Кхе, — вот теперь кхе вполне себе одобрительно прозвучало.
Дольше поговорить не получилось, еле успел узелок с продуктами в заплечный мешок убрать, да Шарпса перезарядить, а то он в чужих руках побывал и в таком состоянии доверия уже не вызывал.
За мной пришли.
В дом ввалился относительно молодой, лет двадцати пяти, незнакомый мне казак, осмотрел нас насмешливым взглядом, задержав его на Зине.
Кхе.
Мельком глянув на деда, он еще раз бросил взгляд на мою сестру, уже вполне себе округлившуюся в нужных местах, перевел взгляд на меня и мотнул головой в сторону двери.
— На выход, проводник, — пренебрежительно усмехнувшись, он сразу же и вышел.
Да уж, совсем я отвык от такого отношения. Местные нашу семью знают и такого пренебрежения в последние годы никто себе не позволяет. А вот эти пришлые казаки… посмотрим, как они в деле себя покажут и кто на кого потом будет пренебрежительно глядеть.
— Егорка…
Еле вырвался. Братья, лицом потемневшие, на себя женщин взяли, а то те снова в слезы, в меня вцепились и отпускать не хотели. Но идти надо, а то благородие снова гневаться будет, а его «собачка» за саблю хвататься.
Как в воду глядел.
Стоило выйти из дому как меня сразу же к офицеру повели, что с унтерами чуть в стороне от остальных казаков стоял.
Пока шел, осмотрелся: казаки, лошадей отогнав к лесу и оставив с ними несколько человек, уже полностью готовы к выдвижению были. Оружие, нагайки, сабли, но все равно, как-то слабенько они готовы: или у них с собой запасов и не было, или просто даже мысли не допускают, что может придется несколько дней по следу идти. Наверное, рассчитывают быстро управиться.
— Слушай меня внимательно… Егорка Ович — подпоручик видимо только узнал, как меня зовут, так как до этого он ни к кому из моей семьи по имени не обращался. — Слушай и запоминай! Нет никаких нескольких путей, о которых ты мне говорил. Есть только одно направление и одна дорога, которая нас к похитителям выведет.
Н-да, теперь понятно, почему они все налегке, с таким-то настроем. Я думал подпоручик уже успокоился, адекватно мыслить начал, а он похоже по жизни неуравновешенный. Поэтому его, наверное, на край империи и отправили, нам на голову. Вон, говорит и снова морда у него краснеть начала, а глаза от злости блестеть.
— Если же ты вдруг вздумаешь дурака валять, по лесу нас впустую водить и потом заявить, что не нашел следов, по другой тропе бандиты пошли… Если похищенных детей мы не освободим…
«Да он совсем больной! — дошло вдруг до меня, при виде того, как подпоручик от накатившего на него бешенства слюни разбрасывать начал. — Может и правы были братья, и стоило их в лесу всех похоронить».
— … я всю твою поганую семейку выпотрошу и здесь в округе по деревьям развешаю. Ты меня понял?
— Понял.
Вроде и ответил спокойно, но видимо что-то такое у меня в глазах отобразилось, что унтер-офицер Анисим снова за саблю схватился. Потом мельком видел, как он с вызвавшим меня из дома казаком пошептался и тот ко мне буквально прилип, ни на шаг от себя не отпуская.
Няньку приставил, чтобы в лесу с их благородиями несчастный случай не произошел. Но зря волнуется, я так подставляться не собираюсь, тем более тогда, когда моя жизнь, с появлением в ней нефрита, столь крутой поворот сделала. Мы чуть погодя с этим припадочным офицериком тишком встретимся, вспомню свои былые иномирные времена, когда приходилось такими делами промышлять.
Но это было чуть погодя, а пока, я первым во главе полусотни пошел, указывая направление. Рядом бородатый урядник пристроился…
— Не бери близко к сердцу, — принялся он меня успокаивать.
Он то как раз из местных здесь, пусть и в Раздольном живет, но про нашу семью наслышан и на ровном месте отношения портить не хочет. Так как эти пришлые дальше пойдут, а ему еще здесь жить, и кто знает из-за какого куста гостинец прилететь может.
— Сейчас все на нервах, а этот молодой, выслужиться хочет, вот и рвет… — оглянувшись назад, как и я тоже, в этот момент Анисима с казаком шепчущихся и приметил, он закончил: — рвение проявляет. Господина мы непростого в ссылку сопровождаем, паря, из высокородных. А дети эти, его жене племянницами приходятся, сиротами остались, они их себе на воспитание и взяли. И вот, их столь нагло похитили, что… эх, — махнул он рукой. — Полетят погоны теперь, да отставки начнутся.
— Это я все понимаю, — посмотрел я на урядника. — Но неужели нельзя было просто объяснить и попросить? Неужто мы бы отказали в таком деле. Зачем же старика, да еще и одноного, бить сразу?
Урядник не ответил, снова махнул рукой досадливо, да отстал. Зато ему на смену подсыл от Анисима пристроился. С этим разговоры разговаривать меня не тянуло, так что молча шел и думал: как поступить?
То, что стоянку «находить» сразу нельзя — это и Жульке нашей понятно. Мало того что подозрительно, так еще и выйдем мы к ней, как раз когда стемнеет. Ночной бой… нет, мне как-то все равно, что этих побьют и что похищенные «высокородные» дочки могут пострадать. После слов подпоручика переживать ни о ком из них не стану. Просто с этого неуравновешенного станется еще обвинить меня в том, что я их в засаду завел. И тут оправдывайся не оправдывайся, не трудно догадаться кого крайним назначат.
Значит мы будем действовать немного по-другому.
Резко поменял направление движения, взял левее и по чуть начал прибавлять в скорости. Но это еще не все, специально начал дорогу выбирать не между склонами, а прямо по ним пошел. Посмотрим, насколько казаки хорошо подготовлены, какие они вояки.
— Эй, проводник! Прыти поубавь.
Бросив взгляд назад, я убедился, что, пока не знаю, как насчет вояк, но что ходоки они хреновые — это точно. Теперь не только благородие красной мордой светил, но и почти все остальные такой же цвет лица имели.
— Только по распоряжению его благородия, — и не думая притормаживать на очередном подъеме, ответил я спокойно, без отдышки, да еще с трудом удержался, чтобы не вернуть пренебрежительную усмешку казачку, какой он меня дома наградил. — Мне велено было во что бы то ни стало найти похитителей, но, если будем идти медленней, найду я только их следы, а не их самих. Так что… — Снова я бросил взгляд на приставленного ко мне казака: — Это ваше распоряжение, господин казак, сбавить скорость? Ответственность вы на себя берете?
Ответа не дождался, казачок решил чуть приотстать от меня и посоветоваться со старшими. И, судя по тому, что, догнав меня в очередной раз, он скорости сбавить не потребовал, ответственность на себя он брать не захотел. А остальным видимо честь не позволяла выказать слабость перед простолюдином. Но скорость я все же сбавил, их возможности я уже увидел и задачи перед собой не ставил, загнать их раньше времени. Начал в рваном ритме идти: рывок в быстром темпе, потом какое-то время медленней идем, они в себя все приходят, отдыхают, потом опять рывок.
Несмотря на такой темп, все равно наслушался разного-всякого в свой адрес, пока эти вояки окончательно не замолчали, стараясь беречь дыхание.
— Стоп! — по привычке приподнял я руку, останавливая движение.
— Что там?
— Следы, — ответил я, не оборачиваясь на «господина казака».
— Проводник следы нашел… — пошел доклад назад по цепочке.
Только-только темнеть начало и вот, нашел я их там, где и когда планировал, не просто же так такой темп движения задавал. Так что все идет по плану, мои издевательства над благородием продолжаются, отдыхать ночью ему не придется.
Ну а как же? Хотел выслужиться, пускай на совесть выслуживается, печенкой эту службу прочувствует.
— Что тут? — Унтер-офицер, благородие и еще несколько казаков, те, что посвежее выглядят, ко мне, следы изучающему, приблизились.
— Точно не скажу, — перестал я носом землю перепахивать, выпрямился и повернулся к подпоручику, — но их где-то около тридцати человек будет. Шесть лошадей, похоже, как монголки. Все налегке идут, следы поверхностные, сильно в грунт не вдавленные. Тут они были… — еще раз прикинул я свои выводы. — Часа два назад.
И сразу же, стоило только мне это озвучить, как раздающееся от окружающих тяжелое дыхание, сменилось на радостный гул. Совсем не напугало их озвученное количество неприятеля, скорее обрадовало время отставания. Появилась уверенность, что теперь мы их точно нагоним. А количество, так в себе они не сомневались: и похищенных освободят, и за раненых братов-казаков посчитаются, всех лиходеев в землю положат.
— Точно так, не брешет проводник, — подтвердил мои слова один из казаков, после меня следы изучающий. — Часа два прошло и было их около тридцати человек.
Откуда только силы и появились, как будто и не было тяжелого перехода, все вокруг бодро зашевелились, оружие начали проверять, будто прямо сейчас в бой идти собрались.
— Двужильный ты, паря, — проворчал как будто невзначай приблизившийся ко мне бородач, но не в упрек, скорее одобрительно. — Но молодец, следы нашел. Как думаешь, как быстро мы их завтра нагоним?
Э-э, что? То есть он, видя, что уже практически стемнело, теперь отдыхать собирается? Ну, извини тогда, дядя, я тебе хоть и благодарен за защиту, но жалеть никого из вас не собираюсь. Вы еще сто раз в будущем подумаете, прежде чем надумаете повторить сегодняшнее с нашей семьей. И сами остережетесь, и других при случае одернете. Так что…
— Извини, дядька, не знаю как тебя по имени отчеству…
— Захар я, Авдея Корниенко сын, — представился бородач, правильно поняв мою заминку.
— Так вот, дядька Захар, мы их не завтра — сегодня нагоним. Только для этого прямо сейчас на разведку идти надо. Я, кажется, знаю, где они на ночлег встанут. Вот и пробегусь туда, гляну, если они и вправду там, то до рассвета мы еще успеем их обойти и засаду устроить.
Кхе, — совсем как мой дед, кхекнул Захар, Авдея Корниенко сын.
— Один не пойдешь…
— Да как же не один? — возмущенно я на него посмотрел. — Вы же, извини, дядька Захар, шумите на весь лес. А тут тихонько надо, чтобы не спугнуть никого.