Полнейшая пустота.
Что-то еще беспокоило ведьму. Нарастающий гул сначала показался еле заметным, но вот он уже стучал молотом прямо в голове. Это сердце прогоняло густую кровь в теле Ягуши, то принимаясь учащенно биться, то немного успокаиваясь. В этом странном пределе не было никаких звуков. Яга попыталась закричать, крик получился невнятным и ватным.
На этом мучения не закончились.
Мозг ведьмы отказывался верить, что нет никаких ощущений. Он начал сам создавать зрительные образы и звуковые фантомы, копаясь в черной душе колдуньи, безжалостно извлекая из нее самые исподние страхи и мерзкие тайны.
Она закрывала глаза, сражаясь за появление хоть каких-нибудь ощущений, и тогда на нее наплывали лики кричащих людей, всех тех, кого она убила сама, и тех, кто погиб от каверзных воздействий ее темного чародейства. Тогда она открывала глаза и вновь пялилась в серую однородную мглу, и вновь начинала болеть голова. Глаза непроизвольно закрывались – и все повторялось. Ягуша по-настоящему страдала. Она уже поняла, что в этом пределе грешников-предателей не варят в кипящей смоле, не разрывают на части их тела – болезненно и страшно, не пытают огнем и грязью, не бросают в бездонную пропасть.
Находиться в этом ужасном пределе не было никакой мочи.
Душа, да и тело страдали.
Яга чувствовала, что готова крепко сжать веки, обхватить голову руками и бежать, бежать сломя голову! Как здесь можно находиться хотя бы один час… а день?! А на всю луну, а если на год?! А если вечно?!
По спине Бабы Яги просквозил холодок ужаса, и она скомандовала:
– Морок сгинь!
Все сразу исчезло: серость, мгла эта непонятная. Проявились ноги и руки, а сама она оказалась стоящей на тонком высоком мосту. Внизу, на камнях, белели россыпи желтоватых людских костей. И не только людских. Здесь попадались ребра черепа огромных размеров.
Яга посмотрела вперед и не увидела конца и края этому, похожему на акведук, мосту. И тогда она повелела:
– Дверь в Тартар явись немедля!
И дверь появилась. Две величавых створки возникли из пустоты. Прямо на глазах они покрылись изморозью и сразу потянул холодный сквозняк, которому Ягуша по-настоящему обрадовалась. Ведьма посмотрела по сторонам и приблизилась к прекрасным и одновременно страшным дверям.
Глава 23. Тартар
Левая створка двери приоткрылась, на ней были изображены непонятные письмена и движущийся объемный барельеф в виде батальной сцены, где многоглавые драконы изрыгали огонь на каких-то непостижимых одноглавых рептилий. Заглядевшись на такую красоту, Ягуша вздрогнула, пришла в себя и с опаской проникла в последний предел Нави.
Нежданно-негаданно гостью встретил хмурый осенний лес. Низкие черные тучи проносились над самыми верхушками остроконечных деревьев-великанов с колючими ветками и листьями. Несмотря на то, что кое-где на местном небе сквозь тучи свисали скалы и, казалось бы, небесным осадкам здесь взяться неоткуда, мокрый снег все-таки сыпал, иногда сменяясь дождем.
Под порывами ветра снежные комки завихлялись и били в лицо. Смотреть вдаль было нельзя, а вечной ведьме хотелось все внимательно рассмотреть, окинуть местность взглядом, насладиться зрелищем и возможностью постичь Тартар, но снег усилился и закрыл весь этот скорбный мир бело-серой шторкой.
Ягуша высмотрела под ногами путь Чернобога и пошла по нему. Шла недолго – замерзла от ненастья, остановилась.
– Зябко, – Яга язвительно улыбнулась – и в тот же миг на ней всколыхнулась искрящимся драгоценным мехом горностаевая шуба, а затем она от чего-то недовольно отмахнулась, как от назойливого насекомого, и вьюга тотчас прекратилась, растворились в поднебесной тьме тучи, и этот темный предел вдруг высветился маленькими, но многочисленными огоньками. По воле великой ведьмы светящиеся шарики возникали то тут, то там: на кончиках длинных шипов уродливых деревьев, на камнях брусчатой дороги, на выпуклостях скал и останцев. Весь этот мир заполнился призрачным светом и преобразился. Теперь он светился неподвижным звездным водоворотом.
Яга раззявила рот, удивленная собственным же колдовством, и пошла дальше. Весь Тартар представлял собой огромную, растянувшуюся на много десятков или даже сотен верст воронку. Все имеющиеся здесь дороги спускались по широкой спирали вниз, к центру этого мира. В самом низу воронки располагался Черный замок старого хозяина, бывшая резиденция Чернобога. Там пылал огонь, но что там сейчас происходит и как все устроено, Бабе Яге еще было невдомек – все-таки далеко отсюда присматриваться к деталям.
Ведьма двинулась по дороге и поняла, что пройти весь путь по уготованной спирали не сможет и за год, а проломиться напрямик, сразу к центру Тартара, сквозь этот колючий лес не дано, наверное, никому, даже сказочным одноглазым великанам.
Тогда она позвала:
– Демон Байталь, явись немедля, паршивец! Где ты, прихвостень кривого козла и сын черной свиньи?
Маленький крылатый упырь возник в воздухе вниз головой и спящим. Видимо, он перед этим цеплялся крючками на сгибах крыльев за привычный свод в Черном дворце или в уютной темной пещере и мирно спал. И сейчас, потеряв опору, очень сильно приложился мохнатой головкой о замшелые камни дороги Чернобога.
– Ой! Богиня! – удивленно протянул он, потирая растущую на лбу шишку.
– Отныне ты будешь белый!
И тогда почти черный, темно-коричневый мех летучего демона побелел, а хвост с двойным крючком приобрел противный светло-розовый крысиный оттенок. Тонкая кожица перепончатых крылышек посерела, но на фоне этой светлой серости сразу обозначилась сеть крупных и мелких черных сосудов, ведь кровь-то у демонов испокон веков была черная!
– За что хоть наказание такое, великая? – заплакал Байталь.
– За то, что ты обманул меня во второй раз! Если это случится в третий раз, я повелю, и у тебя рот зарастет, как и было тебе обещано.
Байталь выпучил глаза и трусливо закивал.
– Богиня, меня же в таком виде лупить будут и засмеют!
– Ничего, привыкнешь! – злорадно хохотнула Баба Яга. – Сто годков так походишь, а потом все само пройдет.
Байталь зарыдал, заламывая ручки, а ведьме показалось, что он снова врет.
– А ну не паясничай! – жестко заявила Яга. – Почему ты меня здесь, в Тартаре, не встретил? Думал, что в пределе Предательство навсегда застряну и выхода не найду?
– Не гневайся, великая! – быстро шептал Байталь. – Это не я! Не я! Это все он! Он и его родственнички подстроили! Куда теперь без этого отрепья!
– Мой старинный знакомец Вий Кромешник? – уточнила Ягуша, хотя и сама уже догадалась.
Упырь мельком кивнул и, оглядываясь по сторонам, продолжил разговор.
– Понимаешь, богиня, – теперь уже спокойным тоном принялся объяснять Байталь. – Сразу после твоей триумфальной победы над Чернобогом в нашей несчастной и бедненькой Нави начал главенствовать и верховодить Вий, пусть будет проклято его имя на веки извечные и детоньки его противные. Такие, как Фаг Пожиратель, Гиена Огненная и Мразь Окаянная и прочее семя Вия Змеевича, а нам, простой нечисти, теперь совсем плохо – тяжко и никудышно. Они даже женушку Чернобога с трона выгнали – Морану. Она теперь в Яви лютует, даже весной и осенью кружит – гневается. Всю Явь человечью заморозила к чертям собачьим, а у них своей Нави нет, вот и ревут, и плачут, и скулят все время, куцехвостные.
– Кто плачет? Кто скулит? – не поняла Яга.
– Черти собачьи скулят, – печально повторил Байталь. – При папеньке-то первородном все в чести были. Даже мы – прапраправнуки Змеевы.
Яга заметила бредущих по дороге Чернобога унылых серых грешников. У всех несчастных были неправдоподобно большие, гротескно расширенные глаза и раскрытые скривленные рты. Они шелестели мимо, раскачиваясь из стороны в сторону, уходя вниз по спиральному пути, ведущему к раскрытому огненному зеву дворца, где пропадали, на секунду вспыхивая.
– Дальняя у них дорожка, – заметила Ягуша. – Так они несколько лет к навьему пламени будут идти.
– Все так, все так, – кивал Байталь. – В Тартар попадают грешники, которые не верят в богов! Атеисты, агностики и прочие материалисты с пустыми душами изгоев. Куда-то же надо их девать! Вот Тартар их и принимает, чтобы помучились от ужаса перед своим сожжением.
– А после сожжения эти грешники затем возрождаются? – спросила Яга.
– Увы, богиня, нет, – хихикнул маленький упырь. – Это их последний путь. От них даже пепла не остается. Для того, чтобы иметь право возродиться, надо было при жизни хоть в какого-нибудь захудалого божка верить, пускай даже в самого никудышного, или просто в нечистую силу.
– А почему? – шепотом спросила ведьма.
Байталь посмотрел по сторонам и также шепотом ответил:
– Сейчас я расскажу тебе страшный секрет, который хранят все храмовые жрецы и церковники всех религий!
Маленький демон заткнул себе рот ладошками и смешно смотрел испуганными глазками на свою собеседницу.
Яга засмеялась и потребовала:
– Говори уже, что там за тайна такая великая?
Байталь вздохнул и ответил:
– О, богиня! Тайна проста! Там, где есть нечистая сила, там же есть и дух святой, и наоборот. В противовес, так сказать.
– То есть ты хочешь сказать, что если верить в бога, то надобно одновременно верить и в нечистого?
– Ну да, примерно так, а ежели, скажем, веришь в какого-нибудь темного и ужасного «мумбуюмбу», то нужно со всей ответственностью допускать и предполагать, что тогда существует и его противоборствующая сторона – светлый и прекрасный «юмбамумба», например.
Яга сморщила лоб и какое-то время стояла в задумчивости.
– Замечательная тайна, которую знают все, – сказала она. – Ты, охламон, расскажи лучше, как нам огородами в Черный замок попасть? Не можем же мы по кругу по Тартару вместе с грешниками шлепать, как гуси лапчатые.
– Тот, кто может, тот прямо здесь ходит, а тот, кто не может – его удел в круговую каблуки отбивать, – глубокомысленно изрек Байталь и добавил: – Зря ты, великая, у светлых богов на поводу пошла – Чернобога низвергнула. Зачем это надо было делать? Не будет Чернобога, будет Вий, не будет Вия, будет Фаг, не будет Фага, будет Гиена. Какая разница?