Однако вернемся к нашему пленнику, который прибыл в Кревский замок в сопровождении отряда под предводительством князя Остея. Ягайло не случайно поручил своего дядю заботам Остея. Этот князь много раз участвовал в походах Кейстута и искренне его уважал. Во многом эти люди были схожи между собой. Присущие Остею честность и благородство сближали его с Кейстутом, но чувство долга мешало даровать свободу великому князю, несмотря на все симпатии к нему. Черты характера Остея исключали в его поведении обман, ложь ― даже в отношении Ягайлы, которого благородный рыцарь в глубине души презирал. А Ягайло к этому времени научился неплохо разбираться в людях.
Всю дорогу от Вильна до Крева пленник и его страж беседовали как два лучших друга. Возложенные на Остея обязанности тяготили его, и поэтому, по прибытию в Крево, он взял с Кейстута слово, что тот не будет пытаться бежать в обмен на полную свободу в пределах замка. Но даже ограниченной крепостной стеной свободой старый князь пользовался недолго. Через два дня в Крево примчался Ягайло и привез закованного в цепи Витовта.
Остей вышел встречать великого князя.
— Где Кейстут? — были первыми словами Ягайлы.
— Где-то в главной башне, — неопределенно ответил Остей.
— Ты что же, не заточил его в темницу???
— Но ведь это твой дядя и великий князь литовский, — напомнил Остей. — Да и незачем содержать Кейстута в подземелье, он дал княжеское слово, что не будет пытаться бежать. Кейстута я хорошо знаю — он скорее умрет, чем изменит данному слову.
Ягайло густо побагровел, видимо он отнес намек в свою сторону, но минутная слабость длилась недолго.
— Сейчас же бросить Кейстута в темницу, — приказал Ягайло. — Кстати, как его кормили?
— Отменно, твой дядя получал все, что хотел.
— С сегодняшнего дня давать ему только хлеб и воду.
— Уволь меня, князь, от таких поручений. Я воин, а не палач.
— Ты сделаешь, Остей, все так, как я сказал, а если нет — пойдешь в темницу к Кейстуту, — предупредил Ягайло. — С первыми сумерками проверю, как ты исполнил мои поручения.
Вторую половину дня Ягайло провел в постели, отдыхая после долгой дороги. Вечером он проснулся и вышел на замковый двор. Неторопливо прошелся между хозяйственных строений и вдруг остановился как вкопанный. Взгляд Ягайлы упал на смотровую площадку большой четырехъярусной башни в южном углу крепости. Там одиноко стоял Кейстут и любовался закатом солнца.
— Богдан! — крикнул Ягайло. — Остея ко мне немедленно!
Ждать пришлось довольно долго. Наконец вернулся Богдан и «обрадовал»:
— Князя Остея нигде нет. Пропали также воины из его дружины.
— Куда же они делись?
— Никто не знает.
— Как это, никто не знает? Целый отряд воинов пропадает среди бела дня, и никто ничего не знает, никто ничего не видел. Это что — заговор? Начальника стражи ко мне!
Вошел начальник стражи — широкоплечий светлобородый литовец.
— Покидал ли князь Остей замок? — спросил Ягайло.
— Да, он вышел с отрядом через малые ворота вскоре после твоего приезда.
— Почему ты его выпустил?
— Потому, что ты сам, великий князь, приказал исполнять все распоряжения Остея.
— Приказал, — подтвердил Ягайло, — но только на время моего отсутствия. А теперь, когда в замке есть я, ты должен исполнять мои приказы, а не Остея.
— Все так, великий князь. Но ты не отдавал приказа задержать Остея, — резонно заметил начальник стражи.
Последнее оправдание стражника совсем вывело Ягайлу из себя.
— Ты много говоришь, мне это не нравится, — злобно промолвил Ягайло и обратился к стоящим за спиной воинам. — Бросьте его в темницу, пусть там поучится беседовать с великим князем литовским.
— На все твоя воля, великий князь, — смиренно произнес начальник стражи.
Близился к концу пятый день пребывания Кейстута в Крево, хотя в подземелье, куда заточил его племянник, день и ночь ничем не отличались друг от друга. Единственным источником света была свеча, тускло горевшая в углу.
Неподвижно лежит Кейстут на сырых войлоках. Нет, князь не спит. Кейстут вспоминает свою жизнь — это единственное, что осталось ему в мрачной темнице. Лицо князя меняется в зависимости от воскрешаемых в памяти событий. Оно становится суровым, когда вспоминает Кейстут былые битвы и походы; ласковым и добрым, когда посещает его образ жены, детей, брата Ольгерда; печальным, когда он думает о Витовте. Лишь один человек вызывает в нем злобу, ненависть и отвращение. Это Ягайло — племянник старого князя.
За долгую жизнь Кейстут совершил много разных деяний, но лишь одно из них вызывает сожаление. Не может простить себе Кейстут, что сохранил жизнь и земли Ягайлу, когда разоблачил его в сговоре с крестоносцами. Все тогда было бы по-другому…
Размышления Кейстута прервала какая-то возня за дверью. «Ужин принесли», — решил князь и повернул голову в сторону двери. Наконец проржавленный замок открыли, и в темницу вошли четыре человека.
Заподозрив недоброе, старик поднялся с войлоков.
— Что вам надо? — спросил он вошедших.
— Мы пришли взять твою жизнь, — ответил один из них. — Если хочешь помолиться своим богам, мы подождем. Может, у тебя есть последнее желание, мы постараемся его исполнить.
— Желание у меня одно — хочу, чтобы сдох Ягайло.
— Что ж, тогда приступайте, — скомандовал товарищам старший, и предупредил: ― Только не трогайте лицо.
При виде приближающихся врагов глаза Кейстута налились кровью, все тело его пронзила дрожь бешенства. Испустив дикий крик, старый князь в фатальной обреченности бросился на своих убийц.
Но что может сделать один старик против четверых молодых и сильных воинов? Жестокие руки намертво сжали горло Кейстута, и через мгновение дикий крик перешел в хрип. Мучения старика у всякого бы вызвали жалость, но нет ее у слепых исполнителей воли племянника. Наконец и хрип затих, тело старика обмякло, и воины, словно по команде, отпустили руки. Тело князя бессильно упало на пол. Старший опустился на колени, приложил ухо к груди старика и тихо произнес:
— Мертв.
Некоторое время воины молча смотрели на дело своих рук, пока, наконец, их начальник не опомнился.
— Возьмите старика и положите его на войлоки так, как он лежал до нашего прихода. Ты, Кучук, пойдешь к великому князю и скажешь, что Кейстут умер.
На следующий день литовскому народу было объявлено о смерти Кейстута, но лишь немногие подозревали истинного виновника его скоропостижной кончины. А еще через два дня погребальная колесница привезла тело несчастного князя в Вильно. При громадном стечении народа останки Кейстута сожгли в долине Свенторога.
Так трагически окончил жизнь последний герой языческой Литвы.
31. Елена
Расправившись с Кейстутом, Ягайло принялся за приближенных своего дяди. Вскоре после погребенья князя-мученика были колесованы родственники жены Кейстута — Видимонт и Бутрим. Ягайло с удовольствием приказал бы убить и Витовта, но останавливала боязнь, что смерть сына вслед за отцом может вызвать возмущение подданных. Даже близкие соратники Ягайлы, такие как Монивид, были недовольны его зверствами, и новое черное дело могли не простить. Требование даровать жизнь и свободу сыну Кейстута выражали посланцы Яноша мазовецкого и даже Тевтонского ордена, ― что совсем поставило Ягайлу в тупик. Тем не менее, отпускать на свободу потенциального врага Ягайло не собирался.
Витовт содержался в подземелье одной из башен Кревского замка. Предсмертный крик отца долетел и до него, правда, многократно приглушенный толстыми стенами. И, хотя этот крик более походил на рев смертельно раненого зверя, чем на голос человека, Витовта охватило, пока еще не осознанное, чувство беспокойства. Когда на следующий день ему сказали, что умер отец, Витовт сразу понял, кому принадлежал нечеловеческий вопль.
Вследствие потрясения, вызванного смертью отца, у Витовта началась нервная горячка. Он отказывался принимать пищу и своим поведением приводил в ужас стражников. Сын Кейстута мог часами лежать неподвижно, но иногда к нему возвращался предсмертный крик отца, и тогда диким зверем метался он по темнице, с пеной у рта ломал и крошил все, что попадалось под руку. Насмерть перепуганные стражники бежали к своему начальнику и клялись, что в Витовта вселился демон, который вскоре разрушит башню, а может и весь Кревский замок. Однажды, когда Витовт после очередного буйства несколько часов подряд лежал на сыром земляном полу, не подавая признаков жизни, к Ягайле подошел новый начальник стражи.
— Князь, что делать с Витовтом? — спросил он.
— А что такое?
— Витовт совсем плох, уже часов пять лежит неподвижно. Может быть, его перенести из темницы наверх. Знахарь говорил, что узнику нужен свежий воздух.
— Пусть сидит в темнице. Смотри за ним в оба. Говоришь, он сильно болен… что ж, я не удивлюсь, если Витовт отправится вслед за отцом, — с холодным равнодушием отверг Ягайло предложение начальника стражи и предупредил его: — А ты, если будешь совать нос не в свои дела, попадешь туда, где сейчас твой предшественник. Тоже мне, нашелся благодетель…
И все же Ягайлу пришлось облегчить участь двоюродного брата.
Однажды к Кревскому замку приблизились две женщины. Одна из них, судя по одежде, знатного происхождения, сказала, что желает видеть Ягайлу.
Это были: жена Витовта — Анна, и ее служанка — Елена. Еще в начале лета Анна отправилась погостить к своему отцу — смоленскому князю, но едва ее ушей достигли слухи о трагических событиях в Литве, жена Витовта отправилась в обратный путь. Не помогли ни уговоры отца, ни слезы матери — Анна твердо решила разделить участь мужа. Долгое время она скиталась по Литовскому государству в поисках Витовта, пока, наконец, людская молва не привела Анну в Кревский замок.
Ягайло даже обрадовался появлению в Крево жены узника, хотя трудно разобраться, когда этот человек действительно радуется, а когда притворяется. Возможно, Ягайлу действительно приятно было видеть столь очаровательных женщин, какими были Анна и Елена, но, скорее всего, он хотел использовать визит неожиданных гостий, чтобы иметь свидетелей своей непричастности к смерти Витовта. (Ягайло надеялся, что его двоюродный брат вскоре уйдет вслед за отцом без посторонней помощи.) Так или иначе, но встретил он Анну, едва ли, не с искренним восторгом и радостью.