– А как вы думаете, такое случилось с ним впервые?
– Нет, конечно! Качинский менял своих фавориток регулярно, поэтому появление очередной роковой красотки в окружении нашего режиссера все посчитали делом обычным. Жилина получила роль Гризельды, а Таечка Рождественская была утверждена на роль Дарьи.
Зверев нахмурился:
– Если я правильно понял, то Гризедьда – племянница Стефана Батория, а это значит, что она королевского рода. Разве не все актрисы мечтают сыграть принцессу?
Малиновская рассмеялась:
– В нашем кинематографе, чтобы выстроить себе кинокарьеру, совсем необязательно играть королев или принцесс. Орловой, например, славу принесли роли почтальонш и домработниц, а Ладыниной вообще пришлось играть свинарку, и – ничего. Дарья – это главная женская роль в новом фильме. Дарья для Рождественской – это дорога в большое кино. Что же касается Гризельды, то в фильме она появляется лишь дважды, да и то в самом конце. По сценарию у нашей так называемой принцессы только две или три реплики, так что делайте выводы.
Малиновская отложила в сторону журнал, подошла к шифоньеру, достала оттуда пачку «Camel» и хрустальную пепельницу. Зверев щелкнул зажигалкой.
– Что же у нас тогда получается? Качинский бросил любовницу, нашел себе новую пассию, Жилина за это его наверняка возненавидела. Чем не повод покарать бывшего возлюбленного и не отправить его на тот свет?
Малиновская выпустила колечко дыма и снова опустилась в кресло.
– Если вас интересует мое мнение, то я не думаю, что Жилина могла убить Всеволода Михайловича! Она продолжала липнуть к нему, то и дело пыталась вызвать на разговор. Качинского это, конечно, раздражало. Он постоянно орал на Марианну, но та терпела обиды и вела себя как послушная собачонка. А вот что касается Рождественской, то Марианна ее возненавидела! Так что, если бы Марианна и решилась на убийство, она наверняка бы прикончила свою счастливую соперницу, а вовсе не бывшего любовника.
– А Рождественская могла убить Качинского?
Малиновская усмехнулась:
– Зачем ей это делать?
– Ну… если, как вы говорите, у них роман, то они могли поссориться и в результате… Качинский – звезда, человек с массой возможностей.
– Качинский обхаживал Таисию, как только мог. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца? Пока Качинский был жив, будущее Таечки было светлым, а вот сейчас ее карьера находится под угрозой! Теперь, я полагаю, Всеволода Михайловича заменит кто-то другой. Это будет либо Гордиевич, либо Славинский. Гордиевич – примерный семьянин, а Славинский слишком стар. Поэтому ни тот ни другой не попадет в ту же ловушку, которую ветреному ловеласу Качинскому устроила наша Таечка.
– Хотите сказать, что новый режиссер может лишить Рождественскую заветной роли?
– Такое вполне возможно! Материалов с ее участием отснято не так уж и много. Таечка, конечно, красотка, но она не особо опытная. Более того, если новым режиссером будет Гордиевич, то он наверняка уберет Рождественскую и отдаст главную женскую роль Жилиной.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно. Гордиевич уже работал с Жилиной, и у них хорошие отношения. Что же касается Славинского, то они с Качинским, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Поэтому, когда Славинский узнает, как наша Таисия получила главную роль, он может выбросить ее из фильма просто, чтобы насолить Качинскому.
– Трудно насолить тому, кого уже нет в живых!
– Зато легко тем, кто был ему близок!
Зверев задумался и задал следующий вопрос:
– А что вы можете сказать об Анечке Дроздовой? Она могла желать Качинскому смерти? Она не входит в список тех, кто был от Качинского без ума?
– Анечка действительно была без ума от Качинского, но она восхищалась лишь его талантом, только и всего! Что же касается влюбленности… то я вам скажу, что наша маленькая Анечка влюблена совсем в другого мужчину… помоложе.
Зверев подался вперед и загадочно подмигнул собеседнице:
– Вы, конечно, говорите про Уточкина!
Аглая Денисовна рассмеялась, при этом все ее подбородки пришли в движение:
– Ничего подобного! Анечка влюблена в нашего постановщика трюков Федю Быкова, а с Уточкиным они просто приятели.
– А мне показалось…
– Ну и напрасно, – довольно резко перебила его Малиновская. – Митя обхаживает Анечку, как может, а она втайне сохнет по Феденьке!
– Если я правильно понял, Басов к Анечке равнодушен.
– Вы правильно поняли.
Зверев щелкнул пальцами и откинулся назад:
– И напоследок. Маргарита Юрьевна Фирсова – ваш ведущий костюмер! Все понятно. А что вы про Фирсову можете сказать? Она, наверное, тоже попала в лапы к вашему любвеобильному режиссеру.
Малиновская поморщилась:
– Вы не поверите! Если это и так, то я об этом ничего не знаю. Фирсова – она ведь такая… Не люблю ее! Она для меня темная лошадка. Так что уж извините.
Аглая Денисовна загасила сигарету и, развернув фантик, сунула в рот очередного «Мишку».
Зверев поднялся:
– Ну что ж, спасибо за интересные сведения, наверняка то, что вы мне рассказали, поможет нам в расследовании. И еще. Вы ведь тоже были на общем собрании в фойе, когда Качинский собрал всех накануне своего отравления.
– Разумеется.
– А после собрания куда вы пошли?
– Сюда, в свою комнату.
– И в фойе больше не возвращались?
– Возвращалась, – женщина постучала пальцами по лежавшей у нее на коленях пачке. – Я в тот день забыла на стульчике свой «Camel».
Борис Иванович Дорохов встретил Зверева в халате и с большим хрустальным бокалом, до половины наполненным янтарной жидкостью. Майор, который неплохо разбирался в этом вопросе, по запаху определил, что народный артист пьет не особо народный, а прямо-таки элитный алкоголь, а именно – должным образом выдержанный коньяк, скорее всего, армянский.
– Ого! Вот к нам и милиция пожаловала, – заплетающимся голосом пробасил артист.
– Я вроде еще вам не представился. Как вы догадались, что я из милиции?
Дорохов ухмыльнулся, ткнул в потолок указательным пальцем и погрозил кому-то невидимому:
– Думаете, что только в милиции проницательные люди работают. Ан нет… Мы тоже умеем пользоваться дедуктивными методами… Да-а…
Зверев покачал головой, и они прошли в комнату. В маленькой общажной комнатенке царил беспорядок. В углу стояли две коньячные бутылки, на журнальном столике лежал надкусанный плавленый сырок, повсюду валялись фантики от конфет и огрызки яблок. Тут же лежала пачка сигарет «Гвардейские», стояла доверху наполненная пепельница. Среди окурков, помимо «Гвардейских», были и окурки «Camel». Постель разобрана, повсюду лежали разбросанные вещи.
Дорохов плюхнулся в кресло и указал Звереву на стул.
– И все же как вы догадались, что я из милиции? – присаживаясь, переспросил сыщик.
Дорохов тихо засмеялся и снова погрозил пальцем, на этот раз уже Звереву:
– У вас пиджак оттопырен, наверняка там припрятан пистолет.
– Не говорите ерунды, у меня нет при себе оружия.
Дорохов махнул рукой:
– А вас не проведешь! Ладно, признаюсь, что насчет пистолета я слукавил. Просто вас мне описали.
– Кто?
– Головин, перед тем как умотал в столицу.
– И что же он вам про меня сказал?
– Сказал, что делом об убийстве Качинского занимается очень уж стильный мужчина, некий майор Зверев, который выглядит как адвокат их кинофильма «Дело Прадайна»[2]. Глядя на ваш костюм и лаковые туфли, было нетрудно догадаться, что Зверев – это вы.
Павел рассмеялся и поднял со стола скомканный фантик от конфеты.
– За лестное сравнение – спасибо. А Головин вам только про мою внешность рассказал? Или жаловался, что я его в допросной долго мурыжил?
Дорохов лукаво прищурился:
– И снова в точку! Ругался на чем свет стоит! Говорил, что вы его что-то писать оставили, а потом про него забыли. Было такое?
Зверев пожал плечами:
– Это такой метод допроса.
– Ко мне его тоже примените?
– Это смотря как вы будете отвечать.
Дорохов вытянулся, вскинул руку на манер пионерского приветствия и зычно рявкнул:
– Обязуюсь говорить только правду, ничего не утаю!
Зверев взял со столика фантик:
– Любите сладкое?
Дорохов поморщился:
– Боже упаси. Разве что под коньячок…
– Армянский, если не ошибаюсь?
– Желаете?
– Не стоит. Итак, раз уж вы блеснули своей возможностью отгадывать загадки, позвольте, я попробую ответить вам тем же.
Дорохов оживился, в его глазах мелькнул азарт.
– А ну-ка…
– Скажите, ваша борода, она – настоящая?
Актер откинулся назад и огладил свою окладистую бороду:
– Самая что ни на есть. Специально отращивал для роли. Я ведь играю псковского воеводу. В жизни я просто ношу усы.
Зверев понимающе кивнул:
– Значит, борода не бутафорская?
– Совершенно верно.
– То есть вы сейчас в своем, так сказать, натуральном обличье и с некоторых пор не посещали гримерку?
Все еще не ощущая подвоха, Дорохов кивнул. Зверев взял из пепельницы один из окурков, потом предъявил хозяину фантик:
– «Мишка на севере»! «Camel»! Бьюсь от заклад, что вы любите крупных женщин?
– Что? – Дорохов подался вперед, но тут же откинулся назад и рассмеялся: – А вы действительно ловкий малый! Вас не проведешь! Да, меня недавно посещала наша очаровательная Аглая Денисовна, наш гример.
– До того как прийти к вам, я посетил ее пенаты, и она предложила мне то же самое, включая армянский коньяк.
Дорохов рассмеялся еще громче:
– Да уж… Я действительно не люблю худых женщин, и что с того? Я надеюсь, что ваша проницательность не сыграет со мной дурную шутку? Я вообще-то женат! Будет не очень уместно, если о посещении этой комнаты узнают мои коллеги.
– Я уже говорил, многое зависит от вашей искренности! – Зверев хитро оскалился.
– Так спрашивайте же!