Только поздороваться со всеми и успел, как нас шуганули, внучка старейшины вышла из дома и попеняла нам в том, что у них под окнами расшумелись. Так что мы быстренько переместились к дому Лавката, во дворе которого обычно всегда и зависали.
Расположились по лавкам под крышей крытого двора и уже там я всем рассказал, из-за чего именно сегодня мне пришлось в дорогу отправляться.
— Так что завтра на рассвете пойдем на урожай глянем и оттуда сразу в темпе домой рванем, — говорил я уже не улыбающимся, посерьезневшим братьям.
— Мы с вами пойдем.
— Ты-то точно пойдешь, но не с нами, — обломал я Арата. — Ты что, брата не видел еще?
— Нет, — удивился Арат. — А он что, вернулся?
— Мы вместе с ним пришли, — кивнул я ему. — В тайге повстречались. Где-то рядом тут у вас чужие бродит, медведя подстрелили и подранком его отпустили. Гардас подранка выследил, а вот чужаков пока нет, стемнело к этому времени уже. Так что он завтра с утра, вместе с тобой, кстати, собирался дальше по следу идти.
Услышав эту новость, Арат в темпе распрощался и домой рванул.
— Ты тоже с нами не пойдешь, — не дал я рта открыть Лавкату. — Дашь, это и к тебе относится, — перевел я взгляд на сидевшую у меня под боком сеструху. Молчи! — Задавил я возражения в зародыше, так как почувствовал, как она полную грудь воздуха набирать начала, чтобы на меня с претензиями обрушиться. — Сколько раз тебе предлагал бегать с нами. Что ты отвечала? Не женское это дело, бегать. Как будто стрелять — женское, — проворчал я, но так, несерьезно, так как наоборот поощрял ее увлечение стрельбой, в которой она неплохо преуспела. — Мы завтра в быстром темпе домой рванем, ты просто не угонишься за нами. А под тебя подстраиваться… можем опоздать.
— А если ранят кого-то…
— Ты это всерьез сейчас?
Дашка тут же варежку захлопнула.
Молодая, дурная, но одаренная, намного сильнее бабушки будет, чему та не нарадуется, есть кому все свои умения передать, которые она в свое время от своей бабушки получила. Ума бы этой дурынде чуть больше, вообще хорошо было бы. Мы просто не распространяемся насчет ее одаренности, бабушка больного обычно усыпляет и только потом уже Дашке позволяет лечением заниматься, полностью под ее контролем. Чтобы та не надорвалась. Я не вмешиваюсь, так как ничего не понимаю в местной магии, так, несколько рецептов зелий выдал им, которые сумел воссоздать из местных ингредиентов. В будущем еще подгоню какое-то количество, после того как сам смогу их изготовить. Ну и еще, Дашка, можно сказать, выпросила, научил ее одному ритуальчику, чему она теперь не особо рада.
Убедившись, что сеструха больше возражать и настаивать на своем не собирается, перевел взгляд на нашего младшего.
— Петь…
— Я с вами, — тут же насупился тот, поняв, что я ему собираюсь озвучить.
— Ты, Петро, тоже остаешься, — снова пришлось голосом давить. — Раз масло получили, ты знаешь, что в первую очередь с ним делать надо. Давно уже все распланировали. Так что, как закончишь, вот тогда, берешь Дашу, и домой. К тому времени, надеюсь, там уже все решится.
Петя не стал возражать, знал, что бесполезно, ну и, действительно, сделать деду подарок — это его мечта, которой он буквально бредил, как узнал о такой возможности.
Петька одаренный, только не магически, руки у него золотые. За что не берется, все у него ладно получается. Талант. Вот дед, да и я тоже, обучаем разным ремеслам его. Я вообще постепенно многие свои знания ему передаю, кроме магических, и без них есть чему учить. Так что в бой я этот талант ни за что не пошлю… в ближайшее время. В будущем — да, от этого никуда не деться, при такой жизни. Но до этого я его натренирую, он подрастет и окрепнет, а тогда уже будь что будет.
— Ты же, — обратился я к молчащему после моего отказа Лавкату, — с Аратом Петра и Дарью к нам на хутор сопроводите, как они тут у вас с делами закончат. Только сразу к нам не суйтесь, осмотритесь сначала, что у нас там происходит.
— Проводим, Егор, не волнуйся, — заговорил Тугал, восемнадцатилетний здоровяк.
Народ в их поселении до сих пор удивляется, как его невысокая и щупленькая мать вообще родить такого сумела. Он с самого детства крупный, ну и сейчас самый высокий среди мужчин, плюс его размаху плеч все кузнецы обзавидуются. При этом, несмотря на размеры, он очень подвижный и ловкий. На кулаках с ним никто справиться не может, в том числе и взрослые. Богатыреще.
— Но может действительно в помощь с собой кого-нибудь возьмете?
— Не нужно, Тугал, мы справимся, — мотнул я отрицательно головой, хотя от его помощи, как и от помощи его друга Дагура не отказался бы. Тот не столь высокий и здоровый — худощавый, но телом крепкий и жилистый, юркий как харза. Отличный охотник и боец. — Будет там у нас что или не будет, еще неизвестно. Если все же кто заявится, то мы уже предупреждены и с братьями их из тайги просто не выпустим. Сам знаешь, что и как мы умеем.
Тот только хмыкнул одобрительно, да кивнул, знает.
Как я ранее и говорил, женщины-старейшины со своими обязанностями по благополучию дауров отлично справлялись. Поселение разрасталось, богатело… но воинами мужчины не становились — просто отличные охотники, так как их старые охотники и воспитывали, передавая свои умения. И вот тут, увидев, как мы с братьями тренируемся, старики заинтересовались, посмотрели, что мы умеем, ну и отдали нам некоторую молодежь в обучение. Те же Арат с Лавкатом, Тугал с Дауром, Хаган, Солгор, Барлас, Арвай, Амгалан и Букур, близкие к нам по возрасту, тренировались вместе с нами, когда мы их поселение навещали. Все остальные же, как у них и принято, смотрели что из всего этого получится и нужно ли это им. Так что да, пусть Тугал и сильнее нас физически, но вот тактически мы с братьями и его, и всех остальных на голову превосходим, так как умеем взаимодействовать друг с другом. За эти пять лет многому научились и уже без слов друг друга понимаем.
И не просто понимаем, а отработали это все в настоящих боестолкновениях. Гришка прирожденный воин, что и показал уже при первой нашей встрече, хунхуза завалив. Но и сейчас тренируется остервенело, чтобы другим казакам доказать, что он не хуже их. И пусть бою с шашкой он не обучен, но вот с ножами и без них, стрельбе и наездничеству он многих из них точно за пояс заткнет. Хрисан, златокудрый херувим, как его батюшка в церкви обозвал при крещении, самый спокойный из всех моих братьев, всегда вежливая улыбочка ну губах… с такой же улыбочкой он хунгузам глотки резал и дальше на следующих охотиться шел. Степан с Андрюхой те в ножи бандитов еще не брали, зато в перестрелках участвовали и кровь людскую уже проливали. Это когда мы разных-всяких от наших земель отваживали, так что не только тренировались, но и практику в боевых условиях проходили.
Практику сдали на отлично, долгое время тишина стояла, и вот опять кто-то решил на крепость нас проверить.
— Кстати, — вспомнил я. — Как к нам придете, три ствола себе заберете, из новых трофеев.
Все оружие, что мы добывали, даурам отдавали. Не просто так, те всегда находили чем расплатиться. Так что у нас взаимовыгодный обмен: если оружие в хорошем состоянии было, они его себе оставляли, если же не очень, то они с китайскими контрабандистами активно торгуют, им лишние стволы спихивают. Я, кстати, через эти их связи тоже немало всего покупаю. Не все, только то, что у них дешевле можно приобрести, чем у наших купцов. Так что и эти новые трофеи, нам не нужные, даурам уйдут, а дальше, они уже там сами решат, оставлять или продавать.
Особо рассиживаться не стали, так как следующий день у нас напряженный предстоял. Еще немного поболтали и разбежались, мы с братьями и Лавкатом в сенник спать пошли, а Дашка в дом, есть у нее там свое место рядом с сестрой «жениха». Ну а утром, только-только горизонт светлеть стал, как нас разбудила мать Лавката.
— Мы проснулись! Спасибо, — откликнулся я, услышав, как она в сенник вошла и нас тихонько позвала. — Подъем!
Толкнув рядом спавшего Гришку, вскочил с рогожи, что поверх сена лежала, постель мне заменяя. Вышел из сарая и вздохнул полной грудью, раскинув руки в стороны — потягиваясь от души.
Хорошо-то как.
Встряхнулся и тут же принялся за разминку, к которой и братья с другом нашим присоединились. Разогнав кровь, упали на землю и десяток раз отжались, вскочили — десять раз присели, потом снова отжиматься и так по кругу пять повторений.
Взбодрившись, пошли по пояс умываться к корыту с водой, а там и завтрак подоспел. Мать Лавката уже и завтрак приготовила, и в дорогу нам перекусить собрала.
— Спасибо за все, тетя Сэсэгма, — поблагодарил я ее, положив ложку на стол и сыто вздыхая.
— Не за что, Егорка, — по-доброму улыбнувшись и взлохматив мне волосы, погладила она меня по голове.
Родители Лавката с моими тутошними дружили, вот и на нас всех это отношение перенесли. Любят нас в этом доме, как сыновей всегда встречают, ну и мы в ответ тоже, как к родным к ним относимся.
Как будто за дверью ждал, только мы с завтраком закончили, в дом вошел дядька Тумур, отец Лавката, уже в дорогу собранный и с оружием в руках.
— Позавтракали? — окинул он нас быстрым взглядом. — Хорошо, — кивнул одобрительно. — Оюун уже на подходе.
Услышав это, мы тут же с лавок повскакивали, еще раз поблагодарили тетю Сэсэгма за приют, убрали приготовленный ею перекус в заплечные мешки, надели на себя пояса со снаряжением, попрощались, так как уже не увидимся, подхватили оружие и на улицу направились.
Как раз вовремя…
— Доброе утро, Оюун-гуай![1]
Стоило со двора выйти, как мы с ней и встретились у калитки.
— Доброе утро, Егорка! — улыбнулась она мне. — Мальчики.
Мальчики, в том числе и дядька Тумур, дружно улыбнулись в ответ и наперебой с ней поздоровались.
Очень красивая женщина эта внучка старейшины, которая вчера нас от ее дома и шуганула. И не только красивая — умная, хотя, правильней будет — разумная. Никто не сомневается, что придет время и она сама старейшиной станет. Сейчас же она наш «огород» и все с ним связанное курирует. Если в этом году все удачно сложится, и мы соберем хороший урожай, то ей это деяние тоже зачтется и она еще большим авторитетом пользоваться станет.