— Цер, за мной, — приказала и пёс, пошёл следом за мной к машине мужа.
Открыв собаке заднюю дверь, как только Цер с важным и очень обиженным видом залез в машину, я сама села на пассажирское сиденье рядом с Димой.
— Дима, — начала я, сжимая руки.
— Молчи! У меня нет желания с тобой разговаривать, — грубо ответил ведьмак.
Обида узлом скручивалась внутри. Мне так хотелось, чтобы он понял меня, выслушал. Но муж вёл себя отчужденно, и когда мы приехали в офис, выписал мне штраф, за то, что не вернулась с обеденного перерыва. Гордость заставила меня промолчать и выйти из кабинета Дмитрия Аркадьевича, а вечером уехать к себе на квартиру.
Дав волю эмоциям, я проплакала весь вечер в ванной. Сердце ныло. Душа разрывалась. Снова доверилась не тому, снова поверила. Глупая ведьма, почему я не учусь ничему? Ведь я полюбила, всем ведьмовским сердцем полюбила. Осознание этого, пришло только с болью.
Зажав рот рукой, я завыла, словно раненое животное.
Минуты, часы — всё потеряло значение. Я была поглощена так своей болью, что не услышала звонков в дверь, не услышала, как в квартиру кто-то зашёл. Я ничего не слышала. Сидела на полу в ванной и рыдала.
— Ядвига, — зашептал муж, сжимая меня в объятьях.
Первое что я почувствовала при звуке его голоса, радость, но потом…
— Не трогай меня! — закричала я, отталкивая мужа.
Но он только крепче прижался ко мне.
— Убирайся!
Но ведьмак не слушался.
— Ненавижу! — зарыдала я.
— А я люблю, — тихо ответил Дима, и смял мои губы в поцелуи.
Эмоции рвались изнутри, в квартире все вещи ходили ходуном, а мы в это время рвали на себе одежду, с жадностью притрагивались друг к другу. Боль, обида, недоверие — все смешалось в жгучий коктейль. Грубый толчки мужа, мои крики, и ногти, бороздящие по его спине. Губы, искусанные до крови и тихие, робкие признания в любви.
На полу в ванной, я впервые познала, что такое отдаваться любимому мужчине. Впервые кричала о своих чувствах на пике наслаждения и слышала в ответ ответное признание, наполненное безграничным счастьем.
Я любима и люблю. Осознание этого вытрясло из меня всю душу. Сил на то, чтобы поговорить не осталось ни у меня, ни у Димы.
— Прости, — прошептала я, притрагиваясь подушечками пальцев к его лицу.
— И ты меня, — так же тихо сказал муж.
Мы шептали, потому что боялись спугнуть все, словно то, что между нами, это иллюзия, которая в любой момент может растаять, оставив после себя горькое послевкусие.
Любимый поцеловал меня в лоб и осторожно взял на руки, чтобы отнести в спальню, прижать к себе и сказать:
— Завтра, мы поговорим обо всём завтра. Спи любовь моя, я рядом, — и тихо добавил, — навсегда.
***
Утро
Дмитрий
Провожу носом по её шее, глубоко вдыхаю такой родной запах.
— Дима, нам нужно поговорить, — мурлычет любимая, перебирая мои волосы.
— Мне не получилось тебя отвлечь? — приподнимаю голову и заглядываю в зелёные глаза.
В них ещё едва заметен туман от нашей страсти.
— Ты же знаешь, что я поеду, — грустно улыбается Ядвига.
— Мы поедем, ведьмочка, — отвечаю и встаю с кровати.
— Зачем? Тебе не нужно влезать в это, ради меня, — хмурится жена.
— Нужно! Ты моя жена! Моя любимая женщина.
— Но ты не веришь.
— Я не верю твоей бабушке, а не тебе. Тем более тебе нужна будет моя помощь в допросе палачей.
— Ты мне поможешь? — удивляется ведьма, лениво поднимаясь с кровати.
— А ты сомневалась? — приподнимаю бровь, одевая штаны.
— Не могу привыкнуть, к тому, что я теперь не одна, — смущённо улыбается, и обнимает меня за талию.
Вид обнажённого тела вновь пробуждает моё только недавно утолившее желание.
— Оденься, иначе мы не попадём в офис, — хрипло шепчу, отступая назад.
— Сбегаешь? — улыбается и ничуть не стесняется своей наготы, наоборот открыто демонстрирует себя.
Ведьма! Знает мою слабость и пользуется этим.
— Да, — сглатываю и выхожу из спальни под громкий смех ведьмы, так и хочется отшлёпать.
На кухне выпиваю стакан воды, и ставлю чайник, только после поисков кофе или хотя бы чая, понимаю, что у моей ведьмы дома ничего нет.
— Ничего не нашёл? — улыбается жена, заходя на кухню.
На ней был одет вчерашний костюм, волосы закреплены шпильками в замысловатую причёску, но самое главное — это её улыбка и взгляд, о котором я мечтал веками.
— У тебя совсем пусто в квартире, — отвечаю и вновь прижимаю её к себе, не могу быть далеко.
— Может, потому что я переехала к тебе?
— Может, тебе и нужно было ехать в мою квартиру обижаться? Сейчас бы позавтракали, — бурчу я и целую в шею.
— В следующий раз я об этом подумаю, — шепчет любимая, обнимая меня за шею.
— Никаких следующих, — хмурюсь.
— Характер, я скажу, у тебя взрывной, а я не смогу всегда молчать, тоже характер, поэтому вспышки будут, я тебя уверяю.
— Зато какие примирения, — улыбаюсь.
— Поехали уже в офис, — жена отходит от меня, и я делаю шаг вперёд, снова прижимаю к себе.
— Дима, — смеётся.
— Скажи мне, и мы поедем, — шепчу на ухо, сжимаю в крепких объятьях.
— Что сказать? — с улыбкой в голосе спрашивает жена.
— Любимая.
— Люблю.
— Кого?
— Цера.
— Ядвига.
— Тебя дурачок, я люблю тебя. А теперь поехали в офис.
— Нет.
— Ну что ещё?
— И я тебя люблю, — улыбаюсь и целую.
Её губы словно шёлк, так и хочется целовать, не переставая.
— Поехали, — настаивает отстраняясь.
По пути на работу, я заказываю завтрак в офис, чтобы покормить в первую очередь жену, её желудок не перестает напоминать мне, как она проголодалась.
— Ты вчера ела? — хмурюсь, припарковывая машину.
— Скорее нет, чем да, — усмехается.
Пока мы идём до кабинета, я ловлю взгляды сотрудников: любопытные, ехидные, где-то злые.
— Смотри, меня убить хотят твои поклонницы, — весело говорит жена, и я задумываюсь.
Мы знаем, кем являемся друг для друга, а вот для других кто мы? Получается, Ядвига свободная женщина в современном обществе.
— Нам надо пожениться, — серьёзно говорю я, и брови ведьмы взлетают вверх.
— Дорогой, что с тобой? Мы и так женаты.
— Но не для них, — указываю пальцем на дверь.
— Мне до них нет никакого дела, — улыбается Ядвига и обнимает меня за шею.
— А я не хочу, чтобы какие-то мужики думали, что ты свободна!
— Ревнивец, — улыбается и целует меня в подбородок..
Только хочу её поцеловать, как в приёмную врывается сотрудница из отдела кадров. На лице нет ни капли смущения, лишь злость на ведьму. Я не увольняю её только потому, что, мы сегодня уезжаем отсюда.
Целую жену в лёгком поцелуе в губы и пропускаю сотрудницу в кабинет. Причина её посещения была настолько абсурдна, что я в порыве злости выгоняю её, даже не выслушав.
Беру телефон, набираю директора, пора выходить из отпуска, хватит отдыхать.
Ядвига
Юля выскочила из кабинета мужа, и я не сдержала усмешку.
— Что усмехаешься? — со злостью спросила она, оперевшись ладонями на стол и нависнув надо мной.
— А что нельзя? — лениво спрашиваю я.
— Слушай ты, курица облезлая, не надейся, что он будет только твой, ему когда-нибудь надоест с тобой спать, и любая поспешит занять твоё место.
— Любая это, наверное, ты? — усмехаюсь, откидываясь на кресло.
Забавно, это то же самое, если заяц будет угрожать удаву.
— Может и я, — улыбается Юля.
— Если только в твоих мечтах, деточка, — усмехаюсь.
— Ты, — начинает со злостью и начинает задыхаться.
Смотрю, как она оседает на пол, её глаза закатываются, и я не спеша подхожу к ней.
— Даже объяснять тебе ничего не хочется, — вздыхаю я, не интересно.
«Мочи её!», — с блеском в глазах говорит кролик.
«Зачем?», — лениво спрашивает кровожадность.
«Как зачем, она на наше покусилась!», — возмущается кролик.
«Это смешно, мы бы её вообще не трогали, если бы ты не влез», — закатывает глаза Логика.
«Да почему?», — злиться кролик.
«Потому что она нам не соперница», — как ребёнку объясняет кровожадность.
«Ничего не понимаю», — обижается кролик и уступает место Логики.
— Помоги, — шепчет Юля.
Убираю своё влияние, и девочка глубоко вздыхает. Что-то я совсем себя не контролирую, на ребёнка накинулась. Расстраиваюсь и помогаю подняться.
— Что со мной было? — с ужасом спрашивает Юля.
Стираю память и отправляю восвояси, пускай идёт работать, а не думает, что с ней было. Тем более я сейчас практически нарушила правила ведьм.
Сажусь за стол и достаю телефон. Мы в машине договорились, что я позвоню Верховной, а Дима вызовет директора из отпуска.
Руки потеют, но я уверенно набираю номер Верховной.
— Да.
— Это Ядвига.
— Здравствуй, дорогая, — голос Верховной теплеет.
— Я хочу оспорить решение палачей, — шепчу на одном дыхании.
И Верховная молчит.
— Я понимаю, что это очень громкое заявление, но…
— Это безрассудное заявление, — поправляет меня Верховная.
— Может и так! Но я уверена, что бабушка не совершала то, в чем её обвиняют.
— Я не смогу тебе помочь, если ты ошибёшься!
— Знаю и не прошу.
— Ядвига, тебе совсем не жаль моего сына? Если палачи потребуют твоей смерти?
— Я уверена, что права! — твёрдо говорю я.
— Хорошо, как я понимаю мне ждать тебя с официальным заявлением? — тяжело вздыхая, спрашивает Верховная.
— Да, мы с Димой приедем завтра.
— Ох, дети, вы когда-нибудь угробите меня раньше времени, — отвечает Верховная и скидывает вызов.
Убираю телефон и замечаю, как трясутся мои руки.
— Как всё прошло? — спрашивает Дима, оказывается он стоит возле стола.
— Лучше, чем я думала.
— Хорошо, а теперь пойдём, поедим, доставили наш заказ.
— Когда, я ничего не слышала, — удивляюсь, замечая в руках мужа пакет с контейнерами.