджеро», боковые окна затемнены, но Рем все же смог разглядеть утолщенный кончик носа. Или ему показалось, что этот нос он уже видел. У мужчины видел, который заталкивал Мотовилова в машину. И у мужчины, который промелькнул у него перед глазами у психиатрического стационара. Проскользнул мимо так быстро, что Рем не смог его зафиксировать и запомнить. Зато вспомнил сейчас. Этот же мужчина мелькнул в сознании вчера, когда Рем засыпал под воздействием гипноза.
Знакомый нос – ключ к разгадке. И человек с таким носом ехал сейчас к Фокину. К своему тайному боссу. Рем должен его взять, но как? «Длинный нос» находился с левой стороны, он всего лишь пассажир, есть еще как минимум водитель. Возможно, сам Фокин за рулем. А если есть еще и третий? Или даже четвертый. И все вооружены… Неплохо бы дождаться Бабкова, а если Рем неправильно его понял?
Рем торопливо открыл ноутбук, вышел на телефон Бабкова, определил местоположение. Бабков находился в офисе на Тверской. Неправильно понял его Рем, с одной стороны, это хорошо, а с другой – не очень.
«Паджеро» стоял у ворот соседнего дома. Стоял так, чтобы не привлекать внимание Фокина. Рему это показалось странным. Он остановился, осторожно подошел к машине, внутри никого. На свежем снегу следы – они тянулись к дому Фокина. И обрывались у забора. Человек с носом не решился зайти через калитку, пробрался во двор как вор. И к дому подходил, чтобы хозяин не заметил его в окно.
Рем также перебрался через забор, осторожно вышел к дому. Дверь закрыта, но не заперта, в доме шум, что-то упало, как будто кресло-качалка перевернулась. Рем уже достал ствол, снял с предохранителя и дослал патрон.
В зале убивали человека. Мужчина с утолщенным кончиком носа стоял на журнальном столике, закрепляя на балке под потолком веревку с петлей, его напарник, бугай, держал связанного Фокина – в готовности поставить его на стол, под петлю. Фокин сопротивлялся, вырывался, хрипел, но слишком уж неравны силы. Да и руки примотаны к телу. Если снять путы, следов не останется. И выглядеть будет как будто Фокин сам повесился.
Рем выходил на цель аккуратно, осторожно ставил ноги, но дом старый, одна доска все же скрипнула, здоровяк его услышал, повернулся к нему. И сразу же толкнул на него Фокина. Пока Рем ловил доктора, бугай выхватил пистолет. Счет шел на мгновения, щадящий выстрел в ногу мог стать для Рема смертным приговором, бить нужно на поражение, других вариантов нет.
Рем выстрелил в грудь, бугай дернулся, в ужасе распахнул глаза. И, выронив пистолет, стал падать.
Второй не зевал, спрыгнул со стола и так же быстро выхватил пистолет. Но с чего-то он решил, что его дружок сможет справиться с Ремом, поэтому первым делом выстрелил в доктора. И только тогда перевел пистолет на Рема, но было уже поздно. Выстрелить он успел не совсем точно. Пуля попала Рему в ногу, но его пистолет к этому времени уже сказал свое слово. Хотя и не совсем точное. Рем метил в грудь, а попал в горло под самый подбородок.
Забыв о пистолете, мужчина с утолщенным кончиком носа двумя руками схватился за горло, пытаясь восстановить равновесие, сделал два шага назад, но из-за смертельной слабости упал на пол. Кровь из раны хлестала несильно, жизнь уходила гораздо быстрей. А помочь Рем ему не мог, потому как рядом стонал раненный в живот Фокин. Несчастный не мог даже зажать рану, потому как руки связаны.
Рему проще, руки у него свободные, и пуля не в животе, в бедро вошла, но не вышла, видно, застряла. Боль дикая, похоже, пуля попала в кость.
Бугай лежал и не шевелился, носатый бился в конвульсиях, но Рем все же нашел в себе силы забросить их пистолеты под шкаф и диван. Только тогда он набрал номер телефона скорой, представился, сказал, что у него тяжелораненый, назвал адрес, а заодно попросил сообщить в полицию. Сбросив звонок, снял с себя пояс, перетянул бедро повыше раны, записку о времени наложения жгута вкладывать не стал, возможно зря.
Фокин уже не стонал, просто хрипел, закатив глаза. Рана у него опасная, но умереть он мог и от болевого шока. Пуля в живот – это страшно, уж Рем это знал.
– Похоже, селезенка все! – громко, чтобы докричаться до Фокина, сказал он.
Он срезал с доктора путы, чтобы тот хоть как-то смог облегчить свою боль.
– Это тебе за Бутова прилетело, да? – наседал Рем.
– Бутов – тварь! – прохрипел Фокин, наконец-то приложив руки к животу.
– Раису убил, хотя ты этого не хотел, да?
– Не хотел!
– А Вероника? Она могла подговорить Бутова?
– Вероника?!
– Могла?
– Нет! Зачем ей это?