И вот так чудо, не иначе! Адепты факультета ядожалов впервые меня поддержали.
– Да! Давайте про драконят! – понеслось со всех сторон.
– Что они едят?
– Как играют?
– Нам везде ходить с ними? Или оставлять в комнатах?
Коди засмеялся и махнул на нас рукой, пытаясь утихомирить.
– Как знал, что именно это вы с меня и потребуете! Ладно, ладно… В академии есть только один драконенок, которого растят с момента вылупления. – Младший из братьев Клебо умолк и оглядел ряды слушателей. – Все же знакомы с Бестией?
Ответом было дружное «да» и широкая улыбка, которая невольно возникала у всех, когда речь заходила о черной озорнице.
Бестию знал абсолютно каждый адепт академии З.А.В.Р. Каким-то непостижимым образом хвостатая проказница стала нашим социальным клеем, как по волшебству соединившим все факультеты.
Была ли это случайность? Или расчет Эрики Магни?
Да кто ж знает! Но факт оставался фактом.
– Бестия – это уникальный случай. Скорее исключение из правил, чем средний показатель вида. Будьте готовы, что драконята ядожалов станут вести себя иначе, – предупредил Коди. – В дикой природе у ядожалов практически нет врагов, только конкуренты. Они ядовиты, имеют внушительные размеры, толстую, нечувствительную к болевым ощущениям шкуру… При отсутствии хищников, контролирующих численность популяции, ядожалы с их неуемным аппетитом уже давно бы уничтожили кормовую базу не только своего вида, но и всех остальных травоядных. К счастью, природа – это большая саморегулирующаяся система, которая делает все возможное для баланса. Вот откуда у ядожалов такая нежная гастрономическая любовь к ядовитым растениям, жажда драк и девиз «Мы подчиняемся сильнейшему».
Молодой преподаватель взял с блюда мятный пряник, покрутил в пальцах, вздохнул и вернул обратно. Воспользовавшись паузой, Эрик склонился к Власте и что-то жарко зашептал той на ухо. Подруга все это время сидевшая с такой прямой спиной, словно кто-то удалил ее позвоночник и вставил туда кол, вздрогнула и толкнула северянина локтем под дых.
Звук, что выдавил скрюченный от боли Хезенхау, был чем-то средним между скрипом несмазанных петель и кашлем туберкулезника.
Коди с недоумением посмотрел на Власту с Эриком. Кристен тоже. Посмотрел-посмотрел, да и пошел к нам. Я испугалась, что нас постигнет та же участь, что и ранее. Диван не менее испуганно скрипнул, намекая, что четвертый сюда не влезет. Но Кристен не стал воевать за свободный сантиметр.
Он обошел соседнее кресло, бросил на пол подушку, сел возле моих ног и с комфортом откинулся спиной назад. Еще и голову положил так, чтобы она практически на моих коленях оказалась.
Со стороны, наверное, казалось, что адепт Арктанхау пересел ближе, чтобы контролировать поведение своего земляка и в случае чего сделать внушение товарищу. Но мне хотелось верить, что он сделал это ради того, чтобы просто оказаться ближе ко мне, а не к Астрид.
А что такого? Могу же и я немного помечтать.
– Раз в пять лет самка ядожалов производит на свет двух детенышей, – продолжал рассказывать преподаватель. – Одного забирает, второго бросает. Далее ей требуется еще пять лет на восстановление формы и размеров, и после она готова спариваться снова…
Коди взлохматил вихры каштанового цвета, как делал всегда в минуты сосредоточенной задумчивости, и шутливо уточнил:
– Мне интересно, хоть кто-то из вас думал, как самка выбирает из двух внешне одинаковых драконят, кого оставит? Нет? В том смысле, что у нее нет рентгеновского зрения, полной распечатки анамнеза и встроенного диагноста болезней. Вариант гадания на кофейной гуще, составление гороскопа и банальная считалочка мне тоже кажутся маловероятными. Так как же она выбирает? Есть мысли? Адриана, вот ты что думаешь?
Я думала исключительно о том, чтобы не реагировать на присутствие Кристена так остро. Мысленно била себя по рукам, которые так и тянулись запустить пальцы в его светлые волосы, провести по короткому ежику на затылке, поиграть с кончиком косы.
– Они… Драконята тоже дерутся? – без всякой надежды на успех предположила я.
– И… в точку! – Коди указал на меня с таким радостным видом, словно я только что дала правильный ответ в суперигре и забрала главный приз. – Новорожденные драконята дерутся друг с другом. Победитель уходит с самкой, проигравший погибает из-за полученных в бою ран или от зубов хищников. Первый год жизни драконята не умеют летать, а еще не ядовиты, поэтому становятся легкой добычей. Самки с детенышами вынуждены постоянно двигаться, и если они встречают еще одну самку с детенышем, то драконята дерутся друг с другом и слабый погибает…
– Автоматическая регулировка численности вида! – озарило меня. – Популяция всегда существует в плюс-минус одинаковом количестве, однако в отсутствие естественных хищников никто не ограничивает численность особей. Но так получается, что чем больше самок с детенышами на одной территории, тем выше шанс столкновения. Ядожалы потому так и любят драться. Это контролирует выживаемость вида!
– Давайте все же заменим «любят» на «инстинкт»… Но в целом Адриана права. Так что будьте готовы к тому, что вам придется забрать и выходить раненого драконенка.
Преподаватель отсалютовал мне чашкой и сделал несколько глотков.
– Откуда ты все это знаешь? – не выдержала Власта. – Мы же одни конспекты читали!
Я опустила глаза и быстро пожала плечами. Шептаться и отвлекать Коди мне не хотелось. Потому сижу. Молчу. Слушаю.
И Коди, видимо, тоже слушал, точнее подслушал, потому что решил вмешаться и ответить на вопрос Подгорной.
– Власта, у вашей подруги под рукой не только конспекты. Адриана наблюдает, не боится экспериментировать и делает выводы. За что я ее хвалю.
Кристен откинул голову назад, поймал мой смущенный взгляд и тепло улыбнулся. А мне… Мне так неловко стало. Ну не могу я оставаться спокойной, когда меня вот так открыто хвалят! Сразу не по себе становится. И ощущение такое, будто… будто не заслужила.
– И вот еще что! Адриана, я отбил у Максимуса ваши семь часов исправительных работ.
Я вскинула голову и, глубоко потрясенная, уставилась на улыбающегося зоопсихолога.
– Ага, – кивнул он, подтверждая, что мне не послышалось. – С завтрашнего дня работаете со мной. До небовзоров я вас, само собой, не допущу, там все же своя специфика. А вот с ядожалами и звездокрылами мы поработать успеем.
Ну, здравствуй, шок!
Я вцепилась в руку Власты, всерьез опасаясь, что не смогу сдержать порыв вскочить и пуститься в искрометный танец радости. Это же… это же… у меня слов нет, как это круто!
Боевая манжета на руке Коди призывно тренькнула, взывая к преподавателю с очередными новостями. Зоопсихолог пробежал глазами сообщение и спрыгнул с подоконника.
– Все, друзья, мне пора. Мясник опять устроил темную этому миру. Увидимся на лекции!
Мы дружно, перебивая друг друга, прощались с ним, слезно умоляя забегать еще. В наступившей суматохе и гвалте, кажется, никто не заметил черной вспышки портала, из которой вылетела записка. Я быстро схватила клочок бумаги и зажала в кулаке.
– Пойду помою! – воскликнула я, торопливо вскакивая с дивана и хватая чашку, из которой пил Коди.
Кристен тоже встал, загородив мне дорогу, положил руку на плечо и тихо уточнил:
– Что-то случилось?
– Нет. Все в порядке, – соврала я, ощущая безосновательную тревогу, поднырнула под руку Арктанхау и поскорее выскочила из гостиной.
Добежала до туалета, оставила чашку в раковине и закрылась в кабинке. Дрожащими пальцами развернула записку и прочла две короткие фразы:
«Зайди ко мне.
Это срочно».
Вот и что опять стряслось?
– Фред! – прокричала я, врываясь в приемную ректора.
Серокожий полуорк в очередной раз продемонстрировал прямо-таки железобетонную нервную систему и поднял руку в останавливающем жесте.
– Конечно… Ну разумеется… Мы сделаем все, как скажете… – Спокойствием в его тоне можно было усыплять младенцев.
Я пригляделась и поняла, что секретарь брата общается с кем-то по крохотной серьге-наушнику. При этом руки его порхали над бумагами, сшивая документацию толстой иглой и шлепая на нее печати.
Мне бы сесть в кресло, расслабиться, чинно сложить руки на коленях и ждать, пока Фред освободится и позовет брата. Но предчувствие чего-то нехорошего, поселившееся в животе, гнало вперед и не отпускало.
Не в силах стоять на месте и уж тем более сидеть в кресле, я пересекла приемную и постучала в дверь ректора. Прислушалась. Разрешения войти мне не дали, но и других посторонних звуков я не услышала.
Успокоенная мыслью, что хотя бы в этот раз не ворвусь в разгар интима, я нажала дверную ручку и не без страха заглянула внутрь. Внутри обнаружилось много чего интересного. К примеру, грязные чашки со следами помады на ободке. И ладно бы одна: Юдау чай попить решила. Но оттенков было четыре, и только два из них красный и нежно-розовый, остальные – черные, как сам мрак в глазах моего брата.
Помимо чашек меня заинтересовал и стол ректора. Если быть точнее, то обоюдоострый топор, воткнутый аккурат в середину столешницы. Судя по символам на рукоятке, оружие задумывалось церемониальным, а вовсе не столокрушительным. Но неплохо послужило и на ниве вредительства.
На фоне чашек и топора чадящий ковер с огромной проплешиной по краю уже и не казался таким уж инородным объектом ректорского кабинета. Даже наоборот, филигранно дополнял общую картину побоища.
Я еще немного постояла в тщетной надежде, что доблестный братец на четвереньках выползет из-под стола, но увы и ах! Явления ректора народу не случилось.
Пришлось аккуратно закрывать двери и возвращаться за разъяснениями к Фреду.
– Уверяю, никто из нас не пытается завысить смету… – все тем же тоном вселенского спокойствия вещал полуорк. – Да… Конечно… Полностью уверен в вашей компетенции… Безусловно…
– Фред, миленький, – умоляюще прошептала я. – Где мой братец?