— Приветствую вас, госпожа Эльвестад!.. Вы, конечно, помните Волдика?
Лигита обрадованно кивнула.
— Никто не хотел мне верить, — продолжал Калнынь, — но я всегда говорил, что вы не можете исчезнуть.
— Как говорится в старинной поговорке: «Сорная трава живуча», — засмеялась Лигита.
— Как можно! Вы роза в пору цветения.
— Благодарю за комплимент! Мне тоже приятно вас видеть живым и здоровым… Кроме того, я должна вам кое-что показать. — Лигита потянулась к сумочке.
— Хорошие вести распространяются быстро. Я уже слышал.
— Но, может быть, хотите видеть, так сказать, убедиться воочию, — допытывалась Лигита.
— Вы опоздали, — махнул рукой Калнынь. — А жемчужины могут быть поддельными. Надежней всего верить людям. — Заметив смятение на лице Лигиты, он переменил тему: — Хотите, познакомлю вас с нашим старейшим скульптором?
— Да, но куда умчался Пич?
— Он просил его извинить, — подошла Ильзе. — Вы ведь знаете: у мужчин дело прежде всего.
— К сожалению…
Пока Лигита разговаривала с Калнынем и Ильзе, Кристап поздоровался со своим учителем, налил ему виски из принесенной с собой бутылки.
— Сивуха как сивуха, но крепкая, — сказал Бруверис и поморщился. — Кажись, я тебя все-таки вывел в люди, — он обвел рукой плакат, прожектора, Лигиту, Калныня. — Но останешься ли ты человеком, это уже зависит от тебя одного.
Аусма поднесла мастеру тарелку с бутербродами и улыбнулась Кристапу:
— Тебе, наверно, давно хочется кофе? Я сейчас…
— Я сам.
В импровизированной кухне в углу мастерской Кристап обнял Аусму за плечи и тихо сказал:
— У тебя сегодня был тяжелый день. А мне просто некогда было тебе помочь.
— Все хорошо, — прошептала Аусма и провела ладонью по его щеке. — Главное, что камень наконец дома… Ну а теперь вернись к старейшине, он так тебе машет, что вывихнет руку.
— Я еще днем обратил внимание: привезли-таки, — шумел Аугуст Бруверис. — Я не суеверен, но, по-моему, не мешало бы нам…
Кристап наполнил две рюмочки и вместе со стариком вышел во двор, где в лунном свете мерцала каменная громада.
— За твою новую работу! За «Стрелков»! — сказал Бруверис и чокнулся с глыбой. — Звенит! — довольный, констатировал он. Увидел в освещенном окне Лигиту и Ильзе, стоящих перед фигурой «Девушки», и заметил: — Твоя вариация на эту тему недурна, сходство схвачено метко.
— Внешнее, может быть, по памяти. А характер… На моей выставке «Лагерной девушки» не будет! — медленно сказал Кристап.
— Отчего так круто? Ты не обязан выставлять рядом, так сказать, источник вдохновения.
— Не могу! Я тогда не врал: девушка, которой я хотел воздвигнуть памятник, мертва. А эта, — глядя на Лигиту, задумчиво сказал Кристап, — несчастный человек. Иностранная туристка. Сегодня приехала, а завтра и след простыл.
1972
Перевела В. Волковская.
ИМЕНЕМ ЗАКОНА
СЛИШКОМ ПОЗДНОРассказ
Шоферу Петеру Кактыню не хотелось спать. Загнав самосвал в гараж, он повернул было к дому, но, сделав несколько шагов, остановился. Домой не тянуло. Не манила койка в темной проходной комнате, где в кладовке только и найдешь что кусок зачерствелого хлеба. Книжку и то не почитать. Можно лечь, закрыть глаза и мечтать. А о чем? Уповать на общежитие транспортной конторы? Там точно так же придется жить среди чужих, сидеть на неразобранных чемоданах, а по утрам стоять в очереди в ванную или к газовой плите… Нет, лучше всего — ни о чем не думать. Куда лучше пойти в буфет и торчать там, пока не свалит усталость.
И Петер Кактынь направился в центр города.
Недавно прошел ливень. Ветер гнал по небу хмурые облака, шумел листвой деревьев, раскачивал висящие над улицей фонари, и блики света скользили по мокрому асфальту. Отражение красных неоновых букв дрожало на поверхности огромной лужи; ветер гнал по воде рябь, и движение это казалось единственным проявлением жизни на обширной привокзальной площади. Даже красная надпись «РИГА», словно наклеенная на темный небосвод, существовала как бы сама по себе и не имела отношения к городу.
Петер втянул голову в поднятый воротник и отворил дверь буфета.
Кабачок как кабачок. Пусть и заново, по-современному обставленный, он все равно остается той же забегаловкой. И публика здесь собирается самая обычная; во всяком случае, Петеру казалось, что всех этих людей он уже где-то встречал. Не снимая плаща, он приблизился к стойке и бросил буфетчице:
— Маленькую кружку!
— Пиво только бутылочное.
Петер сунул руку в карман спецовки и пересчитал мелочь; на бутылку не хватало. Он уже повернулся к выходу, когда услышал рядом насмешливый голос:
— Что грустишь? Розовые очки потерял?
— Миллион тут у меня лежал, да вот карман дырявый, — выпал, наверное, — огрызнулся Петер и покосился на заговорившего.
Это был щеголевато одетый стройный блондин. Мешочки под невыразительными голубыми глазами свидетельствовали о том, что в таких местах он бывает частым гостем.
— Дырку мы вмиг заштопаем… Анюта! — окликнул мужчина медлительную официантку. — Четыре пива на первой космической! Для второй у тебя массы многовато…
— Чего тебе от меня надо? — настороженно спросил Петер, но все же потянулся к стакану.
— Да здравствует международная солидарность шоферов! — провозгласил новый знакомец и чокнулся с Петером.
Они выпили.
— Как ты угадал?
— По дырке в кармане, — усмехнулся собеседник и ткнул пальцем в прореху в нагрудном кармане Кактыня, сквозь которую виднелась обложка водительских прав.
— Да, нынче на самосвале и то не больно заработаешь. — И Петер осушил стакан, тем временем вновь налитый соседом. — Зато ты, я вижу, оторвал шикарный костюмчик.
— А костюм хоть куда, правда?
— Стоил чертову уйму, наверное?
— Могу себе позволить. Выпьем! — он поднял стакан. — За тех, кто умеет жить! Если желаешь, могу научить… Кстати, меня зовут Артур. Познакомимся поближе — глядишь, сообщу и фамилию, а может, и телефон.
Через час буфет закрыли. Рядом с четырьмя бутылками из-под пива стояли уже и два пустых пол-литра.
Снаружи моросило. Тусклые фонари кутались в туманную пелену. Поддерживая спотыкавшегося Петера, Артур настороженно оглядывался по сторонам.
— Что ищешь? — сознание на миг вернулось к Петеру.
— Твой миллион.
Он тащил Петера к стоянке машин. Кактынь не сопротивлялся, уверенный, что новый приятель разыскивает свой автомобиль. Петер не очень удивился и тому, что Артуру лишь с третьей попытки удалось открыть дверцу «Москвича»: как-никак после двух бутылок рука бывает нетвердой. Впрочем, голос Артура звучал четко:
— Залезай! Быстрее!
В машине Петер тут же уснул. Разбудил его резкий визг тормозов. Выглянув, он увидел, что «Москвич» остановился на лесной опушке.
«Мотор барахлит?» — мелькнула смутная мысль.
— Давления не хватает, — хмуро буркнул Артур.
— Где?
— У тебя, — усмехнулся Артур. — Очнись, я сейчас.
Петер снова забылся в полубредовом сне. Он пришел в себя лишь тогда, когда Артур встряхнул его за плечо и сунул в руки домкрат. Рядом неясно серела «Волга».
Все еще не проснувшись до конца, Петер вылез из машины и принялся за работу. Увидев, что Артур катит снятое колесо к «Волге», Кактынь удивленно проговорил:
— Ты чего? Резина ведь совсем новая.
— То-то и оно.
С помощью Кактыня он погрузил в светлую машину все пять колес. Туда же отправился аккумулятор «Москвича», карбюратор, сумка с инструментами — все ценное, что удалось снять в спешке. Когда Петер наконец разогнул спину, оказалось, что места в «Волге» больше нет. Артур сунул что-то Кактыню в руку:
— На, езжай электричкой.
Он включил фары. В их свете Петер увидел, что в его ладони зажато несколько красных десяток. Он бросился за машиной.
— Это всё мне?
— Если не веришь, закажи розовые очки! — перекрывая рокот мотора, крикнул Артур.
На следующий вечер, мучась от похмелья — и физического, и морального, — Петер в поисках Артура снова заглянул в тот же буфет. На этот раз Кактынь был в костюме — не столь шикарном, как у Артура, но все же вполне приличном.
Артур сидел за одним столиком с пожилым мужчиной и молоденькой, ярко накрашенной темноволосой девушкой. Петер сперва не решился подойти, однако новый приятель оказался не гордым — поднялся сам и пригласил Кактыня к столику.
— Знакомься, Извозчик, — сказал он соседу. — Талантливый парень, вчера я дал ему первый урок. Для дальнейшего образования передаю его в твои руки.
Тот, кого Артур назвал Извозчиком, оглядел смутившегося Петера и улыбнулся.
— Через месяц гарантирую университетский диплом, — он придвинул Петеру свою рюмку и подождал, пока тот выпьет водку. Затем спросил: — Танцуешь, студент?
Петер кивнул.
— Тогда давай. А мы, старики, тут поговорим о жизни.
Петер послушно поднялся и пригласил темноволосую девушку.
Танцором он был неважным, но твист, к счастью, не требовал особой согласованности движений: знай гляди партнерше в глаза и вихляйся как умеешь. Но движения девушки были такими развязными, а словно приклеенная к губам улыбка — столь недвусмысленно призывной, что Петер смутился. Чтобы преодолеть замешательство, он попытался завязать разговор:
— Вы где работаете?
Девушка чуть отодвинулась.
— Скажите: почему это у нас люди всегда начинают знакомство с красивой девушкой именно с этого вопроса? — Она сделала гримасу. — Как будто это имеет какое-то значение…
И в самом деле, какое это имеет значение? Главное ведь, что у него есть деньги и, судя по всему, будут и впредь. А значит, можно, отбросив сомнения, договориться о свидании с девушкой, которой плешивый Извозчик явно годился в отцы.
Ночные дежурства в управлении милиции случаются всякие — и монотонные, и богатые происшествиями; лишь спокойными они не бывают никогда. В большом городе всегда что-нибудь да случает