— Готово, — закончив шнуровать кожаное голенище, которое гильзе протеза на голени помогает крепче держаться, Петр выпрямился и отошел на пару шагов назад. Парни снова на деда порты натянули, подвязав одну штанину так, чтобы протез хорошо было видно. — Пробуй вставать, деда.
Но, прежде чем вставать, дед ногой пошевелил так и сяк.
— Удобно и легко, — кивнул он удовлетворенно, после чего уверенно встал с короба.
— Да куда ж ты скачешь-то⁈ — тут же отреагировала бабушка, если бы Степан с Андрюхой деда не страховали, полетел бы тот носом в пол. — Потихоньку шагай, привыкай к обновке.
Услышав бабушку, сестры в амбар чуть ли не бегом вернулись, видимо под дверью караулили, с огромным любопытством широко открытыми глазами на деда уставились.
— Ну ты не молчи, старый! Как протез на ноге сидит? Не давит?
— Хорошо, — довольно улыбнулся дед. — Пока не совсем привычно, но сидит вроде добре.
Больше не торопясь, осторожно, он сделал несколько шагов по амбару, прислушиваясь к ощущениям. Не знаю, как дальше оно все пойдет, может еще натирать будет или еще чего, но в данный момент старому все нравилось. По его внешнему виду это хорошо было видно. С каждым шагом он все меньше и меньше осторожничал, смелее на протез весь свой вес переносил.
Бабушка у него еще хотела что-то спросить, даже рот открыла, но в этом момент в ангар влетела Машка, я даже не заметил, что она вместе с сестрами раньше не пришла, все внимание на деде было сосредоточено.
— Жулька окотилась, — выпалила она.
Все на миг замерли, но не от новости, это должно было не сегодня-завтра произойти, а из-за ошалелого вида Маши, которая на нас круглыми глазами сейчас смотрела.
— Ты чего мелешь? Правильно говорить не окотилась, а ощенилась, — поправила ее быстро пришедшая в себя Дарья. — У собачек щенки рождаются.
— Тю, да я что, дура, что ли? — все еще имея ошалелый вид, перевела та взгляд на сестру.
— Мария! — тут же одернула ее бабушка.
— Ну а чего она? Как будто я не знаю, — насупилась было Машутка. — Говорю же, Жулька не щенков — котяток родила.
Вот теперь все удивились по-настоящему: замерли, переваривая новость и заимев такой же ошалелый вид, как и Маша до этого.
Но эта егоза в этот момент расплылась в умильной улыбке и добавила:
— Такие красивенькие.
Вот тут-то ступор и закончился, Дарья, услышав последние слова Маши, отмерла и буквально вылетела из ангара наружу.
— Черте что твориться, — пробурчал дед. — Совсем бабы сдурели, и собачьи в том числе…
Дед, только что не до конца уверенно державшийся на ногах, довольно шустро припустил вслед за «бабами» и рванувшими туда же парнями. И я смотрю протез ему полностью подошел, так как старый все увеличивал и увеличивал скорость, уже совсем уверенно на него наступал.
Когда дед, а следом и я, на всякий случай его сзади страхующий, пройдя двор наискосок, добрались до сенника, там уже во всю «бабы» верховодили, громко удивляясь увиденному.
В выдавленной Жулькой в сене норе на тряпке она сама лежала, подставив брюхо четырем «котяткам». Дымчатый окрас с темными пятнами и ломаными линями по всему телу уже сейчас прослеживался, но пока еще невнятно. Как подрастут, вот тогда они действительно красивыми станут, только эту красоту еще нужно будет суметь заметить, а как заметил, суметь живым остаться.
Жулька уже успокоившаяся, лениво помахивая хвостом, счастливо посматривала на наше семейство, со всех сторон ее обступившее и активно обсуждавшее случившееся «чудо».
— И вправду, котятки, — пробормотал удивленно дед. — В первый раз такое вижу.
Стоявшая возле собаки на коленях Дашка, обернулась на голос деда, да в такой позе и замерла.
— Ба, — толкнула она стоявшую рядом с ней бабушку в бедро, после чего ткнула пальцем той за спину.
Не только деда увидела, но и меня рядом с ним стоявшего.
— Не тычь пальцем, — бабушка стукнула ее по руке, но все же оглянулась посмотреть, на что та показывала.
Посмотрела: стоит рядом с дедом их непутевый внук и улыбается так, что морда сейчас треснет.
Я реально не мог сдержать улыбки. Когда Маша в ангар прибежала и новость озвучила, я все равно до конца не мог поверить в услышанное, хоть и очень хотелось. Но когда своими глазами «котяток» увидел, вот тогда меня радостью и накрыло.
У меня получилось!
Я ведь раньше с живой плотью не работал, даже в прошлом своем мире только теорию изучал и на манекенах практику отрабатывал. А тут, увидел собачью свадьбу, где Жулька в качестве невесты выступала, а четыре соседско-корейские кабысдоха женихами, после «свадьбы» быстро испарившихся. Вот и стукнула мне в голову мысля: сестры подрастают, невесты уже, им защитники нужны, да и бабушке с дедом тоже таковы не помешает.
Вот и рискнул.
Не Жулькой.
Я сам чуть кони не двинул, когда сначала с огромным трудом своей кровью нанес ей на пузо нужные символы (ведь это не неподвижный маникен), а потом, активируя ритуал, вбухал в него весь свой резерв и, кажется, даже чуть больше. Очень уж мне потом плохо было. Зато Жулька была счастлива, даже внешне похорошела.
Ну и потом, как я очухался и при каждом поглаживании собаки энергией начал с ней делиться, ей вообще захорошело. Так что да, ей ничего не угрожало. Ритуал мог не сработать, в этом случае она вообще не понесла бы, или понесла, но родила бы вполне обычных щенков. К этому я и склонялся до последнего, очень уж малый шанс был, что у меня с первого раза все получится.
Получилось.
(Ох, треснет морда, от улыбки уже щеки болеть начали).
— Та-ак, — протянула бабушка, распрямляясь и всем телом ко мне поворачиваясь. — Егорка. Ну конечно же, Егорка! Твоя работа?
— Не, — все еще улыбаясь, отрицательно мотнул я головой. — Я видел, как она с собаками корейцев шашни крутила, так что это их работа.
— Вот бесстыдник, — аж задохнулась от возмущения бабушка, под смущенные хи-хи сестренок и более смелые ха-ха братьев, зашарила руками по плечу, по поясу… — Вот я тебе щас… щас… щас я тебя, — но тряпки под рукой не находилось, чтобы меня ею огреть. — Ты думай, что языком ляпаешь.
— Успокойся, Милава, — поймал ее дед за пояс, не дал до меня добраться. — Егор?
В этот раз голос деда без смешинки и без его привычного кхеканья, твердо прозвучал.
Намек я понял.
— Извини, ба, — сам к ней подошел и затылок подставил.
Терпеливо вытерпел подзатыльник и трепание за ухо.
— Думай, что и перед кем ляпаешь!
— Извини, — еще раз повинился я, чмокнул ее в щеку и обнял за талию. — Да, это моя работа. Если верить знаниям, — ткнул я пальцем себе в голову, — то это бесны.
— Что-о? — протянули удивленно дедушка с вывернувшейся из моих рук бабушкой, не зря столько лет вместе живут, полностью синхронно получилось. — Бесы?
— Не бесы — бесны, — повторил я им. — Вот эти котята, — кивнул я в сторону довольно чмокающих «бесов», — когда вырастут, то лучшими охранниками и сторожами будут. Лучше даже чем самые крупные и злобные собаки.
— Кхе, — недоверчиво кхекнул дед, глянул на котят, на мелкую Жульку. — Коты сторожа? Чудно.
— В первую очередь охранники, — поправил я его. — И предназначены они для охраны женщин, хранительниц очага. Когда мужчины надолго покидают дом, они могут быть спокойны, оставляя своих жен и дочерей одних. Бесны — они пусть статями не очень крупные, взрослые чуть поменьше рыси размером где-то будут, но никакому более крупному зверю с ними не справиться. Несмотря на размеры, они очень сильные, по скорости с ними тоже мало кто может сравняться, ну и — умней тех же собак. Что еще добавить? В дикой природе они не живут, только с людьми. Если бесна не найдет себе хозяина, то умрет от тоски.
Девчата, слушающие меня с открытыми ртами, дружно ахнули, с жалостью смотря на котяток. И это я пока не стал добавлять, что если хозяин или хозяйка умирает, то и бесна тоже. Слишком они опасные существа, маги в моем мире специально так сделали, когда эту породу выводили. А то древние маги разных тварей наплодили, так теперь даже спустя тысячелетия от них избавиться никак не получается.
Пока меня вопросами не завалили, продолжил рассказывать о «котятках»:
— Если же хозяин найдется, то преданней существа у него уже не будет. Как и говорил, они сильней других животных, не боятся разных ядовитых тварей, за милую душу змей и пауков жрут.
— А вообще, что жрут? — задал вопрос дед, внимательно меня слушающий, ему как зверолову, очень уж интересно было.
— Да они всеядные: и от каши не откажутся, и мясом не побрезгуют, тех же крыс у нас быстро выведут. Отличные крысоловы и вороловы — это уже к сторожам относится. Когда они подрастут и возьмут территорию под охрану, украсть у нас что-либо будет просто невозможно.
Люди у нас и так ничего не воровали, а вот зверье иногда шалило, оно на домашнюю птицу особенно любит охотиться. То передушат курей, то мозги им повыедают, а то и просто утащат.
— Бесны, говоришь? — переспросил дед, задумчиво поглаживая бороду и с интересом смотря на сосунов. — А как они хозяйку себе выбирают? Их приручают?
— Ну… можно и приручить, вернее провести привязку к конкретному человеку, пока они еще слепые, но это нежелательно делать. Если принудительно привязывать, то имеется большой шанс на то, что когда бесна прозреет, то не примет хозяина, предпочтет умереть, а не подчиниться ему или ей. Ну или против воли все же подчинится, но будет долго болеть, из-за чего вырастет слабее, чем могла бы быть, и в дальнейшем уж точно не принесет потомства.
— Кхе, — кхекнул дед озадаченно. — А так, как эта привязка происходит? Чтобы по ихней воле.
— Да тут просто. Глаза как откроются, и они от мамкиной сиськи оторвутся, сразу начнут поиски хозяйки или хозяина. И тут, — я на сестер взгляд перевел, — главное их не отпугнуть. Никакого сюсюкания, подсовывания вкусного и чрезмерных нежностей. Это не кошки — бесны! Пока хозяина себе не найдут, они будут дичиться всех, со стороны за нами наблюдая, и только сделав выбор, сами подойдут и на руки попросятся. В этот момент тоже не надо на них радостно набрасываться, протяните руку и позвольте себя за палец укусить. Зубы у них острые, так что это не больно будет. Куснут, капельку крови слижут, и вот только тогда уже они признают над собой хозяина.