– Твою мать!
– Ушиблась?
– Да нет, но колготки порвала. Офигеть!
Поставив захмелевшую подругу на ноги, Кирилл практически поволок ее к подъезду.
– Перебрали мы с тобой, Кирюха, сто пудов перебрали.
– Намекаешь, что мне лучше уехать?
Ирина запротестовала:
– Ни в коем случае, сегодня ночью ты мой! Только, будь другом, потыкай в домофон, а то у меня в глазах двоится.
В лифте Ирина начала прыгать.
– В туалет хочу. Блин, че он так медленно тащится?
Кирилл запоздало поинтересовался:
– Ты одна живешь?
– И да, и нет.
– Как это?
Выудив ключи, Ира окинула взглядом кабинку лифта.
– Успокойся, в комнате нам никто не помешает.
Из темной прихожей, не включая свет, Ира понеслась в туалет.
– Подожди, я щас.
Кирилл снял туфли, нащупал выключатель и нажал клавишу.
Жила Ирина скудновато, если не сказать больше. Обшарпанные обои, протертый линолеум, старый холодильник времен Советского Союза и видавшие виды двери говорили, что достатком в этой квартире даже не пахнет.
В ванной Кирилл обнаружил ворох грязного белья и эмалированный бак с пустыми коробками из-под стирального порошка.
– Ты уже здесь? – Ира протиснулась к раковине и включила воду.
– Зачем тебе пустые коробки?
– Это не мое.
– А чье?
– Козла одного.
– Не понял.
– Забей на него, он форменный идиот.
Кирилл не успел удивиться – Ирина обвила его шею руками, прошептав:
– А теперь держи курс в спальню.
Подхватив девицу на руки, Кирилл покинул захламленную ванную комнату.
В коридоре он остановился у первой двери.
– Сюда?
– Нет-нет, пожалуйста, двигай к той дверке.
Уже в койке до Соколова вдруг дошло, что он забыл позвонить Катке. Но чувство вины мучило парня лишь долю секунды – не прошло и пяти минут, как мыслями Кирилла целиком и полностью завладела Ирина.
В «Молодую гвардию» Катка приехала в невероятно приподнятом настроении. Интуиция подсказывала, что очень скоро ей удастся докопаться до правды. Она во что бы то ни стало найдет убийцу Валентины Сабуровой.
Отыскав книгу Знаменной – четырехсотстраничное издание в твердой обложке, – Катарина взглянула на цену. Триста рублей. Однако. Хотя, с другой стороны, зачем ей книга, достаточно просто узнать название издательства – и дело в шляпе.
Удовлетворив любопытство, Катка, сама не зная почему, начала читать повествование Прасковьи Константиновны и… в мгновенье ока решила, что немедленно купит книгу. Ее задели за живое слова автора: «Немцы были совсем близко, нам был дан приказ отступать. И тут я впервые почувствовала, как зашевелился мой сыночек. Непередаваемое чувство материнского восторга вкупе со страхом перед вражеским наступлением заставило меня затрястись мелкой дрожью…»
Схватив томик, Ката понеслась к кассе.
У издательства она припарковалась без четверти час. Выпорхнув из «Фиата», Катарина остолбенела. Из серебристой иномарки вышел Владимир Голицын – популярнейший писатель-детективщик. Его книгами Ката зачитывалась на протяжении пяти лет. Интеллектуальное чтиво, держащее читателя в напряжении до самой последней страницы, заставляющее серое вещество работать с утроенной силой, разительно отличалось от детективных романов других авторов. Голицын, как никто другой, обладал уникальной способностью мастерски переносить на бумагу мироощущение героев, Сыщиков с большой буквы. В каждой строчке чувствовался индивидуальный, ни на кого не похожий стиль автора. Голицын выдавал на-гора по четыре книги в год, и Катка была одной из тех, кто с нетерпением ждал выхода очередного бестселлера.
И вот сейчас машина популярного писателя стоит рядом с ее «Фиатом», а сам Владимир Николаевич, заметив реакцию Копейкиной, слегка усмехается.
– Ой! – выдохнула Катка.
Голицын наигранно удивился, осмотрелся по сторонам и, чуть склонив поседевшую голову набок, произнес:
– Ваше «ой» предназначается мне или той парочке голубей?
Ката заморгала.
– Вам, Владимир Николаевич. Мои слова, наверное, звучат банально, но я являюсь преданной поклонницей вашего таланта.
Писатель слегка поклонился.
– Приятно слышать похвалу.
Понимая, что необходимо отлепить от нёба отяжелевший язык, Катка ляпнула:
– А вы в издательство приехали?
Конечно, вопрос был наиглупейший. Куда еще может идти писатель, если его машина припаркована в двадцати метрах от издательства. Но у Катки – как это часто случается в моменты нервного напряжения или неописуемого восторга – переклинило в голове.
Видя ее замешательство, Голицын протянул:
– Вы попали в яблочко, я действительно направляюсь в издательство.
– Я тоже, – прошептала Копейкина.
– Не может быть! Так мы с вами коллеги? В каком жанре вы пишете? Нет, нет… не говорите, я попытаюсь угадать. – Он нахмурил лоб, затем ткнул в Катку указательным пальцем и выдал: – Держу пари, вы специализируетесь на любовных романах.
– Не-а.
– Нет? Странно. Хотя… а-а… ну конечно же, мне следовало догадаться раньше, передо мной стоит коллега по жанру?
– Я вообще не писатель, – пропищала Ката.
Голицына явно развлекал потерянный вид незнакомки.
– Но собираетесь ею стать?
– Нет.
– Тогда сдаюсь, – он поднял руки. – Но природное любопытство не позволяет мне отпустить вас, не узнав о причине вашего визита в издательство.
– Мне нужно поговорить с редактором, узнать… – Вдруг до Катки дошло, что, возможно, она видит Голицына в первый и последний раз. А посему она просто обязана взять у любимого писателя автограф.
Так и не удовлетворив его любопытства, она промямлила:
– Владимир Николаевич, автограф не дадите?
– С превеликой радостью.
Катарина выудила книгу Знаменной.
– Мне жутко неловко, но у меня нет ничего подходящего, только эта книга. Согласитесь расписаться на последней странице?
Очевидно, до сегодняшнего момента никому и в голову не могло прийти просить великого Владимира Голицына ставить автографы на чужих произведениях. Услышав просьбу Катки, писатель быстро запротестовал.
– Ни в коем случае! Мы поступим намного проще, – он открыл дверцу своей машины – и через секунду в его руках оказалась книга.
Вооружившись дорогой ручкой, Голицын положил детектив на капот, открыл первую страницу и спросил:
– Как вас величать?
– Катарина Копейкина.
Подписав роман, Владимир протянул книгу Катке.
– Ну как вам мой вариант? Намного лучше, правда?
– Без сомнения. – Копейкина прижала к груди новую книгу любимого писателя.
– Позавчера я получил авторские экземпляры, – с улыбкой вещал Голицын, – вы первая, кому я презентовал новинку.
Смутившись, Катарина едва слышно пробормотала слова благодарности.
Взглянув на часы, Голицын кивнул в сторону входа.
– Пора в путь, не возражаете, если я составлю вам компанию?
– Всеми руками «за»!
До подъезда оставалось метров пять, когда Голицын, резко остановившись, деловито поинтересовался:
– Скажите, Катарина, вы читали мой роман «Преступление ради славы»?
– А как же, запоем, глотала страницы со скоростью ветра.
– И как вам?
– Потрясающе.
Владимир Николаевич почесал затылок.
– То есть вы считаете, он ничем не хуже моих предыдущих книг?
– Что вы, все ваши детективы вне конкуренции. – Катка набрала в легкие побольше воздуха и ляпнула: – Только вот убийцу я разоблачила в середине романа.
Голицын погрустнел.
– Этого я и боялся. У меня было два варианта развития событий, в книгу вошел второй, хотя вначале я склонялся к первому.
Помолчав, Голицын засмеялся.
– Остается надеяться, что другие читатели не столь проницательны, как вы.
Копейкина потупила взор.
– Знаете, Катарина, мне почему-то кажется, что вы идеально подходите на роль героини детективного сюжета.
– Я? Почему?
– Не могу объяснить, – Владимир отошел от Катки на пару шагов. – Вы молодая, красивая, а главное – у вас горят глаза.
– Это потому, что я вас встретила.
– Нет-нет, ошибаетесь. Они горят особенным блеском. Уж поверьте старому писателю: такой блеск свидетельствует о целеустремленной натуре, склонной к… ну скажем, расследованию преступлений.
Копейкина вздрогнула.
– У вас взгляд ищейки, – продолжал писатель. – Не вздумайте обижаться, это комплимент, по крайней мере, из моих уст.
Катарина промолчала.
Оказавшись внутри, она столкнулась с препятствием в виде охранника. Узнав, что ее не ждут, двухметровый мужик апатично пробасил:
– Пропустить не могу, здесь не проходной двор.
Катарина покосилась на Голицына.
– Владимир Николаевич, мне необходимо переговорить с редактором, который занимался книгой Знаменной Прасковьи Константиновны.
Минуту спустя Катка с Голицыным уже поднимались в лифте.
– Без вашей помощи меня бы не пропустили, я ваша должница.
– Пустяки.
Створки лифта открылись, и Владимир объяснил:
– Идите прямо по коридору, вам нужна последняя дверь налево. Спросите Римму Сергеевну.
Поблагодарив его, Катка потопала вперед. В сумке ожил сотовый.
Услышав голос свекрови, Копейкина заверещала:
– Розалия Станиславовна, угадайте, с кем я только что разговаривала?
– С министром обороны?
– Я серьезно.
– Сама с собой?
– С Голицыным!
Свекровь заголосила:
– Да иди ты! С самим Голицыным? Детка, тебе офигительно повезло. Господи, я не верю своим ушам, это же… – Розалия осеклась. – Ката, а Голицын – это кто?
– Писатель-детективщик! Помните, я рассказывала вам о его романе?
– Детективщик, – разочарованно протянула свекровь. – Это не мой жанр.
– Но вы ими зачитываетесь.
– Я читаю женские детективы, дорогая, – это во-первых, а во-вторых, ты только за этим мне позвонила?
– Вы сами позвонили.
– Да? Черт, забыла, о чем хотела поговорить. Ну все, бывай, как вспомню, наберу.