— Что-то интересное?
— О художнике Поленове статья. Тут несколько его картин, вернее фотографий с картин…
Любе подумалось, что Игорь забыл такое слово, как «репродукция». А ведь раньше владел лексиконом настоящего искусствоведа. Она невольно вздохнула. А Игорь как будто забыл о ней. Он сидел и читал статью, время от времени отвлекаясь на рассматривание репродукций. Люба села за стол, чтобы заполнить последние карточки, и украдкой стала наблюдать за Игорем. На его сосредоточенном лице она заметила возбуждение. Ей показалось, будто он мучается попыткой что-то вспомнить, и это вселило в нее надежду: «Пусть помучается. Он должен вспомнить. Ведь в молодости он буквально бредил Поленовым».
Игорь с досадой захлопнул журнал — не потому ли, что попытка что-то вспомнить не увенчалась успехом?
— Можно, я возьму его с собой, почитаю?
— Конечно.
Он поставил стремянку в угол, вернулся к Любе, сел напротив.
— Знаете, Люба, а сын мне понравился. Честное слово.
Люба нашла в себе силы спокойно посмотреть ему в глаза.
— Я очень рада.
— Нет, правда. Я и не ожидал, что у меня такой умный, красивый сын.
— А Зоя Михайловна мне сказала, что вы поразительно похожи.
— Да. Мне тоже сказала, мол, и паспорта не надо — сходство налицо.
— А вы что-нибудь вспомнили, когда поговорили с сыном?
— Нет. Хотя… Нет, к сожалению. Но что-то смутное бродит в голове, какие-то… Я даже не знаю, как это назвать.
— Ничего. Надо надеяться, что вспомните. Владислав за нами приедет через два дня. Вы как, готовы к этому?
— Даже и не знаю.
— Ладно. Не будем торопиться. Хорошо?
Люба произнесла эти слова ласково, как ребенку, и даже смутилась от этого, но Игорь ничего не заметил. Он рассеянно смотрел в окно, и легкая улыбка блуждала на его губах.
«Наверное, думает о сыне», — подумала Люба. Ее обрадовали слова Игоря о Владиславе. Но тут же благостное настроение улетучилось: она представила будущие события, когда настанет момент тяжких объяснений и признаний. «И через это придется пройти, никуда не денешься. Ох, Владик, что ты натворил!»
Дверь открылась, вошла Нинель Эдуардовна.
— Вот вы где, Игорь Алексеевич! Мне нужна ваша помощь. Умер Шагин. Надо его перенести в морг. Семеныч уже ждет с носилками.
Не взглянув на Любу, она вышла.
— Как обыденно она сказала о смерти, — тихо обронила Люба.
— Здесь это частое явление. Первое время не по себе было, а потом привык. Ну, я пойду. До свидания.
Утром, поднявшись в столовую, Люба заметила, что ее место занято. На нем сидела Нинель Эдуардовна. Она что-то рассказывала мужчинам и смеялась. Игорь вежливо улыбался, а Всеволод Петрович, как всегда не в меру бойкий, весело поддакивал врачу и смеялся до слез. Любе показался его смех несколько искусственным. Она прошла мимо, сдержанно кивнув веселой троице. Ожидая подавальщицу с ее тележкой, она смотрела в окно и неприязненно думала о Нинели и Всеволоде Петровиче: «Что они, с ума посходили, в самом деле? Вчера умер человек, он еще не похоронен, а эти устроили пир во время чумы. И Игорь с ними…»
Не в силах больше слышать надменный голос Нинели и этот театральный смех Люба поспешно ушла из столовой.
У себя она вскипятила чай, позавтракала крекерами и, надев красивое платье, которое привез Владислав, отправилась в библиотеку.
В вестибюле ее внимание привлекла яркая блондинка в очках. Издалека сложно было определить ее возраст. Короткая стрижка каре закрывала лоб и наполовину щеки. На ней были брюки и балахонистый, грубой вязки, серый свитер; на шее до самого подбородка намотан шелковый шарф. Близоруко щурясь сквозь толстые линзы старомодных очков, она разговаривала с Зоей Михайловной.
Люба повернула к библиотеке. Возле лестницы она оглянулась, но в вестибюле уже никого не было. Люба вернулась в коридор и увидела блондинку с Зоей Михайловной, идущих к кабинету директора. Проводив их взглядом, она в задумчивости побрела в библиотеку. Там ее ждала неоконченная работа с каталогом. Она села за стол и приступила к работе, но странные мысли мешали сосредоточиться: «Кто эта белокурая Жаззи? И для чего, собственно, я забиваю с утра голову всякой чепухой? Стоп! Ее походка! У кого я видела такую походку?» Подстегиваемая нехорошими предчувствиями, Люба пошла в вестибюль к Фросе. Та, как всегда, мыла пол и что-то пробурчала на Любино приветствие.
— Фрося, вы не знаете, кто эта женщина в очках? Мне она показалась знакомой.
Уборщицу вдруг прорвало на целую речь:
— Откудова я знаю! Вроде научным работником назвалась. Из какого-то «центра». Мало их тут околачивается. Ишь, моду взяли! Что тут им, цирк? Престарелые они и есть престарелые, чего на их пялиться? Им покой нужон. А эти и ходют, и ходют…
Люба, не дослушав Фросиного ворчания, поспешила к кабинету директора. Дверь в кабинет была закрыта неплотно и до Любы донеслись слова Зои Михайловны:
— Я сейчас его позову. Вы можете прямо здесь и побеседовать. Может, чаю?
— Да, спасибо, — услышала Люба голос незнакомки. Он был приглушенным, немного осипшим.
Люба едва успела отпрянуть от двери, как она распахнулась, вышла Зоя Михайловна и, не заметив за дверью Любу, энергично зашагала по коридору, в сторону вестибюля. В противоположной стороне коридор поворачивал в левое крыло здания. Люба решила укрыться за поворотом и дождаться продолжения событий. Через пару минут она услышала шаги и голоса. Выглянув из-за угла, она увидела, как в кабинет директора заходит Зоя Михайловна, а за ней Игорь. Вскоре Зоя Михайловна со словами: «Чай вам сейчас принесут», вышла из кабинета. Стук ее каблуков гулким эхом раздавался по всему коридору и наконец затих.
Люба упорно не покидала свой наблюдательный пункт. Пару раз, когда мимо проходили постояльцы интерната, ей пришлось сделать вид, что она куда-то идет. Вот она дождалась медлительную Фросю с чашками чая на подносе. Хлопнула дверь — это Фрося вышла из кабинета. Едва она скрылась из виду, как Люба пулей вылетела из своего укрытия и буквально ворвалась в директорский кабинет.
— Здравствуйте! Извините! — выпалила Люба, во все глаза рассматривая незнакомку.
Та в ответ лишь кивнула.
— Я к Игорю Алексеевичу, — продолжала Люба, но смотрела по-прежнему на блондинку. — Игорь, я по поводу конференции…
Игорь удивленно уставился на Любу.
— Я вам помешала? — спросила Люба, обращаясь непосредственно к блондинке.
Та пожала плечами и отвернулась. Но Люба не сдавалась.
— Вы из Москвы? Мне сказали, что из какого-то научного центра.
Теперь уже пожатием плеч не отделаться, блондинке пришлось ответить:
— Да.
— А из какого конкретно, можно узнать? — не унималась Люба.
— Люба, зачем же так… — попытался урезонить ее Игорь.
— Дело в том, Игорь, что разные проходимцы пытаются нажиться на чужом горе, — стальным голосом отчеканила Люба.
— Но, позвольте! — блондинка вскочила со стула, и ее жуткие очки съехали на кончик носа.
Любе этого было достаточно, чтобы узнать в блондинке Стеллу. Но она сделала вид, что не узнала.
— Ничего я вам не позволю. Я близкая родственница Игоря и поэтому отвечаю за него. Все! Разговор окончен. Игорь, нам надо срочно поговорить. Пошли!
Люба взяла опешившего Игоря за руку и повела из кабинета.
В дверях она оглянулась:
— Не советую жаловаться здешнему начальству, иначе придется сообщить вашему. До свиданья!
В коридоре Игорь выдернул свою руку из Любиной, резко спросил:
— Я не понимаю вас. Что все это значит?
— Это значит… — запальчиво начала Люба, но вовремя остановилась и уже мягко продолжила, — простите меня, Игорь, за эту выходку, но мне кажется, что вами манипулируют.
— Не понимаю…
— Давайте перенесем этот разговор на другое время, хорошо? А сейчас мне надо кое-что выяснить.
— Не люблю загадок. С тех пор как меня «узнали», я чувствую себя подопытным кроликом, будто все изучают меня и с нетерпением ждут каких-то сказочных результатов. Мне кажется, что вы чего-то не договариваете. Ведь так?
— Да, это так.
— И с какой целью?
— Если на вас обрушится поток новой информации, вы можете не выдержать.
— Но я не ребенок. И мне надоели эти прятки. Почему вы избегаете меня?
— Я? Странно! А мне показалось наоборот. К тому же я помню слова о том, что вы заново родились и не хотите ничего менять в новой жизни.
— А вот этого я не говорил, насчет «не хочу ничего менять». Это вы напрасно.
— Игорь, мы выбрали неудачное место для разговора. Видите, на нас уже обращают внимание. Поговорим вечером.
— Это вряд ли, — произнес он, как отрубил, и размашисто зашагал к лестнице.
Любу словно парализовало. Она неподвижно стояла посреди коридора и переваривала последнюю фразу Игоря, пока мимо не прошмыгнула Стелла. Как только эта «ряженая» повернула в вестибюль, Люба очнулась и поспешила следом за ней. Выйдя на крыльцо, она увидела, как фигура в сером балахоне скрылась за воротами парка. Чтобы не обращать на себя лишнего внимания, Люба побежала не по дорожке, а между деревьями, по траве. Запыхавшись, она подбежала к чугунной решетке ограды, и, как оказалось, вовремя: от тротуара отъезжал потрепанный «Ниссан» черного цвета. На заднем номере ей удалось разглядеть лишь три цифры: «127». Не теряя ни минуты, Люба поспешила обратно. У себя в комнате, порывшись в сумочке, нашла визитку. В последний раз, когда у нее была беседа со следователем, он на прощанье вручил свою визитку: «Звоните в любое время, по поводу и без. У нас уже кое-что есть по этому делу. Не хватает прямых улик».
Люба набрала номер и в ожидании ответа стала нетерпеливо ходить по комнате.
День выдался суматошный. После телефонного разговора со следователем Люба долго провозилась в библиотеке: заканчивала работу с каталогом, подклеивала ветхие книги, готовилась к конференции. К ней заглянула Таисия Игнатьевна и попросила зайти к ним: Серафима Григорьевна хотела о чем-то посоветоваться. Люба, отложив дела, пошла к своим новым знакомым.