– Действительно, менял походку, – сказал Рем.
Очень хотелось курить. Хорошо бы выкурить сигаретку на оперативном просторе, во дворе дома на Измайловском проспекте.
– Потому что готовился.
– Чем у нас Клягин занимался?
– Предприниматель. Автосервисы, автозапчасти… Автомойки, кажется…
– Не всегда, конечно, автосервисы связаны с криминалом. Чаще криминал связан с автосервисами…
Рем понимал, что отработка связей покойного дело неблагодарное, следствие наверняка этим занималось, возможно, потому и заглохло. Он еще раз пролистнул дело, заглянув в опись документов. Протоколы допросов свидетелей, объяснения родственников, фамилии, фамилии… Большой объем работы проделан, это и пугало.
– Надо бы еще раз всех свидетелей опросить, – выпрямляя спину, сказала Бурмистрова. – Может, кто-то что-то новенькое вспомнит.
– Из того, что не забывается. – Рем всерьез отнесся к ее словам.
– Время прошло, шелуха слетела, может, где-то осталось зернышко.
– Тогда я на Измайловское шоссе?
Прежде чем уйти, Рем переписал имена и адреса всех свидетелей, накидал схему места преступления. А потом на метро доехал до «Первомайской», а оттуда десять минут пешком.
Дом высотный, современный, двор огорожен, на въезде только шлагбаум, охранника нет. Семь камер, шесть из них указаны на плане-схеме, а последняя смотрела на шлагбаум. Возможно, ее установили уже после убийства Клягина, а может, следователь не удостоил вниманием. Преступник здесь не проходил, а потому не заинтересовал Инского. Но ведь он мог проезжать, когда готовил преступление. Могла засветиться его машина, Инский мог выделить ее из числа тех, которые зарегистрированы на жильцов дома. Но такая работа, похоже, не проводилась, во всяком случае, в материалах дела отражения не нашла. Или Рем что-то упустил.
В любом случае работать с камерой на въезде бесполезно, не существует цикличности записи в два с половиной года.
Он представил себя на месте киллера, который пришел знакомиться с местом будущего преступления. Он знал, кого нужно убить, где живет Клягин. Но знал ли он, где приговоренный к расстрелу ставит свою машину? А парковка во дворе номерная, у каждого автовладельца свое машино-место, причем под общим навесом. Но почему тогда на плане-схеме не указана ячейка, откуда Клягин направился к подъезду? Упущение или места за жильцами дома закрепили уже после убийства?
Впрочем, не так уж и важно, где Клягин ставил машину, в любом случае он выходил к подъезду… Или все-таки важно?
Рем подошел к месту на парковке с наикратчайшим до подъезда расстоянием. Выйти из машины, закрыть ее, заглянуть внутрь на всякий случай, дойти до подъезда, если совсем не спешно, потребуется секунд пятнадцать. Рем вышел к зоне зеленых насаждений, откуда стартовал убийца. Отсюда он мог увидеть, как Клягин выходит из машины, и взять на него прямой курс. Рем повторил темп, в котором двигался преступник, засек время, уложился в двадцать секунд. Если предположить, что именно в такое время укладывался Клягин, логика киллера понятна. Но дом высотный, а зеленая зона вовсе не темный лес, присутствие там человека с накинутым на голову капюшоном могло кому-то показаться подозрительным, а полицию вызвать несложно.
Рем прошел к подъезду, постоял немного, повернул назад, но на точке старта останавливаться не стал, прошел через нее сквозняком до самого забора.
А забор высокий, метра два с половиной, не меньше. Вертикальные железные прутья, поперечины косые и под таким углом, что ногу для опоры на них не поставить. Как перебраться через такой забор без лестницы? И, похоже, преступник нашел способ. На уровне поднятой стопы Рем заметил вырез в одном вертикальном пруте. Чуть выше – в другом. Прутья толстые, закрепленные косыми поперечинами, вырванные из них небольшие отрезки на жесткость не влияли. Всего четыре выреза, забор стоит крепко, прутья не расползаются.
Рем не поленился перелезть через забор по самодельным ступенькам, вышло неплохо, нигде не зацепился, куртку не порвал и ноги не отбил, когда спрыгивал. Но прут все-таки тонкий относительно ширины подошвы, острый, давил на стопу. Рем снял полуботинок, осмотрел подошву и заметил вдавленность с порезами в нем. Вмятина выправится, а царапины нет, впрочем, не беда.
За Ремом могли наблюдать из дома, но вряд ли кто-то что-то видел, мешала высокая трансформаторная будка и кустарник у самого забора, довольно густой даже без листьев. И обратно он перелез, представляя себя на месте преступника. Вышел к точке старта и нос к носу столкнулся с капитаном полиции.
– Стоять!
Молодой безусый капитан направил на него кожаную папку, которую держал под мышкой.
– Лейтенант полиции Титов!
Рем вынул из кармана старое удостоверение, раскрыл корочки. И капитан заглянул в них.
– Не понял! А при чем здесь Пенза?
– А убийство гражданина Клягина. Киллер наш, пензенский!
– Да?
– Представьтесь, капитан, если не трудно.
– Да нетрудно, участковый уполномоченный капитан Червинский. Жалоба на вас поступила, ходите здесь, что-то высматриваете.
– Вот и я думаю, хотя и лето было, зелено, а все равно киллера могли заметить. А ему еще на старт надо было выйти – к точке пересечения. Думаю, у него сообщник был. Который и координировал действия исполнителя. Вы в курсе, о чем я говорю?
– Да-да, убийство Клягина, помню это дело.
– Присутствовали при осмотре?
– Да… А киллер кто? Насколько я знаю, на него так и не вышли.
– Не знаю я, кто киллер. На самом деле я переведен из Пензы в Москву, новое удостоверение еще не получил. Новых дел для меня нет, старыми вот поручили заниматься. А вдруг что-то найду на свежую голову!.. В курсе, как преступник выходил на жертву? – Рем кивком указал в сторону забора.
– Ну как, перелез через забор, – пожал плечами участковый.
– Как перелез?
– Ступеньки вырезал.
– Киллер вырезал?
– А кто!
– Может, до него кто-то вырезал?
– Да нет, место там осматривали, сначала свежие опилки нашли, а потом обрезки.
– А вы в оцеплении стояли?
– Не то чтобы стоял, там ведь жена выбежала, к мужу бросилась, кому останавливать, как не участковому?
– Не позавидуешь.
– А жена эта как царапнет меня! – Червинский провел пальцами по своей щеке. – Хорошо, ногти хоть и длинные, но не острые!..
– То есть сначала вы подошли, а потом жена выбежала?.. И как скоро вы подошли?
– Минут через пятнадцать после того, как случилось… А вы из какого отдела?
Рем вздохнул, мог бы сначала с удостоверением вопрос решить, а потом уже сюда ехать. А так попробуй теперь объяснись, что такое отдел по раскрытию преступлений прошлых лет. Никто не слышал про этот отдел, а он есть. Вопрос, как это доказать.
Положение спас Марфин, Рем позвонил ему, попросил связаться с начальством Червинского и прояснить вопрос. Марфин, конечно, не обрадовался звонку, но личность лейтенанта Титова подтвердить смог.
– Странный у вас какой-то отдел, винтажный, – усмехнулся участковый.
– Значит, мужа убили, а жена не раньше чем через пятнадцать минут появилась, правильно я понял?
– Если точней, где-то через полчаса. Делами занималась, в окно не смотрела, соседка позвонила, сказала.
– Сильно жена расстроилась?
– Да не то слово!
– А сейчас она где?
– Переехала. Бизнес продала, дом где-то за городом купила. Хорошо, я слышал, живет.
– От кого слышал?
– Да говорят. – Участковый удивленно повел бровью, но при этом отвел глаза, глянул на проходящую мимо женщину.
– С кем живет?
– Не слышал.
– Не говорят?
– Говорю же, не слышал!
– А продала бизнес мужа?
– Наверное, – замялся Червинский.
– Сначала унаследовала бизнес, потом продала?
– На самом деле эта версия разрабатывалась, ну, что Ирина… Забыл отчество… В общем, проверяли Ирину относительно любовника, связи отрабатывали, ничего не обнаружили. Не подтвердилась версия.
– Тоже говорят, что не подтвердилась?
– Так в отделе говорили… Не буду говорить кто.
– А сам что можешь сказать? Может, видел Ирину с кем-то. Может, бабушка что-нибудь шепнула.
– Да какие бабушки, дом новый, молодежь в основном… Клягину сорок шесть было, Ирине тридцать два… Тридцать четыре уже… Насколько я знаю.
– Может, все-таки скажешь, кто про любовные связи говорил? Ну, в отделе. Кто из оперативников этим вопросом занимался?
Рем оставил Червинского в покое, отправился в отдел внутренних дел, нашел там начальника отделения уголовного розыска. Майор Скребков усмехнулся, шевельнул пышными усами, заглянув в его удостоверение. Червинский уже позвонил ему, мужчина знал, с кем имеет дело.
– Я думал, по Клягину совсем заглохло… – Скребков достал из ящика ежедневник, в то время как такой же лежал на столе под рукой.
Видно, старые записи решил поднять.
– А что, давление какое-то было? – спросил Рем.
Он знал, как и почему глушатся дела: или расследование зашло в тупик, или возникло обстоятельство непреодолимой силы, возможно, поступил приказ высокого начальника – по рекомендации ну очень уважаемых людей.
– Да нет, не было давления, просто все ниточки оказались оборванными. Киллер ушел, не оставил следов, сообщник у него был, тоже ничего о нем не известно, окружение потерпевшего отрабатывали, его жены, все мимо, никаких зацепок.
– Вообще никого не подозревали?
– Подозревать-то мы могли. Жена у Клягина молодая, красивая, а он мужчина, скажем так, не очень приятной внешности. К тому же такой скряга, даже алименты платить не хотел.
– Алименты?
– Сын у него от первого брака… – Скребков заглянул в свои записи. – И дочь… Сын две тысячи шестого, дочь две тысячи девятого, жена Калерия Ильинична… В общем, алименты худо-бедно платил, а новая жена жаловалась, шубку она норковую хотела, он не купил…
– Кому жаловалась?
– Кому жаловалась? – Майор удивленно глянул на Рема. – А это имеет значение?